же - я поехал с этой горки! Значит, "крутизна" все-таки была. Хотя глаза ее не были светлыми
("ударов" которых я вовсе не "блокирую"), да и прическа была неестественной, - но в общем она
была "как с картинки" - и это мне понравилось. Поэзия! - Частности не волнуют: воображение
"часть" делает "целым"...
Пока же наши колени - заменяли нам все. Говорю "нам", потому что колено свое она не убрала,
когда я вторично, - уже по своей воле, а не по воле судьбы в виде автобуса, - прикоснулся. Мне
она уже совсем понравилась! "Смелость города берет, тем более - возьмет эту девчонку, -
подумал я совершенно уверенно о взятии крепости противника.
"Крепость" не была очень крепкой: должно быть, эквивалентна крепости сухого вина! - У меня
была бутылка "Рислинга". Кисловато, конечно, на вкус, - но зато надежды-то были сладкими!
Только надо было, с этой горки, подъехать к Людочке так, чтобы крепость не просто так
распахнула свои неприступные врата, - а чтобы была война со взятием крепости: ну, бутафория -
не бутафория, - а интересная игра! С обеих сторон. То есть, наступающий и обороняющийся, я -
в первой роли, она - во второй. Так уж принято. ("Приятно"! - если переставить буквы.)
Это я сейчас говорю так, не в силах освободиться от иронии, которая проявляется у нас, когда
мы оказываемся не то что поодаль, - но как-то и повыше оцениваемого события... Тогда же я был
- в самом центре, и был действующим лицом той пьесы, которая представлялась мне всем
миром, полнотой всей жизни...
То, что ее зовут Люда, я узнал сразу же, в первую очередь, вернее, во вторую, - потому что, в
первую очередь, спросил:
- Вы будете выходить на следующей остановке?
- Нет, - ответила моя попутчица и добавила: - Вас пропустить?
То, что она отвечала "с добавлением", - служило сигналом к продолжению действия! И тогда я
сказал:
- Не надо, я не пойду впереди вас, лучше вы пройдете впереди меня... Если только скажете свое
имя! (Она выглядела на "Вы", и я, как говорили древние, - "пошел на "Вы"!)
- Люда, - просто представилась она, и тут же спросила: - А зачем?
- Затем, что я впервые в этом районе и хотел бы вас попросить показать мне дорогу. А ведь
проводник должен быть знакомым человеком, - потому и надо познакомиться!
- Да? - произнесла она с несколько игривой интонацией, - тогда - как вас зовут?
- Да! - ответил я в том же тоне. - Меня зовут Митя.
Так продолжалась наша игра. То, что игра будет удачной, - угадывалось уже с самого начала:
потому что она не отодвинулась, когда я коснулся ее коленом.
Если нравится первое действие, - почему бы не идти до последнего?! И я - пошел. Точнее - мы
пошли, потому что ей тоже это нравилось. Люблю такую непосредственность, если это не то, что
называется "двойной игрой": потому что, мало ли какая задняя мысль может погонять актера?
Но все происходило спонтанно, так что нормально, - мысли были только впереди! Ведет
интуиция.
Рассказываю дальше: и здесь не место частностям, потому что впереди нас ожидал стол, на
который выставилась эта бутылка кислятины и... нашлась одна какая-то конфетка. Какое дело до
всего этого, если предстояло развернуть другую, большую конфетку? - Поэтому - это был пир!
Да. Я развернул и положил на стол маленькую конфетку, и за рюмкой этого легкого вина, и за
легкой болтовней о том, о сем мы - что греха таить! - предвкушали конфетку другую...
Общая композиция ясна, у картинки рисуются такие штрихи:
- И тебе не душно в этом свитере? - весело спросила Людочка, и это был, в общем-то, правильно
поставленный вопрос. Я же отвечал:
- Однако, душновато! Но я человек скрытный - скрываю вот эти подтяжечки под обычного вида
свитером (стаскиваю свитер), хотя, видишь, это приличные германские подтяжки: так что... эта
фирменная арийская черта меня, может быть, и украшает?
Я прошелся по комнате, играя мускулатурой, выпирающей из-под рубашки. Большую часть
бутылки перелил я внутрь этой тренированной фигуры, так что хорошего настроения было
столько - что выплескивалось через край. Вино было даже излишне, тем более, что до этого я
заглянул в свой любимый пивбар...
Немного отвлекаясь, скажу, что тогда я еще обманывался, думая, что девчонки смотрят только
на мускулы; хотя ворочал "железо" вовсе не затем, чтобы нравиться слабому полу, - хотелось
соответствовать своему личному представлению о здоровом и красивом теле.. Я с ними долго не
связывался - какие-то они не такие - девчонки, или как их там еще литературно называть... Зато,
связавшись, - долго не разговаривал! - Не о чем.
Но здесь мне хотелось как-то продлить удовольствие такого простого общения, без всяких
"фантиков" и комплексов. Я думал, что бы еще такое сказануть - и повеселиться... Она опередила
меня, и мне понравилось - как она это сделала: подошла, натянула мою подтяжку подобно тетиве
- и звонко щелкнула ею по рубашке, - так, что досталось и животу!
- Ладно, - сказал я и подошел к столу, - ну-ка подкрепись и не шатайся тут по углам! - я протянул
ей забытую нами конфетку. Конфетку я держал крепко, и поднес к ее устам так, чтобы она
откусила ровно половину, и в это время свободной рукой обнял ее за талию; отправил другую
половинку конфетки в собственный рот и затем освободившейся второй рукой обнял Людочку с
другой стороны, приподнял, покружил вокруг себя и поцеловал крепко... Да так долго, что забыл
- как ее зовут! Забыл и свое имя - опять, как в автобусе, все окружающее померкло и сгинуло
прочь...
Почему так долго рассказываю эти мелочи? - потому что дальше нечего рассказывать!
Настоящее дело делается молча... Не буду же я превращать Читателя в соглядатая тех сцен,
которые предназначены только для двоих... Нехорошо.
В общем, оборона крепости была сломлена, - да никакой же "обороны" не было! - мы слишком
хотели друг друга, чтобы еще и разыгрывать долгие спектакли! Дальше было похоже на то, что
мой друг Таумлер формулировал как "раздевание явления до сути". Я не знал тогда точно, как
это называется, - но дело я делал хорошо: она с видимой неохотой, но с плохо скрываемым
удовольствием помогала мне снимать разноцветные флаги со своей побежденной крепости...
Ну, я бы сказал, - это была конфетка! - но я так не скажу: она мне нравилась, но, что же, -
противник есть противник! И тогда я воспользовался своим копьем, - и удары мои она
воспринимала своим щитом, мне показалось, болезненно, - но только показалось! - потому что
это было блаженство, и она все более и более забывала себя... Она становилась самой
воплощенной страстью, вся - щит, - насквозь пробиваемый! - и в то же время отражающий мне -
мои дары...
Ритм нашей схватки то учащался, то замедлялся, то останавливался вовсе, то продолжался
изысканным образом... Он становился музыкальным тактом, о, это была великолепная музыка
для двоих - и музыка двоих. Мы впали в транс, и падение это было... Да разве это было падение!
- это было сов-падение, - это был прекрасный полет!
- Она временно вселяла тебя в себя, но она не есть Целая Вселенная! - сказал Таумлер,
когда я поведал эту историю Ему...
ГАВ-ГАВ!
- Да, она временно вселяла тебя в себя, - но вы не были Целой Вселенной! - повторил Та, потому
что я впал тогда в глубокое недоумение...
- Как это? - изрек я глубокомысленно.
- Не знаю, как, - но ты был простым "копьеносцем", и не был настоящим Воином!
- Есть большая разница? - спросил я тогда.
- Да, есть разница, и есть ризница, помещение, которое, как легко догадаться, - уже не для тебя!
Впрочем, одежды не имеют значения, - как ты уже хорошо усвоил, - но ты можешь быть святым
ратником и с женою своей, - если хорошо усвоишь мои научения...
Не я ли тебе говорил о том, что Воин имеет Все! - значит, если он имеет женщину, - она в тот
Пирамида