ученичества.
После моего отказа от ученичества мне нужно было осознать то, что я
пережил, а то, что я испытал, мне нужно было уложить в странную систему
индейских верований. С самого начала моего обучения для меня стало
очевидным, что учение дона Хуана имеет четкий внутренний строй. Как только
он начал преподавать его мне, он давал свои объяснения в определенном
порядке. Распознать этот порядок и понять его оказалось для меня
труднейшей задачей. В связи с моей неспособностью понять я и через четыре
года ученичества все еще был начинающим. Было ясно, что знание дона Хуана
и метод, которым он преподавал, были теми же, что и у его бенефактора,
поэтому мои трудности в понимании его учения были аналогичны тем, с
которыми встретился он сам. Дон Хуан сам указал на наше сходство, как
начинающих, упомянув случайно о своей неспособности понять учителя в пору
своего ученичества. Это замечание привело меня к убеждению, что любой
начинающий - индеец или не индеец, - получает знания невоспринимаемыми с
точки зрения каких-либо характеристик или систем тех явлений, которые он
испытывает. Лично я, как западный человек, нашел эти характеристики такими
запутанными, что было совершенно невозможно объяснить их в системе понятий
моей собственной каждодневной жизни; и я был вынужден прийти к заключению,
что любая попытка классифицировать мой полевой материал своими словами
была бы неудачной.
Таким образом, для меня стало очевидно, что знание дона Хуана следует
рассматривать в том плане, в каком он сам его понимает. Лишь в этом плане
оно может быть очевидным и убедительным. Пытаясь совместить мои
собственные взгляды с таковыми дона Хуана, я понял, однако, что когда бы
он ни пытался объяснить свое знание мне, он использовал понятия,
относящиеся к понятным для него. Поскольку эти понятия и концепции были
чужды мне, попытки понять его учение так, как он его понимал, поставили
меня в тупик. Поэтому моей первой задачей было определить его порядок
изложения концепций... Работая в этом направлении, я заметил, что дон Хуан
сам сделал особое ударение на определенную часть своего учения -
использование галлюциногенных растений. На основе этого заключения я
пересмотрел свою собственную схему категорий. Дон Хуан использовал в
отдельности и в различных обстоятельствах три галлюциногенных растения:
кактус (пейотль), дурман и грибы, вероятно.
Задолго до своего контакта с европейцами американские индейцы знали о
галлюциногенных свойствах этих растений. Из-за своих свойств эти растения
широко применялись для получения удовольствия, для лечения и для
достижения состояния экстаза. Особую часть своего учения дон Хуан посвящал
получению силы; силы, которую он называл _о_л_л_и_. Он объяснял
использование его для достижения мудрости или знания того, как правильно
жить.
Дон Хуан понимал значение растений в их способности продуцировать
состояния особого восприятия в человеческом существе. Он вводил меня в
последовательное постижение этих стадий с целью развернуть и показать
ценность своего знания. Я назвал их "состояния необычной реальности", имея
в виду необычную реальность, которая противостоит нашей повседневной
жизни. В контексте учения дона Хуана эти состояния рассматривались, как
реальные, хотя их реальность была отделена от обычной.
Дон Хуан считал, что состояния необычной реальности были единственной
формой прагматического учения и единственным способом достижения силы. Он
упоминал, что все прочие пути его учения были случайными для достижения
силы. Эта точка зрения определяла отношение дона Хуана ко всему, не
связанному прямо с состоянием необычной реальности.
В моих полевых записках разбросаны замечания относительно того, что
чувствовал дон Хуан. Например, в одном из разговоров он заметил, что
некоторые предметы имеют в себе определенное количество силы; он сказал,
что они часто использовались колдунами (брухо) низшего порядка; что сам он
не испытывал особого уважения к предметам силы. Я часто спрашивал его о
таких предметах, но он, казалось, был совершенно незаинтересован в
обсуждении этого предмета. Когда на эту тему в другой раз зашла речь, он,
однако, внезапно согласился рассказать о них.
- Есть определенные предметы, которые наделены силой, - сказал он. -
есть масса таких предметов, которые используются могущественными людьми с
помощью дружественных духов. Эти предметы-инструменты - не обычные
инструменты, а инструменты смерти. Все же это только инструменты. У них
нет силы учить. Правильно говоря, они относятся к категории предметов
войны и предназначены для удара. Они созданы для того, чтобы убивать.
- Что это за предметы, дон Хуан?
- Они в реальности не предметы, скорее это разновидности силы.
- Как модно заполучить эти разновидности силы, дон Хуан?
- Это зависит от типа предмета, который нужен тебе.
- А какие они бывают?
- Я уже говорил, что их много. Все, что угодно, может быть предметом
силы.
- Ну, а какие являются самыми сильными?
- Сила предмета зависит от его владельца, от того, каким человеком он
является. Предметы силы, употребляемые низшими колдунами - почти что
шутка; сильный же, мужественный, могущественный брухо дает свою силу своим
инструментам.
- Какие предметы силы наиболее обычны тогда? Какие из них
предпочитают большинство колдунов?
- Тут нет предпочтения. Все они предметы силы. Все одно и то же.
- Есть ли у тебя какие-нибудь, дон Хуан? - он не ответил, он просто
смотрел на меня и смеялся. Долгое время он ничего не отвечал, и я подумал,
что раздражаю его своими вопросами...
- Есть ограничения для этих типов силы, - продолжал он, - но я не
уверен, что это будет тебе понятно. Я потратил чуть ли не всю жизнь, чтобы
понять это: _о_л_л_и_ может открыть все секреты этих низших сил, показав,
что это детские игрушки. Одно время у меня были инструменты подобного
рода, я был очень молод.
- Какие предметы силы у тебя были?
- "Маис-пинто" - кристаллы и перья.
- Что такое "маис-пинто", дон Хуан?
- Это небольшой участок, вырост зерна, который имеет в своей середине
язычок красного цвета.
- Это один единственный вырост?
- Нет, брухо владеет 48-ю выростами.
- Для чего эти выросты, дон Хуан?
- Любой из них может убить человека, войдя в его тело.
Тэги:
Шаманизм
Пирамида