словно погрузился в глубокие раздумья, а затем принялся ходить
взад-вперед.
— Может быть, вы знаете похожего старика не из этих мест? —
спросил я. Он не понял
моего вопроса. Мне пришлось объяснить, что, возможно, тот
старый индеец похож на Хорхе
Кампоса — то есть это индеец яки, который не живет на землях
своего племени. Лукас
Коронадо объяснил, что фамилия Матус вполне обычна для этих
мест, но он не знает ни
одного Матуса по имени Хуан. Затем его будто осенило, и он
заявил, что, раз этот человек
стар, у него может быть и другое имя и что он мог
представиться вымышленным, а не
настоящим именем.
— Единственный известный мне старик — отец Игнасио Флореса,
— продолжал он. — Он
время от времени навещает сына, но приезжает из Мехико.
Подумать только, он — отец
Игнасио, но ведь он не такой старый. И все же он старый,
потому что Игнасио старый. Хотя
его отец выглядит моложе. Он от всей души рассмеялся.
Очевидно, он никогда раньше не
задумывался о моложавом виде того старика. Лукас продолжал
качать головой, словно не
веря в свое открытие. Я, напротив, испытал новый прилив
надежды.
— Это он! — завопил я, сам не понимая, почему так уверен в
этом. Лукас Коронадо не
знал, где именно живет Игнасио Флорес, но оказался настолько
любезен, что поехал вместе
со мной в ближайший городок племени яки и все выяснил. Игнасио
Флорес оказался
крупным и дородным мужчиной, возраст которого давно перевалил
за шестьдесят. Лукас
Коронадо предупредил меня, что в молодости этот здоровяк был
солдатом и до сих пор
сохранил повадки военного. У Игнасио Флореса были огромные усы
— в сочетании с его
свирепым взглядом он показался мне настоящим олицетворением
жестокого вояки. Кожа у
него была смуглая, а волосы, несмотря на возраст, — блестящими
и черными. Сильный и
резкий голос, казалось, был предназначен только для того,
чтобы отдавать приказы. Я
предположил, что он был кавалеристом — он ходил так, словно на
ногах у него попрежнему
болтались шпоры, и по какой-то странной, непостижимой причине
я даже слышал звон
шпор, наблюдая за его шагами. Лукас Коронадо представил меня и
сказал, что я приехал из
Аризоны, чтобы повидаться с его отцом, с которым познакомился
в Ногалесе. Казалось,
Игнасио Флорес совсем не удивился.
— О да, — ответил он. — Мой отец много путешествует. — Без
каких-либо дальнейших
вступлений он сразу рассказал нам, где мы можем найти его
отца. Сам он с нами не пошел —
думаю, из вежливости. Он извинился и вошел в дом строевым
шагом, словно участвовал в
параде. Я настроился отправиться к дому старика вместе с
Лукасом Коронадо, но он вежливо
отклонил мое предложение и попросил отвезти его домой.
— Я надеюсь, ты нашел того, кого искал, и считаю, что тебе
следует пойти к нему одному,
— сказал он. Я был восхищен тем, насколько деликатны эти
индейцы яки, хотя это не,
мешает им быть такими свирепыми. Мне рассказывали, что яки —
дикари, не испытывающие
ни малейших колебаний при необходимости убивать, однако, что
касается моих личных
наблюдений, их самыми примечательными чертами были вежливость
и рассудительность. Я
подъехал к дому отца Игнасио Флореса и действительно нашел там
того человека, которого
искал.
— Интересно, почему Хорхе Кампос солгал, сказав, что знаком
с тобой? — задумался я в
конце своего рассказа.
— Он не лгал тебе, — ответил дон Хуан с уверенностью
человека, который смотрит на
поведение таких, как Хорхе Кампос, сквозь пальцы. — Он даже не
пытался представить в
ложном свете самого себя. Он рассматривал тебя как легкую
добычу и хотел перехитрить.
Впрочем, ему не удалось осуществить этот план, так как
бесконечность оказалась сильнее.
Тебе известно, что он исчез вскоре после того, как
повстречался с тобой, и его никогда
больше не видели?
— Во всей этой истории наиболее важной фигурой был для тебя
именно Хорхе Кампос, —
продолжал он. — В определенном отношении он является копией
тебя самого. В том, что
произошло между вами, ты можешь увидеть кальку твоей
собственной жизни.
— Почему? Я ведь не мошенник! — возразил я. Он рассмеялся,
будто знал нечто,
неизвестное мне. В следующее мгновение, насколько я помню, я
оказался в разгаре
Тэги:
Шаманизм
Пирамида