-- Я все сделал, как вы сказали, но я не знаю, где
я
ошибся.
-- Осмотрись, -- и юноша всмотрелся в свою душу, и
он
прозрел, -- Боже, -- воскликнул он, -- что я наделал! Я вижу
в
своем сердце образ любимой, так вот почему ее не стало у
меня!
-- Ты забрал свою любимую обратно, она возвратилась к
тебе
в сердце.
-- Что же мне теперь делать?
-- Ты должен вернуть ее в мир людей, и она снова
будет с
тобой.
-- Я понял... -- сказал юноша твердо. -- Не
пускайте
любимых обратно в свое сердце, не оставляйте их у себя в
душе,
и они никогда не покинут вас, -- и с этими словами юноша
снова
вернулся в мир людей, и он отпустил любимую из души
своей, и
она снова вернулась к нему.
И пошли они вместе, рука об руку, по пути
бессмертия,
обретая вечность. И решили они вместе прийти к магу,
чтобы
поблагодарить его за урок судьбы.
Но когда явились они на заветную поляну, то обнаружили
на
ней солнечный ливень. Мага не оказалось на поляне.
По дороге к поляне юноша шел с твердым желанием
подобрать
тот единственный цветок, некогда сорванный им в далекой
печали
одиночества, и оживить его, возвратить ему дыхание Земли.
Но как же восторженно удивился юноша, когда
увидел,
обнимая любимую, что вся заповедная поляна усеяна цветами,
и
разноцветные лепестки бабочек порхают над ними. Юноша
снова
захотел писать стихи и написал первое:
Жизнь не безжалостна, коль рушит,
И ты за то ее прости,
Пусть выкорчевывает души,
Чтобы полянам расцвести...
Пилигрим замолчал.
Молодой человек неотрывно слушал его, изредка
лишь
подбрасывая в костер свежие пучки хвороста. Так они и
просидели
до самого утра молча.
И снова начало синеть выпуклое небо над морем,
солнечный
диск будто на цыпочках выглянул из-за гор побережья, и
костер
угас, только легкий дымок, словно остатки раздумий,
струился
над ним.
Крики чаек вонзались в небо, а чайки вонзались в море
и
выныривали из морской глади, и снова неслись в небо
навстречу
своим крикам. И парень в джинсах и кроссовках, в
распахнутой
рубашке, сидя на камне напротив старика в белых одеждах,
что
по-прежнему опирался на корявый посох, сказал: "Я все
понял,
спасибо тебе, Пилигрим".
-- Сережа, -- сказала Наташа, когда Гриша закончил
"Сказку
о любви", и я насторожился. "Нет", -- подумал я, -- она
не
просто сказала "Сережа", она позвала, окликнула меня"...
Наташа пристально смотрела в Гришины глаза,
я
почувствовал, что еще одно неуловимое мгновение -- и она
узнает
меня.
Но в следующую секунду я невероятными усилиями
словно
выкорчевал Гришино тело из-за кухонного стола,
Гриша
молниеносно поднялся, глянул на наручные часы и тут
же
торопливо заговорил:
-- Все, мне пора, у меня еще тысяча заказов. Сказку
я
оставляю на время вам, почитаете. -- И я протянул
исписанные
листы Наташе. Опешенная моим вскоком из-за стола,
она
машинально взяла их у меня из рук.
-- Может, еще чаю? -- засуетилась она.
Пирамида