Он повернулся к Арасуве. -- Ты можешь не сомневаться в моих добрых
намерениях; на моих стрелах нет яда. -- Тут он посмотрел на Шотоми. -- Я
ранил тебя случайно, когда ты потащила Белую Девушку в сторону, --
пробормотал он, словно еще не веря, что промазал.
-- Сколько вас здесь еще? -- спросил Арасуве, ощупывая рану дочери, но
ни на секунду не спуская глаз с Мокототери. И, выпрямившись, добавил: --
Ничего страшного.
-- Еще двое. -- Мокототери издал крик какой-то птицы, и ответные крики
не заставили себя ждать. -- Мы хотели похитить Белую Девушку. Наш народ
хочет, чтобы она жила у нас в шабоно.
-- А как, по-вашему, я бы туда дошла, если бы вы меня ранили? --
спросила я.
-- Мы понесли бы тебя в гамаке, -- не задумываясь ответил мужчина и
улыбнулся.
Вскоре из зарослей вынырнули еще двое Мокототери.
При виде меня они заулыбались, нисколько не смущенные и не напуганные
тем, что были пойманы с поличным.
-- Вы давно здесь? -- спросил Арасуве.
-- Мы выслеживали Белую Девушку несколько дней, -- ответил один из них.
-- Мы знаем, что она любит ходить с детьми охотиться на лягушек. -- Тут он
повернулся ко мне, улыбаясь от уха до уха: -- В окрестностях нашего шабоно
лягушек хоть пруд пруди.
-- А почему вы так долго выжидали? -- спросил Арасуве.
Воин совершенно искренне признался, что я постоянно находилась в
окружении женщин и детей. Он надеялся захватить меня на рассвете, когда я
пойду по нужде в кусты, так как слышал, что я предпочитаю уходить одна
подальше в лес. -- Но мы ни разу не видели, чтобы она уходила.
Арасуве и Этева взглянули на меня с усмешкой, словно ожидая объяснений
по этому поводу. Я в свою очередь уставилась на них. С тех пор как начались
дожди, я стала замечать все больше змей в местах, отведенных для отправления
естественных нужд, и я отнюдь не собиралась рассказывать им, куда хожу.
С таким же энтузиазмом, словно рассказывая увлекательную историю,
Мокототери принялся объяснять, что они вовсе не собирались ни убивать
кого-нибудь из Итикотери, ни похищать их женщин. -- Мы хотели только забрать
Белую Девушку. -- И сквозь смех он добавил: -- Вот бы все вы удивились, если
бы Белая Девушка вдруг бесследно исчезла.
Арасуве признал, что это действительно была бы ловкая проделка. -- Но
мы бы все равно знали, что это дело рук Мокототери. Вы были настолько
беспечны, что оставили в грязи отпечатки ног. Обходя окрестности шабоно, я
видел множество следов того, что здесь побывали Мокототери. А вчера ночью я
уже не сомневался, что здесь что-то неладно, -- потому и вернулся так быстро
со старых огородов. -- Арасуве немного помолчал, словно желая, чтобы
сказанное получше дошло до всех троих, и заявил: -- Если бы вы похитили
Белую Девушку, мы устроили бы набег на вашу деревню, забрали ее обратно, да
прихватили бы еще и ваших женщин.
Мужчина, ранивший Шотоми в ногу, подобрал с земли лук и стрелы. -- Я
думал, что сегодня как раз подходящий случай. С Белой Девушкой была только
одна женщина и ребенок. -- Тут он с беспомощным видом взглянул на меня. --
Но я ранил не ее, а другую. Должно быть, в вашей деревне живут очень сильные
хекуры, которые оберегают Белую Девушку. -- Он недоверчиво покрутил головой
и взглянул на Арасуве. -- Почему у нее мужское оружие? Мы как-то видели ее
на реке с другими женщинами, и она стреляла там в рыбу, как мужчина. Мы не
знали, что о ней думать. Потому-то я в нее и не попал. Я уже просто не знал,
что она такое.
Арасуве велел всем троим идти в шабоно.
Абсурдность всей этой ситуации поразила меня до глубины души, и
расхохотаться мне не позволяла только рана Шотоми, хотя губы все равно
расползались в судорожной улыбке. Я старалась напустить на себя серьезный
вид, но уголки рта то и дело предательски подергивались. Я взялась было
нести Шотоми на спине, но она так смеялась, что нога ее снова начала
кровоточить.
-- Будет легче, если я просто обопрусь о тебя, -- сказала она. -- Нога
уже не так сильно болит.
-- Эти Мокототери теперь наши пленники? -- спросила я.
Какое-то время она смотрела на меня непонимающими глазами и наконец
сказала: -- Нет, в плен берут только женщин.
-- Тогда что с ними сделают в шабоно? -- Их накормят.
-- Но они же враги. -- сказала я. -- Они ранили тебя в ногу и должны
быть наказаны.
Шотоми снова посмотрела на меня, словно отчаявшись заставить меня
что-либо понять, и спросила, убила бы я Мокототери, если бы тот не бросил
оружие.
-- Конечно, убила бы, -- сказала я громко, чтобы услышали мужчины. -- Я
бы убила их своими отравленными стрелами.
Арасуве и Этева оглянулись. Их суровые лица растаяли в улыбке. Они-то
знали, что на моих стрелах яда нет. -- Это точно, она бы всех вас
перестреляла, -- обратился Арасуве к Мокототери. -- Белая Девушка не то, что
наши женщины. Белые скоры на расправу.
А я задумалась, смогла бы я ив самом деле выпустить стрелу в
Мокототери. Во всяком случае я бы уж точно врезала ему ногой в пах или
живот, если бы он не бросил оружия. Я отлично понимала, что пытаться
победить более сильного противника было бы чистым безумием, но я не видела
причин, почему, уступая в росте и силе, нельзя захватить нападающего
врасплох резкой оплеухой или ударом ноги. Это наверняка дало бы мне время
убежать. Внезапный удар ногой вывел бы Мокототери из строя даже надежнее,
чем лук и стрелы. И при этой мысли у меня стало спокойнее на душе.
В шабоно нас встретили мужчины Итикотери с натянутыми луками. Женщины и
дети попрятались в хижинах.
Ко мне подбежала Ритими: -- Я знала, что у тебя все будет в порядке, --
сказала она, помогая мне донести свою сводную сестру до хижины Хайямы.
Бабка Ритими промыла ногу теплой водой, затем присыпала рану порошком
эпены. -- Теперь ложись в гамак и лежи смирно, -- сказала она девочке. -- А
я принесу немного листьев, чтобы обернуть твою рану.
В полном изнеможении я пошла прилечь в свой гамак и, надеясь уснуть,
подтянула повыше его края. Однако вскоре меня разбудил смех Ритими.
Склонившись надо мной, она стала покрывать мое лицо звучными поцелуями. -- Я
слышала, как ты перепугала Мокототери.
-- А почему спасать меня пришли только Арасуве и Этева? -- спросила я.
-- Ведь этих Мокототери могло быть и больше.
-- Да мой отец и муж вовсе и не ходили тебя спасать, -- чистосердечно
Пирамида