Однажды ночью я был разбужен стуком в дверь и увидел стоящую на пороге ночную сиделку. Она попросила меня зайти в комнату Виннингтона, так как нашла его лежащим без сознания и его состояние внушает ей опасение. Я последовал за нею; как она и говорила, Виннингтон был в бессознательном состоянии, пульс не прощупывался, дыхание почти отсутствовало; с минуту я ломал голову над тем, какой оборот приняла его болезнь, но пока я стоял, глядя на него сверху вниз, я услышал слабый горловой щелчок, сопровождаемый длинным свистящим вздохом, который я так часто слышал, когда Тавернер покидал свое тело для одной из своих странных психических вылазок, и я подозревал, что Виннингтон ведет ту же игру, поскольку мне было известно, что он принадлежит к Братству Тавернера и, без сомнения, постиг многие из его наук.
Я отослал сиделку, а сам решил подождать возле нашего пациента, как часто дежурил, находясь рядом с Тавернером; я довольно сильно беспокоился, поскольку мой коллега был на отдыхе и вся ответственность за лечебницу лежала на моих плечах, и не потому, что это вызывало у меня обычную тревогу, — но все, что было связано с оккультизмом, выходило за пределы моих познаний. Мне было известно, что Тавернер всегда считал эти психические вылазки не лишенными риска.
Бдение мое, однако, длилось недолго. Прошло минут двадцать, и я увидел, что состояние транса перешло в обычный сон. Убедившись, что сердечный ритм восстановился и нет поводов для беспокойства, я не стал будить нашего пациента и вернулся в свою постель.
На следующее утро ни Виннингтон, ни я не упоминали об инциденте, но его плохо скрываемое приподнятое настроение говорило о том, что во время этого ночного путешествия произошло нечто, что доставило ему огромное удовольствие.
В этот вечер, отправившись к почтовому ящику, я увидел поджидавшую меня миссис Беллами. Она начала без предисловий:
— Доктор Роудз, ваш высокий друг этой ночью умер?
— Нет, — сказал я, внимательно глядя на нее. — Напротив, сегодня утром ему значительно лучше.
— Я этому рада, — сказала она, — потому что я опять этой ночью видела его призрак и беспокоилась, не случилось ли чего-нибудь с ним.
— В какое время вы его видели? — спросил я, и внезапное подозрение закралось мне в душу.
— Я не знаю, — ответила она, — я не посмотрела на часы, но это было вскоре после полуночи; я проснулась от мягких прикосновений к моей щеке и подумала, что это кошка вошла в комнату и прыгнула на кровать. Я поднялась, намереваясь выгнать ее из комнаты, когда увидела какую-то тень на фоне окна; она переместилась к кровати, и я почувствовала, как кто-то легонько давит на мою ступню, но сильнее, чем может надавить кошка, ну например, такое можно было бы ожидать от крупного терьера, и тогда я ясно увидела вашего друга, сидящего у ножки кровати и пристально глядящего на меня. Когда я посмотрела на него, он расплылся и исчез, и я не уверена, не примерещился ли он мне в складках пухового одеяла, свисающего с кровати, поэтому я и решила спросить у вас, не произошло ли чего-нибудь… чего- нибудь, что могло бы объяснить то, что я видела.
— Виннинггон не умер, — сказал я. И не желая дальнейших расспросов, немного поспешно пожелал ей доброй ночи и повернулся, чтобы уйти, когда она опять окликнула меня.
— Доктор Роудз, — сказала она, — мой муж весь день был в помраченном сознании. Как вы думаете, что следует делать?
— Если хотите, я могу его посмотреть, — ответил я. Она поблагодарила, но сказала, что ей не хотелось бы меня приглашать, пока в этом не будет насущной необходимости, поскольку ее мужа возмущает любое вмешательство.
— У вас есть лакей или камердинер, или ваш муж остается наедине с вами и служанками? — спросил я, так как мне казалось, что человек, настолько злоупотребляющий наркотиками, как Беллами, недостаточно безопасен, чтобы составлять приятную компанию трем или четырем женщинам.
Миссис Беллами поняла, что я имею в виду, и печально улыбнулась.
— Як этому привыкла, — сказала она. — Я всегда справляюсь с ним самостоятельно.
— Давно он принимает наркотики? — спросил я.
— С того момента, как мы поженились, — ответила она, — но сколько времени он принимал их до этого, я не могу вам сказать.
Я не хотел оказывать на нее давления, так как ее лицо и без того говорило мне о трагедии ее существования, поэтому я сказал только:
— Я надеюсь, вы дадите мне знать, когда бы вам ни понадобилась помощь. Доктор Тавернер и я не практикуем в этом округе, но в случае опасности мы будем рады сделать все возможное.
Бредя через кустарник, я обдумывал то, что услышал от нее. Учитывая, что Виннингтон был в трансе между двумя и половиной третьего, я с уверенностью мог сказать, что то, что она видела, не было плодом ее воображения. Я ломал голову, как поступить. Мне казалось, что Виннингтон ведет опасную игру, опасную и для себя, и для ничего не подозревающей женщины, на которой он упражнялся, тем более, что когда я заговаривал с ним об этом, он либо смеялся надо мной, либо советовал мне думать о своих делах, а когда я предостерегал ее, она смотрела на меня, как лунатик. Отказавшись признать существование оккультных наук, мир предоставил огромные преимущества тем, кто их практикует.
Я решил не возвращаться к этому вопросу, пока не появится Тавернер, и поэтому, нанося вечерние визиты Виннингтону, избегал опасных тем. Как обычно, он требовал новостей о миссис Беллами, и я сказал ему, что видел ее вчера, и мимоходом заметил, что ее муж опять плох. Мгновенно я понял, что совершил ошибку и дал Виннингтону информацию, которой он не должен был получать, но я уже не мог взять свои слова обратно и покинул его с тяжелым чувством, что это приведет к чему-то, чего я не в состоянии постичь. Мне очень не хватало опыта Тавернера, чтобы снять с себя ответственность, но Тавернер находился в Шотландии и у меня не было достаточных оснований прерывать его заслуженный отдых.
Около часа спустя я закончил свой обход и стал подумывать о том, чтобы отправиться в постель, когда зазвонил телефон. Я ответил и услышал на другом конце линии голос миссис Беллами.
— Я прошу вас прийти, доктор Роудз, — сказала она. — Мне очень тяжело.
Через несколько минут я уже стоял рядом с нею, и мы вместе смотрели на лежащего на кровати человека, который был без сознания. Это был крепко сбитый малый лет тридцати пяти, и, должно быть, он имел приятную внешность, пока наркотики не подорвали его здоровья. Его состояние было, по-видимому, таким же, как ' и прежде, и я спросил миссис Беллами, что именно вызвало такое беспокойство, так как по тону ее голоса, когда она говорила по телефону, я заключил, что она напугана.
Минуту или две она ходила вокруг да около, а затем выложила правду.
— Боюсь, мои нервы на пределе, — сказала она. — Но мне кажется, что что-то или кто-то есть в комнате, и это больше, чем я могу сама вынести. Я просто была вынуждена пригласить вас. Простите, что я настолько безрассудна, что беспокою вас в столь поздний час.
Я вполне понимал, что она чувствует, так как напряжения, которое она испытывает, справляясь с наркоманом в этом уединенном месте, не имея рядом друзей, которые могли бы ей помочь, — напряжения, которое, я догадывался, длилось годами, — было достаточно, чтобы сломить любое мужество.
— Не стоит об этом беспокоиться, — сказал я. — Я не только рад оказать вам посильную помощь, но и вполне понимаю ваши затруднения.
Итак, хотя ее муж по-прежнему не давал поводов для беспокойства, я устроился возле него, собираясь некоторое время понаблюдать за ним вместе с нею и сделать все возможное, чтобы как-то облегчить это непосильное бремя.
Мы не слишком долго просидели молча, освещенные тускло горящей лампой, когда я ощутил нечто странное. Как она и говорила, мы были в комнате не одни. Она заметила мои ищущие взгляды, шарящие по углам, и улыбнулась.
— Вы тоже это чувствуете? — сказала она. — Вы что-то видите?
— Нет, — ответил я. — Я не медиум, как мне хотелось бы, но я скажу вам, кто может это увидеть — если тут есть, что видеть, — это мой пес. Он пришел со мной, и если не вернулся домой, то лежит, свернувшись на крыльце. С вашего позволения я схожу за ним, и мы посмотрим, что он будет делать.
Я сбежал по ступенькам и нашел большого эрделя, задачей которого было охранять нашу лечебницу, терпеливо ожидавшего на половике. Введя его в спальню, я представил ему миссис Беллами, которую он принял весьма благосклонно, а затем, полагаясь на его собственные приборы, принялся спокойно ожидать, что он будет делать. Прежде всего он подошел к кровати и обнюхал лежащего без сознания человека, потом прошелся по комнате, как собака, попавшая в незнакомое место, и, наконец, улегся у наших ног перед камином. Чем бы ни было то, что нарушило наше спокойствие, оно выглядело недостойным его внимания.
Он мирно спал, пока миссис Беллами, которая готовила чай, не принесла коробку с печеньем, после чего проснулся и потребовал своей доли. Сначала он подошел ко мне и получил подношение, после чего мирно направился к пустому креслу и остановился перед ним в беспокойном ожидании, пристально глядя в пустоту. Мы уставились на него, застыв от изумления. Пес, уверенный в своем восприятии, невозмутимо скреб лапой по креслу, чтобы привлечь внимание. Мы с миссис Беллами посмотрели друг на друга.
— Я всегда слышала, — сказала она, — что только кошкам нравятся привидения, а собаки их боятся.
— То же слышал и я, — ответил я. — Но похоже, что с одним из них Джек в дружеских отношениях.
И тогда мне сразу пришло в голову объяснение. Если тот, кто незримо присутствовал в комнате, был Виннингтоном, которого миссис Беллами уже дважды видела в этой самой комнате, поведение собаки вполне объяснимо, так как они с Виннингтоном были близкими друзьями, и призрак, казавшийся нам столь жутким, пес воспринимал мирно и дружелюбно.
Я вскочил на ноги.
— Если вы не возражаете, — сказал я, — я немедленно сбегаю в лечебницу и кое-что проверю, а тогда мы вместе разберемся в этом деле.
Я понесся через кусты к лечебнице, через три ступеньки взлетел по лестнице и стремительно ворвался в спальню Виннингтона. Как я и ожидал, он находился в глубоком трансе.
— Черт возьми! — обратился я к бесчувственной оболочке на кровати, — какую игру вы теперь затеяли? Господи, хоть бы Тавернер вернулся и разобрался с вами!
Я поспешил обратно к миссис Беллами и, к своему великому удивлению, входя в комнату, услышал голоса и увидел Беллами, вполне пришедшего в сознание. Он сидел на кровати и пил чай. Выглядел он слегка ошарашенным и весь дрожал от холода, но, по-видимому, полностью избавился от действия своего наркотика. Я был в замешательстве, поскольку незаметно ускользнул из комнаты перед тем, как к нему вернулось сознание, и хорошо помнил его последний прием, который трудно было назвать сердечным, но отступать уже было поздно.
— Я рад видеть, что вам лучше, мистер Беллами, — сказал я. — Мы очень о вас беспокоились.
— Не стоит обо мне беспокоиться, Роудз, — последовал ответ. — Идите спать, приятель; как только я согреюсь, со мной все будет в порядке.
Я удалился; моему дальнейшему присутствию не было оправдания, и я отправился обратно в лечебницу, чтобы еще раз взглянуть на Виннинггона. Он все еще находился в помраченном сознании, так что я устроился рядом, чтобы наблюдать за ним, но проходил час за часом, пока я дремал на своем стуле, и наконец наступил серый рассвет, а его состояние не изменилось. Я никогда не видел, чтобы Тавернер так надолго покидал свое тело, и состояние Виннинггона меня беспокоило. Может быть, все было в порядке, а может, и нет. Я не обладал достаточными знаниями об этих трансах, чтобы действовать с уверенностью, и я не мог прервать отдых Тавернера, чтобы заставить его охотиться за химерами.
День клонился к закату, и когда я понял, что ночь застанет Виннингтона все в том же состоянии, я решил, что пришло время действовать, и отправился в амбулаторию за стрихнином, намереваясь сделать ему инъекцию и посмотреть, не станет ли ему после этого лучше.
Как только я открыл дверь амбулатории, я уже знал, что там кто-то есть, но когда я зажег свет, комната оказалась пустой. В то же время, кто-то бесцеремонно подталкивал меня под локоть, когда я рылся на полках в поисках того, что мне требовалось, а когда я склонился над ящиком с инструментами за шприцем для подкожных инъекций, то почувствовал на шее чье-то дыхание.
— Господи! — сказал я громко. — Скорее бы возвращался Тавернер и сам следил за своими привидениями. Кто бы ты ни был, иди своей дорогой, уходи, убирайся немедленно, ты нам здесь не нужен! — И поспешно собрав свой багаж, я быстро ретировался, оставив амбулаторию в его владении.
Когда я выходил, мой злой гений подсказал мне оглянуться, и я увидел позади себя медленно плывущий веретенообразный сгусток серого тумана около семи футов высотой. Мне стыдно в этом признаться, но я побежал. Я нелегко поддаюсь панике, что бы я ни увидел, но эти полувидимые предметы, медленно движущиеся к вам другие существа, чье присутствие можно обнаружить, но нельзя установить точное местонахождение, наполняют меня тихим ужасом.
Скачать книгу [0.34 МБ]
Пирамида