пользовалась. 3) При продолжающемся запирательстве судья подсылает ей в камеру
достойного уважения мужчину, к которому она питает доверие. Этот мужчина заводит
разговор о том, что может обличить ведьму. А в это время особые свидетели
слушают за дверями и запоминают сказанное в камере. 4) Когда ведьма начинает
признаваться, то судья ни в коем случае не должен прерывать ее показания. Даже
если она стала признаваться ночью, то он должен продолжать снятие допроса. Если
это случилось днем, то пусть он не заботится о том, что придется позднее
позавтракать или пообедать. Надо дослушать ее до конца в один прием, хотя бы и в
общих чертах. Иначе она вернется к запирательству и не откроет правды. 5) Если
никакие меры побудить ведьму к признанию не помогают, то можно прибегнуть к
следующему: обвиняемую переводят в цитадель. Через несколько дней кастелян
делает вид, что уезжает. В это время к обвиняемой впускаются доверенные от
инквизиции мужчины и женщины, близко стоящие к ведьме. Эти посетители обещают
добиться е полного освобождения, если только она обучит их тому или иному
колдовству. Многие обвиняемые, согласившись на это, были тут же обличены и
принуждены были признаться в своих чародеяниях. Еще совсем недавно, в
страсбургской епархии, недалеко от города Шлеттштадта, в замке Кенигсгейме
содержалась некая ведьма, которую никакими пытками не могли принудить сделать
признание. Наконец, во время кажущегося отсутствия кастеляна к ведьме были
впущены трое знакомых, которые пообещали ей добиться ее полного освобождения
взамен обучения их некоторым колдовским приемам. Вначале она не согласилась на
это и упрекнула их в том, что они хотят ее очернить. Потом она все же выразила
свое согласие и спросила, чему же они хотят научиться. Один из друзей пожелал
научиться вызывать градобитие, а другой - научиться покорять женщин. Чтобы
научить градобитию, ведьма стала мешать пальцем воду, принесенную в миске, и
произносить какие-то слова. Вскоре после этого над близлежащим лесом разразилась
такая буря с градом, какой не было видно уже много лет.
Следует третья часть сей последней части: как этот религиозный процесс достойным
образом заканчивается заключительным приговором. После того как, благодаря
Господу, мы окончили те части книги, где разбираются особенности колдовской
ереси и описывается, как надо начать и вести процесс веры, нам остается еще
рассмотреть, как заканчивается такой процесс. Прежде всего надо заметить, что
колдовская ересь, как это и было указано в свое время, отличается от других
простых ересей тем, что в ней сливаются и духовное, и светское преступления.
Когда мы коснемся видов заключительного приговора, то мы укажем на ту его часть,
против которой ведьмы обычно апеллируют и которая исходит от светского судьи.
Затем мы разберем ту часть приговора, которая исходит как от духовного, так и
светского судьи. В-третьих, скажем о том, как духовный судья отчитывается в
своей деятельности при кассации. Семнадцатый вопрос о том, как происходит
обычное духовное очищение, в особенности об испытании раскаленным железом, к
чему апеллируют ведьмы. Надо ли ограничиться обычным каноническим очищением для
ведьмы, как это предписывается каноническим правом (смотри: II, qu. 4
consuluisti; с. monomachiam), или прибегнуть к божьему суду, выражающемуся в
испытании раскаленным железом, если ведьма того захочет? Кажется, что последнее
можно допустить. Ведь как по уголовному или гражданскому делу может быть
предписано единоборство, так может быть применен там и божий суд в виде
испытания, прикосновением к раскаленному железу или в виде испытания,
заключающегося в питье кипятка. Единоборство допускается святым Фомой (II, 95).
Он утверждает, что единоборство может быть разрешено тогда, когда оно
приближается к общему характеру прорицаний. Значит, до известной степени
испытание прикосновением к раскаленному железу может считаться допустимым. К
этому испытанию прибегали многие благочестивые владыки, желавшие узнать правду.
Так поступил, например, набожный император Генрих, применив это испытание к
своей супруге, девственнице Кунигунде, которую он подозревал в прелюбодеянии.
Так поступает и судья, заботящийся об общем благе и прибегающий к меньшему злу,
чтобы избежать большего. Такой судья терпит блудниц в городе, чтобы
неудовлетворенная похоть не привела все в смятение. Ведь Августин сказал:
"Устрани блудниц, и ты приведешь через похоть все в смятение". Если испытание
раскаленным железом может успокоить общество и защитить обвиняемого от
несправедливых нападок, то нельзя возражать против применения этого испытания. К
тому же ранение рук через прикосновение к раскаленному железу представляет из
себя меньшее зло, чем уничтожение жизни при единоборстве. Где допускается
единоборство, там тем более должно допускаться испытание раскаленным железом.
Против этих умозаключений говорится в каноническом праве (II qu. 5, monomach.)
следующее: "Те, которые гонятся за подобным (испытанием), кажутся искушающими
бога". Ученые к этому прибавляют, что, следуя указанию Апостола (I Посл. к
Фессал. 5), надо воздерживаться не только от зла, но и от всего того, что
кажется злым. Посему в указанном месте канона не говорится: "Все же, которые
гонятся за подобным, искушают бога", но утверждается: "Они кажутся искушающими
бога". Так говорится для того, чтобы было понятно, что тот, кто пользуется этим
средством, преследует, пожалуй, и правильную цель. Но этого средства надо
остерегаться, потому что оно кажется плохим. Я отвечаю: недозволительность
испытания раскаленным железом явствует из двух оснований: во-первых, это
испытание употребляется для распознавания скрытых вещей, обнаружить которые
может только бог. Во-вторых, о подобном испытании не говорится ни в божественном
писании, ни в писаниях святых отцов. Посему в каноне (С. consuluist i, II qu, 5)
утверждается: "То, что не основано на писаниях святых отцов, должно почитаться
суеверным измышлением". А папа Стефан говорит: "На основании добровольного
признания или на основании доказательств через посредство свидетелей нашему
трибуналу дано право судить о преступлениях. Судить же скрытое и неизвестное
надо предоставить тому, кто один знает сердца людей". Между единоборством и
испытанием раскаленным железом есть разница. Единоборство скорее приближается к
общему характеру прорицаний. Ведь кулачные бойцы совершенно равны по силе и по
искусству. А при испытании раскаленным железом мы этого равенства не видим. Хотя
для исследования скрытых деяний людей и употребляются оба способа, однако, при
испытании раскаленным железом ожидается некоторый чудесный успех, чего нельзя
сказать о единоборстве, при котором наступает смерть или одного из борющихся, ли
обоих. Лишь иногда испытание железом может быть разрешаемо наравне с
единоборством, а именно, по желанию владык или светских судей. Заметь, что,
говоря о словах святого Фомы, проводящего это различие, Николай из Лиры в своей
библейской постилле (I Цар., 17), при разборе единоборства между Давидом и
Филистимлянином, указывает на то что, при указанном условии единоборство может
быть дозволено. Но Павел Бордосский оспаривает это мнение Николая и говорит, что
это не соответствует учению святого Фомы и даже противоречит ему. Пусть владыка
и светские судьи примут это к сведению. Павел Бордосский утверждает, что
единоборство и иные испытания назначаются для раскрытия скрытых вещей, что,
однако, должно быть предоставлено божьему провидению. Нельзя утверждать, что
единоборство установлено богом со времен схватки Давида с Голиафом. Ведь Давиду
бог особым внутренним чувством объявил о том, что он должен сразиться с Голиафом
Пирамида