вызывает это свободное движение, и дух предоставляет
нагвалю средства его достижения. Я никогда ничего "намеренно"
не вызывал таким образом, пока не появился ты. Поэтому
я никогда полностью не понимал гигантских усилий моего бенефактора,
который "намеренно" вызывал его для меня.
- Трудность намеренного вызова нагвалем этого свободного
движения у своих учеников, - продолжал дон Хуан. - ничто
по сравнению с затруднением его учеников понять то, что
делает нагваль. Посмотри на то, как ты сопротивлялся! То же
самое происходило и со мной. Большую часть времени я твердо
верил, что надувательство духа было просто надувательством
нагваля Хулиана.
- Позже я понял, что обязан ему моею жизнью и благополучием,
- продолжал дон Хуан. - теперь я знаю, что обязан
ему бесконечно большим. Поскольку я не могу описать, чем я
действительно обязан ему, я предпочитаю говорить, что он
уговорил меня овладеть третьей точкой соотношений.
- Третья точка соотношений является свободой восприятия,
это "намерение", это дух, кувыркание мышления в чудесное,
акт выхода за наши границы и прикосновения к непостижимому.
Два односторонних моста
Дон Хуан и я сидели за столом на его кухне. Было раннее
утро. Мы только что вернулись с гор, где провели ночь
после того, как я вспомнил мое переживание с ягуаром. Воспоминание
моего разделенного восприятия втянуло меня в состояние
эйфории, которое для дон Хуана было обычным. Оно
вызвало во мне массу сенсорных переживаний, которые я теперь
не могу вспомнить. Моя эйфория, тем не менее, не убывала.
- Открытие возможности быть в двух местах одновременно
действует на ум очень возбуждающе, - сказал он. - поскольку
наши умы - это наш рационализм, а наш рационализм является
нашим самоотражением, все, что находится за пределами нашего
самоотражения, либо ужасает нас, либо привлекает нас, в
зависимости от того, каким видом личности мы обладаем.
Он пристально посмотрел на меня, а потом улыбнулся,
словно только что обнаружил нечто новое.
- Или оно ужасает и притягивает нас в одинаковой мере,
- сказал он. - кажется, это случай нас обоих.
Я рассказал ему, что для меня не имеет значения, отталкивает
или притягивает меня мое переживание, вопрос состоял
в том, что я был напуган необъятностью возможности разделенного
восприятия.
- Я не могу сказать, что не верю, будто я был в двух
местах одновременно, - сказал я. - я не могу отрицать свое
переживание, и все же мне кажется, что мой ум, сильно напуганный
этим, отказался принять как факт это переживание.
- И ты, и я относимся к тем людям, которые были одержимы
вещами, подобными этой, а затем забыли все о них,
- заметил он и рассмеялся. - ты и я похожи очень во многом.
Меня так и тянуло расхохотаться. Я знал, что он высмеивает
меня. Однако он проецировал такую искренность, что
мне захотелось поверить в его правдивость.
Я рассказал ему, что среди его учеников я один научился
не принимать его заявления о равенстве между нами слишком
серьезно. Я сказал, что видел его в действии, слушая,
как он говорит каждому из своих учеников довольно искренним
тоном: - "ты и я просто дураки. Мы так похожи!" И я ужасался
раз за разом, понимая, что они верят ему.
- Ты не похож ни на одного из нас, дон Хуан, - сказал
я. - ты - зеркало, которое не отражает наши представления.
Ты уже за пределами нашей досягаемости.
- То, чему ты стал свидетелем, является результатом
борьбы в течение всей жизни, - сказал он. - ты просто увидел
мага, который, наконец, научился следовать замыслам духа,
вот и все.
- Я уже описывал тебе во многих отношениях различные
стадии воина, идущего по пути знания, - продолжал он. - в
терминах его связи с "намерением", воин проходит через четыре
этапа. Первый, когда он имеет ржавое, ненадежное звено
с "намерением". Второй, когда ему удается очистить его.
Третий, когда он обучается манипулировать им. И четвертый,
когда он обучается принимать замыслы абстрактного.
Дон Хуан утверждал, что его достижения не делают его
другим по сущности. Они лишь делают его более изобретательным,
таким образом, не очень-то он и шутит, говоря мне
или другим своим ученикам, что он так похож на нас.
- Я точно знаю, через что ты проходишь, - продолжал
он. - когда я смеюсь над тобой, на самом деле я смеюсь над
воспоминанием о себе в твоей шкуре. О, как я держался за
мир повседневной жизни! Я цеплялся за него всеми своими ногтями.
Все вокруг меня говорило мне, что пора уходить от
этого, но я не мог. Как и ты, я слепо доверял своему уму, и
я не видел смысла в том, чтобы поступать иначе. Я ничем не
отличался от обычных людей.
- Моей проблемой тогда была твоя сегодняшняя проблема.
Инерция повседневного мира захватывала меня, и мне приходилось
поступать так, как поступают обычные люди. Я отчаянно
цеплялся за свои непрочные рациональные структуры. Не делай
хоть ты этого.
- Я не цепляюсь ни за какие структуры, это они держат
меня, - сказал я, и это вызвало его смех.
Я сказал ему, что понимаю его полностью, но независимо
Тэги:
Шаманизм
Пирамида
