они рассматривались как покровители Китая, а добрыми и "учеными" миссионерами - как
воплощение сатанинской силы.
Шеу и Киуай суть люди, относящиеся к другому состоянию бытия, чем состояние
обычного человека, или состояние, которым они пользовались, пока были покрыты телесной
оболочкой. Они - развоплощенные духи, призраки и ларвы, но тем не менее они пребывают на
земле в своих объективных формах и живут в горной глуши, недоступные для всех, кроме тех,
кому они разрешают посещать их.
В Тибете неких аскетов также называют Лха, Духами, называют те, с которыми они
не хотят сообщаться. Шеу и Киуай, которые пользуются глубочайшим почитанием со
стороны императора, философов и конфуцианцев, которые не верят ни в каких "духов" - это
просто Лоханы, Адепты, которые живут в величайшей уединенности в своих неизвестных
другим убежищах.
Но кажется, тут китайская обособленность и Природа обе ополчились против
европейского любопытства и - как искренне считают в Тибете - осквернения. Марко Поло,
знаменитый путешественник, пожалуй, был тем европейцем, кто проникнул дальше всех во
внутрь этих стран. Можно повторить то, что было сказано о нем в 1876 г.
Область Гобийской пустыни и фактически все пространство Независимой Татарии и
Тибета тщательно охраняются от вторжения иностранцев. Те, кому разрешается пересечь эти
пространства, находятся под особым наблюдением и водительством определенных представителей
высших властей и им вменяется в обязанность не передавать внешнему миру никаких сведений о
местностях и личностях. Если бы не этот запрет, многие могли бы изложить на этих страницах
отчеты об исследованиях, приключениях и открытиях, которые читались бы с интересом. Раньше
или позже настанет время, когда страшные пески пустыни выдадут свои давным-давно
захороненные секреты и тогда там действительно будут обнаружены унижения нашему
современному тщеславию.
"Люди Пашай" , говорит Марко Поло, отважный путешественник тринадцатого века,
"великие адепты в колдовствах и в сатанинских искусствах". И его ученый издатель добавляет:
"Этот Пашай или Удиана был родной страной Падма Самбхавы, одного из главных апостолов
Ламаизма, т. е. тибетского Буддизма, и великого кудесника чарований Доктрины Шакья в таком
виде, в каком они преобладали в Удиане в старину, вероятно, носили на себе сильную окраску
шиваитской магии, и тибетцы до сих пор все еще рассматривают эту местность, как классическую
страну колдовства и чар".
"Старина" эта точно такая же, как "наше время"; ничто не изменилось в том, что касается
практических применений магии, за исключением того, что они стали еще более эзотерическими и
окутанными в тайну, и что осторожность адептов увеличилась пропорционально любопытству
путешественников. Хиоуэн Тсанг говорит об обитателях: "Эти люди расположены к учебе, но
предаются ей без особого пыла. Наука магических формул стала для них регулярным
профессиональным делом" . Мы не хотим возражать уважаемому китайскому паломнику по этому
пункту и охотно допускаем, что в седьмом веке некоторые люди делали из магии
"профессиональное дело"; то же самое делают некоторые люди теперь, но конечно, только не
истинные адепты. Кроме того, в том веке Буддизм только что проник в Тибет и его племена были
погрязшими в колдовствах Бон - доламаитской религии. Не Хиоуэн Тсанг, этот благочестивый и
мужественный человек, который сотни раз рисковал жизнью ради блаженства увидеть тень Будды
в пещере Пешавара, является тем человеком, кто обвинил бы добрых лам и монашеских
тавматургов в "создании профессионального дела" из демонстрации ее путешественникам.
Должно быть, Хиоуэн Тсанг всегда помнил приказ Готамы, содержащийся в его ответе царю
Прасенаджиту, своему покровителю, который приглашал его ради совершения чудес. "Великий
царь", сказал ему Готама, "я не учу своих учеников закону, говоря им "идите вы, святые, и
совершайте посредством ваших сверхъестественных сил перед браминами и главами семейств
чудеса большие, чем кто-либо другой может совершить". Я говорю им, когда учу закону "идите
вы, святые, скрывая ваши добрые дела и обнажая ваши грехи".
Будучи поражен отчетами о магических проявлениях, засвидетельствованных и
записанных во всех веках путешественниками, посетившими Татарию и Тибет, полковник Юл
приходит к заключению, что туземцы, должно быть, имеют "в своем распоряжении всю
энциклопедию современных спиритуалистов". Дьюхолд в числе их волшебств упоминает умение
воспроизводить посредством заклинаний фигуры Лаоцзу и своих божеств в воздухе, и заставить
карандаш писать ответы на задаваемые вопросы, причем никто не прикасается к этому
карандашу"
Первые вызывания относятся к религиозным мистериям их святилищ, если же они
совершаются по-другому или ради выгоды, то они считаются колдовством, некромантией и строго
запрещены. Второе искусство, т. е. умение заставить карандаш писать без прикосновения руки,
было известно и практиковалось в Китае и в других странах еще до христианской эры. Это
считается азбукой магии в тех странах.
Когда Хиоуэн Тсанг пожелал поклониться тени Будды, то он не прибегал к помощи
"профессиональных магов", но к силе вызывательной мощи своей собственной души, к силе
молитвы, веры и созерцания. Все было темно и мрачно вблизи пещеры, в которой, по молве,
иногда совершалось это чудо. Хиоуэн Тсанг вошел и начал свои молитвы. Он совершил сотню
поклонов, но ничего не услышал и не увидел. Затем, считая себя слишком грешным, он горько
заплакал от отчаяния. Но когда он уже был близок к тому, чтобы потерять всякую надежду, он
заметил на восточной стене слабый свет, но тот исчез. Он возобновил свои молитвы, на этот раз
полный надежд, и опять увидел свет, который вспыхнул и опять погас. После этого он совершил
торжественный обет, что он не уйдет из пещеры до тех пор, пока наконец не приобщится восторгу
увидеть тень "Почитаемого Эпохи". Ему пришлось после этого ждать еще больше, только после
двухсот молитв темная пещера вдруг "залилась светом и тень Будды, сияющего белого цвета,
величественно поднялась на стене, точно внезапно разошедшиеся тучи сразу раскрыли чудесное
изображение "Горы Света". Ослепительный свет осветил черты божественного лика. Хиоуэн
Тсанг забылся в созерцании и диве и не был в состоянии отвести свои глаза от величественного и
несравненного зрелища". В своем дневнике "Си-ю-ки" Хиоуэн Тсанг добавляет, что только когда
человек молится с искренней верой, и если он получил свыше сокровенное воздействие, он видит
эту тень отчетливо, но не может насладиться этим зрелищем длительно. (Макс Мюллер "Buddhist
Pilgrims".)
С одного конца и до другого эта страна полна мистиками, религиозными философами,
буддийскими святыми и магами. Вера в духовный мир, полный незримых существ, которые в
определенных случаях объективно показываются смертным, - общераспространенна. "Согласно
верованиям народов Центральной Азии", говорит И. Дж. Шмит, "земля, ее внутренность, а также
окружающая атмосфера, наполнены духовными существами, которые оказывают влияние, частью
благотворное, частью вредное, на всю органическую и неорганическую природу... В особенности
пустыни и другие глухие и ненаселенные места, и области, в которых влияния природы
проявляются в гигантских и устрашающих масштабах, рассматриваются как главные обиталища
или места встреч злых духов. И вот поэтому Туранские степи и в особенности великая песчаная
пустыня Гоби со дней седой древности считались обиталищами вредоносных существ".
Сокровища, откопанные д-ром Шлиманном в Микенах, разбудили всеобщую жадность и
глаза алчных спекулянтов обращаются к местностям, где по предположениям, захоронены
богатства народов древности, будь то крипты или пещеры, пески или аллювиальные отложения.
Ни про одну страну, ни даже про Перу, не сложено столько легендарных повествований, как про
пустыню Гоби. В независимой Татарии эти воющие ветром просторы зыбучих песков когда-то,
если слухи правдивы, представляли собою местонахождение одной из самых богатых империй,
какие когда-либо видел мир. Говорят, что там под поверхностью земли лежат такие богатства в
золоте, драгоценных камнях, скульптурах, оружии, сосудах и всем том, что указывает на
цивилизацию, роскошь и художества, какие ныне ни одна столица христианского мира показать
Пирамида
