медленный и глубокий прогиб назад, на который только была способна. Но
стоило мне перегнуться дальше определенной точки, как я потеряла
равновесие и неуклюже свалилась на землю.
- Ты сейчас далеко не спокойна, - заключила Клара дружелюбно, помогая
мне подняться на ноги. - Что тебя беспокоит, Тайша?
Вместо того чтобы рассказать ей о том, что было у меня на уме, я
спросила, можно ли мне попробовать выполнить это еще раз. Но во второй раз
получилось еще хуже, чем в первый. Я поняла, что именно мое психическое и
эмоциональное беспокойство не давало мне возможности сохранять равновесие.
Я знала, что эгоистические побуждения, как выражалась Клара, были во мне
довольно сильны - они поглотили все мое внимание. Я не видела другого
выхода, кроме того, чтобы рассказать Кларе все, о чем я думала. Я сказала
ей, что больше всего меня беспокоит то, что мои занятия вспоминанием не
могут сдвинуться с места.
- В чем причина? - спросила Клара.
Я призналась, что это было связано с моей семьей.
- Теперь я вне всяких сомнений знаю, что они не любят меня, - грустно
сказала я. - Я и раньше об этом догадывалась, не без этого, и часто
приходила в ярость. Но теперь, когда я просмотрела все свое прошлое, я не
могу больше сердиться на них так, как когда-то. Поэтому я не знаю, что
делать дальше.
Клара критически посмотрела на меня, отводя голову назад, чтобы
видеть меня всю сразу.
- Ты не знаешь, что делать? - спросила она. - Ты сделала свое дело и
обнаружила, что они не любят тебя. Прекрасно! Я не вижу, в чем здесь
проблема.
Ее бесцеремонные слова расстроили меня. Я ожидала если не сочувствия,
то хотя бы понимания и разумного совета.
- Проблема в том, - выразительно сказала я со слезами на глазах, -
что я шокирована. Я знаю, что должна заглянуть глубже, чем вижу сейчас, но
я не могу этого сделать. Я только сижу и все время думаю, что они меня
ненавидели, а я любила их.
- Погоди, погоди. Разве ты сама не говорила мне раньше, что они
ненавидели тебя? Я ясно помню, как...
- Да, я действительно говорила это, но тогда я не представляла себе,
что могут значить эти слова. Я действительно любила их, и своих братьев
тоже. Потом я научилась презирать их, но это было намного позже. Когда я
подросла. А когда я была ребенком, мне больше всего хотелось, чтобы они
обратили на меня внимание и играли со мной.
- Кажется, я догадываюсь, что ты имеешь в виду, сказала Клара, кивая
головой. - Давай сядем и поговорим об этом.
Мы снова сели на бревно.
- Насколько я себе представляю, твои проблемы связаны с тем, что еще
ребенком ты дала какое-то обещание. Ты помнишь, что это было за обещание,
Тайша? спросила она, глядя мне прямо в глаза.
Я не припомню никаких обещаний, - честно ответила я.
Дружеским тоном Клара сказала, что возможно, я не помню его потому,
что была очень маленькой, когда его давала, или потому, что это было
скорее чувство, чем обещание, сформулированное с помощью многих слов.
Клара объяснила, что в раннем возрасте мы часто даем клятвы, а затем
оказываемся скованными ими, хотя и не помним уже, что когда-то их дали.
- Эти минутные зароки ограничивают нашу свободу, - сказала Клара. -
Иногда мы становимся жертвой чрезмерной преданности или обязательства
вечно любить кого-то, которое даем, едва осознавая это.
Она сказала, что в жизни каждого человека существуют мгновения,
которых больше всего в раннем детстве, когда мы так сильно хотим чего-то,
что непроизвольно сосредоточиваем на этом все свое намерение.
Запрограммированное таким образом, оно остается неизменным до тех пор,
пока мы не достигаем желаемого. Она развила свою мысль дальше и объяснила,
что клятвы, зароки и обещания связывают наше намерение так, что начиная со
времени, когда мы их даем, наши действия, чувства и мысли оказываются
направленными на осуществление того, что было решено достигнуть, или на
выполнение обязательств, которые мы приняли, независимо от того, помним ли
мы тот момент, когда взяли их на себя или нет.
Она посоветовала мне во время вспоминания припомнить все обещания,
которые я давала в своей жизни, и особенно те из них, которые я дала в
спешке, неведении или руководствуясь ошибочными суждениями. Ведь до тех
пор, пока человек сознательно не выпутает из них свое намерение, он не
сможет свободно выражать его в настоящем.
Я пыталась думать о том, что она мне сказала, но в моем уме царило
полное смятение. Внезапно я припомнила одну сцену из своего раннего
детства. Мне тогда было, наверное, лет шесть. Я хотела, чтобы мама
приласкала меня, но она меня оттолкнула со словами, что я уже не маленькая
и что мне лучше было бы убрать в комнате. Но младшего из моих братьев,
которому было на четыре года больше, чем мне, и который был любимчиком
матери, она всегда обнимала и гладила. Я боялась тогда, что не буду
никогда любить и уважать никого из них. И начиная с этого дня, я, по-
видимому, сдерживала свае обещание и оставалась отчужденной от них.
- Если верно то, что они не любят тебя, - сказала Клара, - то значит
Пирамида