может быть выражена. Хотя мы говорим: «ум ясен как свет», он за пределами слов и
символов. Полезно будет понять одну вещь. Есть три подхода к действительности:
один из них эмпирический, подход ученого - эксперимент и эксперименты с
предметным миром, не принимайте ничего, пока это не подтверждено экспериментом.
Есть и другой подход - логический. Логический ум не экспериментирует: он просто
мыслит, рассуждает, находит за и против, и делает выводы усилием ума, рассудком. И
есть, наконец, третий подход - метафорический, подход поэзии и религии. Итак,
существует три подхода, три измерения, в которых человек постигает
действительность.
Наука не может выйти за пределы объекта, поскольку сам подход создает
ограничения, наука не может выйти за пределы внешнего, поскольку эксперименты
возможны только с внешним, философия, логика не могут выйти за пределы
субъективного, поскольку это усилие ума, которое вырабатывается в вашем же уме.
Вы не можете растворить ум, вы не можете выйти за его пределы. Наука предметна.
Философия и логика субъективны. Религия идет дальше, поэзия идет дальше: это
золотой мост, соединяющий объект с субъектом. Но в таком случае все превращается
в хаос - конечно, очень творческий; в самом деле, там, где нет хаоса, нет творчества.
Но тогда все
становится нераспознаваемым, различия исчезают.
Я сказал бы это следующим образом. Наука - это подход днем, в яркий полдень; все
ясно различимо, имеет границы и хорошо видны различия. Логика - это ночной
подход; брести во тьме лишь при поддержке ума, без всяких экспериментов, просто
думая. Поэзия и религия - это подходы в сумерки, как раз в промежутке: День угас,
Исчезла яркость полдня, Предметы не так ясны и различимы. Ночь еще не окутала
все. День и ночь встречаются, В мягких сумерках, Ни белых, ни черных — Очертания
встречаются и сливаются, Все не различимо, все является чем-то другим.
Это метафорический подход. Вот почему поэзия говорит метафорами, а религия - это
высочайшая поэзия," религия говорит метафорами. Помните, что эти метафоры не
следует понимать буквально, иначе вы ничего не поймете. Когда я говорю
«внутренний свет», не воспринимайте это буквально. Когда я говорю: «внутреннее —
это свет», это метафора. Я
на что-то указываю, но не определяю, не разграничиваю; что-то от природы света, не
обязательно свет, - это метафора.
Здесь возникает проблема, потому что религия говорит метафорами, она не может
говорить иначе. Если бы я побывал в другом мире и видел цветы, которые не
существуют на этой земле, а затем, вернувшись к вам, стал бы рассказывать об этих
цветах, что бы я сделал? Я был бы вынужден использовать метафоры и сравнения. Я
сказал бы: «как розы» - но они не розы; иначе, зачем говорить: «как розы», проще
сказать «розы». Но они не розы, они обладают другим качеством. «Как» означает, что
я пытаюсь соотнести мое понимание с вашим пониманием этого мира - отсюда
сравнения и метафоры. Вы знаете розы, но вы не знаете тех цветов из другого мира. Я
знаю те цветы из другого мира, я пытаюсь рассказать вам что-то о том мире, поэтому
я говорю, что они похожи на розы. Не сердитесь на меня, когда вы достигнете другою
мира и не найдете там роз. Не тащите меня в суд, потому что я никогда не говорил
этого буквально.
Я указывал лишь на качество розы; это был лишь жест, палец, указывающий на луну.
Но не хватайтесь за палец, палец не существенен - смотрите на луну и забудьте о
пальце. В этом заключается смысл метафоры; не держитесь за метафору.
Многие люди запутываются в темноте из-за этого: они цепляются за метафоры. Я
говорю о внутреннем свете – в данный момент, через несколько дней ко мне
начинают приходить люди и говорить: «Мы видим внутренний свет»; они нашли розы
в другом мире, в котором они не существуют. Из-за этого метафорического языка у
многих разыгрывается воображение.
П.Д.Успенский придумал слово «имажинационный». Когда кто-нибудь говорил,
придя к нему, о своих внутренних переживаниях: «Кундалини пробудилась, я видел
внутренний свет в голове; чакры открываются», он немедленно останавливал
говорящего и произносил: «имажинационный». Его спрашивали, что такое
имажинационный? Он отвечал: «Болезнь воображения», и добавлял: «Перестаньте!
Вы стали жертвой».
Религия говорит метафорами, иначе говорить невозможно, потому что религия
говорит о запредельном. Она пытается найти сравнения в этом мире. Она употребляет
слова, которые не соответствуют, но эти несоответствующие слова - единственные
доступные, и ими приходится пользоваться.
Поэзию легко понимать, религию - трудно, потому что вы уже знаете, что поэзия - это
воображение, и не возникает никаких трудностей. Вы легко понимаете науку, потому
что вы знаете, что она не воображение, а эмпирический факт. Поэзию вы понимаете
легко, вы знаете, что это поэзия, всего лишь поэзия - воображение. Прекрасно! Вы
наслаждаетесь ею - это выдумка.
А что же делать с религией? Ведь религия, это - высочайшая поэзия. И она - не
воображение. Уверяю вас, она столь же эмпирична, как и наука, но она не может
пользоваться научными терминами, они слишком объективны. Она не может
пользоваться философскими терминами, они слишком субъективны.
Ей приходится пользоваться чем-то, что не является ни тем и не другим. Ей
приходится пользоваться чем-то, что объединяет обеих - и она пользуется поэзией.
Религия - это высочайшая поэзия, поэзия по существу. Нельзя найти более великого
поэта, чем Будда. Правда, он никогда не пытался писать стихи. Вот я здесь с вами; я
поэт; но я не сочинил ни единого стихотворения, даже хайку, но я постоянно говорю
метафорами. Я все время пытаюсь перебросить мост через провал, разъединяющий
науку и философию. Я стараюсь создать у вас ощущение целого, не разделенного.
Наука - одна половина, философия - другая. Что же делать? Как дать вам ощущение
целого? Если вы погрузитесь в философию, вы придете к тому же, к чему пришел
Шанкара. Он говорил: «Мир иллюзорен, он не существует - существует только
сознание». Это слишком односторонне. Если вы присоединитесь к ученым, вы
придете к тому, к чему пришел Маркс. Маркс и Шанкара две противоположности.
Маркс говорит: «Нет сознания - существует только мир». А я знаю, что оба правы и
оба неправы. Оба правы, потому что говорят половину правды, и оба неправы, потому
что отрицают другую половину. Но что делать, если нужно говорить о целом? Поэзия
Пирамида