- Ты уверена, что не помнишь ничего из объяснений нагваля?
- Нет. Я действительно не помню этого.
- Для нас маг - это тот, кто с помощью настойчивых целенаправленных
занятий выходит за пределы обычного восприятия, - сказала Клара так, будто
давала формальное определение.
- Ну, это ничего не проясняет, - сказала я. - Как может Манфред
делать все это?
Казалось, она радуется моему непониманию.
- Вижу, что ты снова запуталась, Тайша. Я ведь говорю не об одном
лишь Манфреде. Ты все никак не можешь взять в толк, что все мы в этом доме
маги. Не только нагваль, Манфред и я, но и те четырнадцать человек,
которых ты еще не видела. Все мы - маги, абстрактные существа. Если ты
хочешь считать магию занятием, которое сводится к выполнению ритуалов или
приготовлению волшебных снадобий, - я могу сказать, что такие конкретные
маги действительно существуют, но в этом доме ты их не встретишь.
Было очевидно, что до сих пор мы с ней рассуждали о разных вещах. Я
говорила о Манфреде, а она - о людях, которых я никогда в глаза не видела.
И только теперь, когда она сказала мне об этом прямо, я вдруг осознала,
что Клара, м-р Абеляр и все эти невидимые другие люди, о которых они то и
дело упоминали, являются магами. Вместо того, чтобы о чем-то спрашивать, я
припомнила ее совет и решила лучше промолчать.
Она продолжила рассказ о том, что абстрактные маги достигают
освобождения с помощью расширения диапазона своего восприятия, тогда как
конкретные маги, к которым относятся последователи магических традиций
древней Мексики, преследуют лишь эгоистические цели, увеличивая при этом
чувство собственной важности.
- А что, собственно, плохого в эгоистических делах? спросила я, отпив
немного воды из стакана, стоящего на прикроватном столике.
- Ну вот, Тайша начинает защищать конкретных магов, - сказала она,
сочувственно посмотрев на меня. - Не удивительно, что нагваль дал тебе те
заостренные кристаллы.
Невзирая на свое обещание оставаться спокойной, я занервничала, как
только она упомянула о кристаллах. В животе у меня начались такие бурные
процессы, что я заподозрила, что подхватила где-то кишечную инфекцию.
- Мне кажется, что я едва ли смогу объяснить тебе, что мы делаем, но
еще труднее мне донести до тебя то, почему мы это делаем, - сказала Клара.
- Такие ответы может дать только учитель.
- Мой учитель?
- Ты меня не слушаешь, Тайша. Я уже сказала тебе, что у тебя есть
учитель. Ты не встретилась с ней лишь потому, что у тебя недостаточно
энергии. Для встречи с ней нужно в десять раз больше энергии, чем для этой
встречи с нагвалем, после которой ты все еще не можешь прийти в себя. Ты
выглядишь болезненно бледной.
- Мне кажется, что я подхватила какую-то инфекцию, - сказала я, снова
чувствуя головокружение.
Клара покачала головой.
- Ты подхватила тяжелый случай индульгирования, - сказала она, и
после паузы продолжила:
- Нагваль также может объяснить тебе все что нужно. Но проблема в
том, что ты считаешь его мужчиной, и если он говорит с тобой больше чем
несколько минут, так и знай, что в тебе проснется твоя женская натура. Вот
почему твой учитель должен быть женщиной.
- Не кажется ли тебе, что ты преувеличиваешь роль всего, что касается
отношений мужчины и женщины? спросила я, пытаясь встать с кровати.
Я чувствовала сильную слабость, и ноги мои дрожали. Комната начала
вращаться вокруг меня, и я чуть было не потеряла сознание. Но Клара сразу
же ухватила меня за руку.
- Вскоре ты сама разберешься, преувеличиваю я или нет, - сказала она.
- Давай выйдем на улицу и сядем в тени деревьев. Быть может, свежий воздух
благотворно подействует на тебя.
Она помогла мне одеть длинную куртку и какие-то штаны и повела меня,
как инвалида, во внутренний дворик за домом.
Мы уселись на соломенных матах под огромным сапотовым деревом,
которое бросало тень почти на весь дворик. Я спросила Клару, можно ли мне
съесть плод этого дерева. Она заставила меня замолчать, сказав:
- Бери и ешь, но не говори об этом.
Я так и сделала, но вскоре почувствовала себя виноватой, словно чем-
то обидела дерево.
Мы сидели в тишине, слушая как ветер шелестит листьями. Здесь было
прохладно и спокойно, и я почувствовала, что усталость и неловкость
покидают меня. Через некоторое время из-за дома вышел Манфред. Он
приплелся оттуда, где возле дома ему была отведена комнатка, вход в
которую был закрыт панелью на шарнирах - толкая ее, он мог заходить и
выходить, когда ему хотелось. Он подошел ко мне и принялся лизать мне
руку. Я посмотрела в его грустные глаза и поняла, что мы с ним - близкие
Пирамида