— Да. В одно место, о котором ты нам скажешь потом. После того, после того, как ты получишь обратно брательника и свой товар, и вы вместе отбудете в неизвестном направлении. Скорее всего — в Исландию. Я правильно излагаю?
— Нет, — отозвался Эдди. — Вы не понимаете. Товар здесь. Доставка на дом. Как мы и договаривались. Потому что даже в наш век обмана есть еще люди, которые выполняют свои обязательства. Трудно поверить, я понимаю. Но это так.
Все уставились на него.
Ну как я справляюсь, Роланд?— спросил Эдди.
По-моему, отлично. Только не давай этому Балазару опомниться, Эдди. Мне кажется, он человек опасный.
Ты так думаешь? Тут я с тобою согласен, дружище. Я знаю, что он человек опасный. Очень, мать его, опасный.
Он опять взглянул на Балазара и легонько ему подмигнул.
— Так что теперь это вам нужно побеспокоиться о федеральных агентах, не мне. Если они сейчас сюда явятся с ордером, то может так получиться, что вас оттрахали, даже не раздвигая ног, мистер Балазар.
Балазар взял еще две карты. Руки его вдруг затряслись, и он положил их на место. Это длилось всего лишь мгновение, но Роланд заметил, и Эдди заметил тоже: выражение неуверенности — может быть, даже страха — промелькнуло и тут же исчезло.
— Когда ты со мной говоришь, последи за своими словами, Эдди. Последи за собой и, пожалуйста, не забывай, что у меня мало времени, равно как и терпения, на выслушивание такой бредятины.
Джек Андолини вдруг насторожился.
— Они сговорились с ним, мистер Балазар! Этот кусок дерьма отдал им кокаин, а они подбросили его нам, пока делали вид, что ведут допрос!
— Никого здесь не было, — сказал Балазар. — И никто сюда не подберется, Джек, как тебе хорошо известно. Даже когда голубь садится на крышу, уже срабатывает сигнализация.
— Но…
— Даже если они исхитрились нас как-то подставить, наши люди в их лавочке нам бы уже сообщили. У них там столько наших, что мы могли бы в три дня насверлить дырок в ихящике. Мы бы знали, кто, когда и как.
Балазар поглядел на Эдди:
— Эдди, у тебя есть пятнадцать секунд на то, чтобы прекратить пороть эту чушь. Ровно через пятнадцать секунд сюда придет Чими Дретто и станет тебя обижать. А потом, когда он немного пообижает тебя, он пойдет в соседнюю комнату, и ты услышишь, как он обижает твоего братца.
Эдди весь напрягся.
Спокойнее,— пробормотал стрелок, а про себя подумал:Легко же тебе управлять им: назвать имя брата — и все. Как ткнуть острой палкой в открытую рану.
— Сейчас я зайду к вам в уборную, — Эдди указал на дверь в дальнем левом углу, дверь, настолько незаметную, что ее можно бы было принять за панель на стене. — Зайду один, а потом выйду оттуда и отдам вам фунт вашего кокаина. Половину всего товара. Вы его проверите. Потом приведете сюда Генри, чтобы я на него посмотрел. Когда я увижу его, увижу, что с ним все в порядке, вы отдадите ему наш товар, и он уедет домой с кем-нибудь из ваших джентльменов. Когда он уедет, мы с… — он едва не сказал «с Роландом», — … со всеми вашими ребятами посмотрим, как вы строите эту штуку. Когда Генри будет дома и в безопасности — то есть, никто не будет стоять над ним и держать у егоуха пушку — он позвонит сюда и скажет мне одно слово. Мы договорились с ним перед моим отъездом. На всякий случай.
Стрелок проверил в мозгу у Эдди, это правда или он просто блефует. Оказалось, что правда. По крайней мере, так думал Эдди. Роланд увидел, что Эдди действительно веритв то, что его брат Генри скорее умрет, чем выдаст этот пароль. Но сам стрелок был отнюдь не уверен в этом.
— Ты, наверное, думаешь, что я до сих пор еще верю в Санта-Клауса, — сказал Балазар.
— Я знаю, что вы не верите.
— Клаудио. Обыщи его. Джек, иди в уборную и проверь там. Все.
— Есть там такое место, о котором мне неизвестно? — спросил Андолини.
Балазар призадумался, внимательно глядя на Андолини.
— На задней стенке аптечки есть небольшая панель, — наконец сказал он. — Я там держу кое-какие личные вещи. Она не такая большая, чтобы запрятать там фунт порошка, но ты все равно проверь.
Джек пошел, и когда он открыл дверь в небольшой нужник, стрелок увидел вспышку такого же холодного белого света, который освещал отхожее место в воздушной карете. Дверь быстро закрылась.
Балазар вновь поглядел на Эдди.
— Ну и зачем тебе эти дурацкие бредни? Эта ложь идиотская? — спросил он почти с искренней грустью. — Я думал, ты умный парень.
— Посмотрите мне в глаза, — сказал Эдди, — и скажите, лгу я или нет.
Балазар так и сделал. Смотрел он долго. Потом отвернулся и засунул руку в карманы своих крестьянских штанов так глубоко, что они обтянули его широкий крестьянский зад. Вся поза его выражала печаль — печаль по любимому сыну, упорствующему в заблуждении, — но прежде, чем он отвернулся, Роланд заметил, что лицо его выражает отнюдь не печаль. То, что Балазар увидел в глазах у Эдди, пробудило в нем не печаль, а сильное беспокойство.
— Раздевайся, — теперь Клаудио наставил свой револьвер на Эдди.
Эдди принялся снимать одежду.5
Не нравится мне это,— думал Балазар, дожидаясь, когда Джек Андолини вернется из туалета. Он был напуган. Внезапно пот выступил не только под мышками и в паху, где Балазар потел всегда, даже самой холодной зимой, но по всему телу. Эдди уже не выглядел как наркоман — пусть и смышленый, но все-таки наркоман, которого можно поддеть за яйца и вести за собою куда угодно, — он теперь выглядел как… а как? Как будто он вырос, как-то изменился.
Как будто в него вкачали две кварты свежей крови.
Да. Именно так. И еще порошок. Этот гребаный порошок. Джек проверял туалет, а Клаудио обыскивал Эдди с нарочитой свирепостью тюремного надзирателя-садиста; даже когда Клаудио, поплевав себе на левую руку и растерев слюну по правой, засунул ее Эдди в задний проход по самое запястье и еще дюйма на два глубже, Эдди выдержал это с флегматичным спокойствием, которого Балазар даже и предположить бы не мог ни в нем, ни в каком другом закоренелом наркомане.
Порошка не было ни в туалете, ни на Эдди, ни в Эдди. Ни в карманах, ни в куртке, ни в сумке. Значит, он блефовал.
Посмотрите мне в глаза и скажите, лгу я или нет.
Он посмотрел. То, что он там увидел, его встревожило. Он увидел, что Эдди Дин совершенно уверен в себе: он войдет в уборную и выйдет оттуда с половиной балазарового товара.
Балазар и сам едва не поверил, что так и будет.
Клаудин Андолини вытащил руку. Пальцы его вышли из задницы Эдди Дина с каким-то хлюпающим звуком. Губы Клаудио искривились.
— Быстрее, Джек, а то у меня вся рука в дерьме этого урода! — сердито выкрикнул он.
— Если б я знал, что ты будешь там лазить, Клаудио, я бы, когда в последний раз срал, вытер зад, что ли, ножкой от стула, — этак ласково проговорил Эдди. — У тебя руки были бы чище, да и я бы сейчас не стоял как дурак с чувством, как будто меня трахнул в задницу Бык Фердинанд.
— Джек!
— Иди на кухню и вымой руки, — спокойно проговорил Балазар. — У нас с Эдди нет никаких причин задевать друг друга. Правда, Эдди?
— Никаких.
— Все равно он чист, — сказал Клаудио. — Впрочем, чист — не то слово. Я имею в виду, у него ничего нет. Уж в этом будьте уверены. — Он ушел, держа перед собой грязную руку как дохлую рыбу.
Эдди спокойно поглядел на Балазара, который опять размышлял о Гарри Гудини, Блэкстоне, Дуге Хеннинге и Дэвиде Копперфильде. Они все утверждали, что колдовство тихосдохло, как и варьете, но Хеннинг был суперзвездой в своем деле, а малыш Копперфильд, когда Балазар был на его представлении в Атлантик-Сити, облапошил целую толпу народу. Балазар любил фокусников. Полюбил с самого первого раза, когда увидел на улице дяденьку, который показывал фокусы с картами за небольшое вознаграждение. А с чего начинается фокус, когда что-то появляется из ничего — а зрители сначала вздохнут изумленно, а потом бешено зааплодируют? Первым делом фокусник предлагает кому-то из зрителей убедиться, что место, откуда появится кролик, или голубь, или шлюшка с голыми грудками, сейчас совершенно пусто. И более того — убедиться, что ничего нельзя достать изнутри.
Может быть, он так и сделал. Не знаю уж — как, да мне и плевать. Единственное, что я знаю, так это то, что мне это все не нравится. Очень не нравится.6
Джорджу Бионди тоже кое-что не понравилось. И он сомневался, что и Эдди Дин придет от этого в восторг.
Джордж был уверен, что в тому времени, когда Чими вошел в бухгалтерию и погасил свет, Генри уже умер. Умер тихо: никакого скандала, никаких беспокойств. Просто отлетел, как семена одуванчика, уносимые ветерком. Джордж думал, что это случилось как раз в тот момент, когда Клаудио пошел на кухню мыть руки.
— Генри? — шепнул Джордж ему в ухо. Он приложил губы так близко, как будто хотел поцеловать его в ушко, как девушку, как это бывает в фильмах, и ощущение было омерзительным, к тому же, когда ты уверен, что парень мертв. Как наркофобия, или как там ее, мать ее, называют. Но он должен был знать, а стена между этой комнатой и офисом Балазара — очень тонкая.
— Что там случилось, Джордж? — спросил Трикс Постино.
— Заткнитесь, — голос Чими был низким, как гул двигателя, работающего на холостых оборотах.
Они заткнулись.
Джордж сунул руку Генри под рубашку. Да, дела шли все хуже и хуже. Образ свидания с девушкой из кинофильма никак его не оставлял. Вот он, щупает ее грудь, только это не она, а он, и это уже не наркофобия, а гребаная гомико-наркофобия, и тощая грудь наркомана Генри не поднимается и не опускается, и внутри не слышится тук-тук. Для Генри Дина уже все закончилось, игра его завершилась на седьмой инъекции. Все в нем умолкло, тикали только часы на руке.
Он двинулся в сторону тяжкого запаха Старого Света, оливкового масла и чеснока, что окружал Чими Дретто.
— У нас, кажется, будут проблемы, — прошептал Джордж.7
Джек вышел из туалета.
— Ничего там нет, — взгляд его вялых глаз вперился в Эдди. — И если ты думал смыться через окно, можешь об этом забыть. Там крепкая стальная решетка.
— Я и не думал смываться, — спокойно ответил Эдди. — И товар там, ты просто не знаешь, куда смотреть.
— Прошу прощения, мистер Балазар, — сказал Андолини, — но с меня уже хватит этого барана.
Балазар глядел на Эдди, как будто и не расслышав слов Андолини. Он думал. Он размышлял.
Размышлял о том, как фокусники достают из шляп кроликов.
Зовешь кого-нибудь из зрителей, чтобы он убедился, что в шляпе ничего нет. А что еще? Что бывает всегда? Что больше никто не заглядывает в эту шляпу, кроме самого фокусника. А что сказал этот малыш? Сейчас я зайду в вашу уборную. Зайду один.
Обычно, Балазар не хотел знать, в чем заключается фокус. Знание портит удовольствие.
Обычно.
Но на этот раз ему не терпелось узнать.
— Хорошо, — сказал он Эдди. — Если он там, то пойди и возьми его. Прямо вот так, как есть. С голой задницей.
— Хорошо, — Эдди направился к двери в уборную.
— Но не один, — добавил Балазар. Эдди резко остановился. Все тело его напряглось, как будто в него попали невидимым гарпуном, и Балазару это понравилось. Впервые что-то пошло вразрез с планами малыша. — С тобой пойдет Джек.
— Нет, — быстро сказал Эдди. — Так мы не…
— Эдди, — мягко перебил его Балазар, — никогда не говори мне «нет». Никогда так не делай.8
Все в порядке, сказал стрелок. Пусть идет.
Но… но…
Эдди едва не сорвался, едва удержал себя в руках. И не только из-за крученого мяча, который послал ему Балазар, а из-за своего беспокойства за Генри и — эта потребность росла, затмевая все остальное — желания уколоться.
Пусть идет. Все будет в порядке. Послушай:
Эдди прислушался.9
Балазар наблюдал за ним: худым, обнаженным молодым человеком, грудь которого только-только еще начала приобретать характерную для наркомана впалость. Тот чуть склонил голову в сторону, и, глядя на него, Балазар почувствовал, как его самоуверенность испаряется потихоньку. Малыш как будто прислушивался к какому-то голосу, который был слышен только ему одному.
То же самое подумал и Андолини, но другими словами: Это что еще? Он похож на собаку с обложек старых пластинок RCA Victor!
Кол хотел что-то сказать ему о глазах Эдди. Теперь Андолини жалел, что тогда не стал слушать.
Сожаление в одной руке, а в другой — дерьмо, сказал он себе.
Если Эдди и прислушивался к внутренним голосам, то либо они умолкли, либо он перестал обращать на них внимание.
— О'кей, — сказал он. — Пойдем, Джек. Я тебе покажу восьмое чудо света. — Он одарил их всех лучезарной улыбкой, которая не понравилась ни Джеку Андолини, ни Энрико Балазару.
— Неужели? — Андолини вытащил револьвер из потайной кобуры, укрепленной на поясе сзади. — Я что, должен буду удивиться?
Улыбка Эдди стала еще лучезарней.
— О да. Я думаю, ты вообще офигеешь.10
Андолини, немного психуя, вошел в туалет следом за Эдди, держа револьвер наготове.
— Закрой дверь, — сказал Эдди.
— А пошел ты, — огрызнулся Андолини.
— Закрой дверь, иначе ты ни фига не получишь, — повторил Эдди.
— Пошел ты, — снова послал его Андолини. Сейчас, немного испуганный, не понимающий, что происходит, он выглядел не таким тупым, как в фургончике.
— Он не хочет закрыть дверь, — крикнул Эдди Балазару. — Я уже начинаю о вас плохо думать, мистер Балазар. У вас здесь, наверное, человек шесть бугаев, и у каждого — по четыре пушки, а вы двое подняли такую бучу из-за голого мальчика. Да еще наркомана.
— Закрой эту гребаную дверь, Джек! — заорал Балазар.
— Вот и славненько, — сказал Эдди, когда Андолини пинком закрыл дверь. — А то ты мужик или…
— О Боже, с меня довольно, — простонал Андолини, ни к кому конкретно не обращаясь. Он поднял револьвер рукояткой вперед и собрался уже врезать Эдди по зубам.
И вдруг застыл с поднятым пистолетом, челюсть его отвисла от изумления: он увидел то, что Кол Винсент видел в фургончике.
Глаза Эдди поменяли цветы. Были карими, стали голубыми.
— Хватай его!— раздался низкий повелительный голос, и пусть он исходил изо рта Эдди, это был не его голос.
Скачать книгу [0.21 МБ]
Пирамида