видывал мир.
Страдание и радость вечно противоположны и вечно равны друг другу.
Какое-то время человек может пребывать в нейтральном состоянии сытого
полу-сознания; но когда к нему приходят обе крайности -- радость и
страдание, он уже не может пребывать в полу-сознании, он живет и
бодрствует, и слава сияет над ним.
Могли ли Учителя предотвратить эту войну? Они могли бы задержать её;
но её причины были сокрыты в сердцах людей, в невидимых силах,
пребывавших как внутри них самих, так и во внешнем мире, и далее
оттягивать неминуемый взрыв означало бы -- препятствовать планетарным
целям.
И те, что не убиты и не умерли, сейчас гораздо более живые, чем они
были двенадцать месяцев тому назад, и даже так называемые мертвые
суть не мертвые, но живые усопшие.
Мы отбросили назад силы зла, это правда; но битва, происходившая в
нашем мире, -- это всего лишь часть общей битвы.
Если вы не против, я расскажу вам историю одного человека, которого я
знал еще в мирное время. Это был самодовольный субъект, погруженный
своею сытостью в полусонное состояние. Он разглагольствовал о жизни,
об этике и о гражданском долге, не выходя при этом за рамки привычных
банальностей. Но что он в действительности знал о жизни, этике и
гражданском долге?
Назовем его -- Джонсон. Несколько месяцев он провел на войне,
сражаясь за Англию и за спокойствие Англии; и теперь, когда он
говорит о жизни, его речь наполнена смыслом, потому что жизнь для
него теперь -- противоположность и в то же время неизменная спутница
смерти. Он любит жизнь, и от него исходит свет величия жизни.
У Джонсона был сын -- единственный ребенок. Каждый отец поймет, что
это значит.
Во время большого отступления, одним из руководителей которого был и
Джонсон, он вдруг увидел своего сына -- раненого, но еще живого. Лишь
на одно мгновение отец обернулся к своему мальчику... а затем
вернулся к своему отряду, чтобы не оставлять его без командира,
оставив при этом своего сына на милость армии, опьяненной
безжалостным духом завоевания.
Больше Джонсон не будет говорить банальностей о жизни. Он узнал, что
такое смерть, и что такое муки неизвестности -- вещь ещё более
страшная, чем сама смерть.
Письмо XXIX
ДРУГ "Х."
24 апреля 1915
Вчера умер человек, мысленно повторяя перед смертью ваше имя.
Нет, он не был вашим другом, более того -- вы никогда его не видели.
Еще в прошлом году, находясь в Англии, он прочел предыдущую книгу,
написанную мной с вашей помощью, и очень серьезно заинтересовался ею.
В течение нескольких месяцев он мечтал о встрече с вами, но, будучи
человеком скромным, он предпочитал не торопить события.
А потом разразилась война, и он вместе с армией отправился в Бельгию.
После своего первого боя он начал денно и нощно размышлять обо всех
фактах и перспективах, изложенных в этой книге. Существует ли другая
жизнь, продолжающая нынешнюю земную? Может ли человек вернуться, как
утверждал это я, и может ли он передать женщине, все еще пребывающей
в мире живых, весть о том, что чувствует он теперь среди "мертвых"?
На самом ли деле я видел всё то, о чем рассказываю, и на самом ли
деле я побывал в мире прообразов и в небесном мире, где я видел
Спасителя человечества с агнцем на руках, и т.д., и т.п.?
Лишь в одном этот человек никогда не сомневался -- в искренности
того, кто записал это послание. Это он чувствовал инстинктивно, и ещё
-- благодаря особому англо-саксонскому духу рыцарства, который трудно
понять представителям некоторых других рас.
Он часто беседовал в окопах со своими однополчанами о будущей жизни.
Он часто молча сидел и курил, глядя куда-то в пустоту, и когда
кто-нибудь из солдат спрашивал его, о чем это он так напряженно
думает, он отвечал: "Я думаю о книге, которую прочел прошлым летом.
Не знаю -- правда ли все это". А когда его спрашивали, о чём эта
книга, он начинал рассказывать о Письмах Живого Усопшего, цитируя по
памяти целые предложения, или же просто излагал своими словами
отдельные её сюжеты, объясняя при этом смысл разбросанных в ней тут и
там различных философских концепций. Иногда обсуждения книги
затягивались на весь вечер.
Вы никогда не были на войне ни как солдат, ни как сестра милосердия;
и всё же вы побывали на войне.
По странному совпадению эта книга вышла в свет за несколько месяцев
до того, как огромное количество человеческих душ было изъято из
истории мира. Задумывались ли вы над этим? Лично я никогда не
задумывался до тех пор, пока сам Учитель не указал мне на это.
Но нашего друга, который умер вчера, мысленно повторяя ваше имя,
особенно интересовал один вопрос: удастся ли ему в том случае, если
ему суждено пасть от руки врага, приготовить такой же "маленький
Пирамида