Они гуляли. Бесцельно побродив по парку, они с более определенными намерениями двинулись в сторону Брок-стрит.
— Жалеешь? — спросил Бен.
Сьюзан подняла на него глаза и ответила улыбкой, в которой не было и тени наигранности.
— Нет. Я рада.
— Хорошо.
Они шагали молча, держась за руки.
— А книга? — спросила Сьюзан. — Перед тем, как нас так мило прервали, ты собирался рассказать мне о ней.
— Книга эта про дом Марстена, — медленно проговорил Бен. — Быть может, она еще не начала свое существование… Я думал, что напишу про этот город. Но, может, я простосам себя дурачил. Понимаешь, я узнавал про Хьюби Марстена. Он был гангстером. Транспортная компания служила всего-навсего ширмой.
Она недоуменно взглянула на него.
— Как ты это выяснил?
— Кое-что в бостонской полиции, а еще больше от женщины по имени Минелла Кори — сестры Берди Марстен. Ей сейчас семьдесят девять и она не в состоянии вспомнить, чтоела на завтрак, но хранит в памяти абсолютно все, случившееся до сорокового года.
— И она рассказала тебе…
— Столько, сколько знала. Она — в нью-хэмпширском доме престарелых, и, думаю, уже много лет никто не тратил время на то, чтобы выслушать ее. Я спросил: Хьюби Марстен действительно подвизался наемным убийцей в окрестностях Бостона — полиция уверена, что да — и она кивнула. «Сколько?»
— спросил я. Она подняла руки к глазам, растопырила пальцы, помахала из стороны в сторону и сказала: «Сколько раз? Можешь сосчитать?»
— О Господи.
— В 1927 году Хьюберт Марстен причинил бостонской организации очень сильное беспокойство, — продолжал Бен. — Его дважды забирали для допроса — один раз городскаяполиция и один раз — мэлденская. В Бостоне его замели за убийство кого-то из своих, но через два часа он уже был на улице. В Мэлдене дело касалось вовсе не работы. Речь шла об убийстве одиннадцатилетнего мальчика. Ребенка выпотрошили.
— Бен, — сказала она болезненным тоном.
— Из этой передряги Марстена вытащили его наниматели — мне кажется, он знал, где похоронили пару-тройку трупов, — но в Бостоне для него все было кончено. Он тихо перебрался в Салимов Удел — такой себе ушедший от дел служащий транспортной компании, который раз в месяц получает чек. Из дому он выходил редко — по крайней мере, мымало об этом знаем.
— То есть?
— Я много времени провел в библиотеке, просматривая старые «Леджеры» с двадцать восьмого по тридцать девятый год. За этот период исчезло четверо детей. Не так уж необычно для сельской местности — дети могут заблудиться и, случается, гибнут от воздействия внешних факторов. Иногда ребят засыпает оползнями в галечных карьерах. Неприятно, но бывает.
— Но по-твоему дело в другом.
— Я не знаю. Но зато очень хорошо знаю, что ни одного из этих четверых так и не нашли. Ни тебе охотников, которые бы в сорок пятом наткнулись на скелет, ни строителей,выкопавших остов, когда вынимали гравий для цемента. Хьюби с Берди прожили в этом доме одиннадцать лет, а дети пропали — все, больше никто ничего не знает. Но я все думаю про того мэлденского парнишку. И думаю много. Знаешь «Привидения в Хилл-Хаус» Ширли Джексон?
— Да.
Бен негромко процитировал:
— «А то, что бродило там, бродило в одиночестве». Ты спросила, о чем моя книга. В сущности, она о возвратности сил зла.
Сьюзан положила ладонь ему на руку.
— Ты же не думаешь, что Ральфи Глика…
— Проглотил мстительный дух Хьюберта Марстена, который раз в три года, в полнолуние, возвращается к жизни?
— Что-то в этом роде.
— Если хочешь, чтобы тебя разуверили, то вопрос не по адресу. Не забывай, я — тот пацан, который отворил дверь в спальню на втором этаже и увидел, как Хьюби свисает сбалки.
— Это не ответ.
— Нет. Прежде, чем я скажу тебе, что действительно думаю, позволь добавить еще вот что. Это я услышал от Минеллы Кори. Она сказала: на свете есть дурные люди — истинно дурные. Иногда мы слышим про них, но чаще они делают свое дело в полном мраке. По словам Минеллы, проклятием ее жизни было узнать двух таких людей. Одним был Адольф Гитлер. Вторым — ее шурин, Хьюберт Марстен. — Бен помолчал. — Она сказала, что в тот день, когда Хьюби застрелил ее сестру, сама она находилась за триста миль отсюда, в Кейп-Код. Тем летом она нанялась экономкой в богатую семью. Минелла нарезала салат в большую деревянную миску. Часы показывали четверть третьего. Внезапно Минеллуохватила боль. Говорит, «как молнией ударило». Боль пронзила голову, и Минелла услышала ружейный выстрел. Она утверждает, что повалилась на пол, а поднялась (она была в доме одна) через двадцать минут. Посмотрев в деревянную салатницу, Минелла громко закричала — ей показалось, что миска полна крови.
— Господи, — пробормотала Сьюзан.
— Через секунду все пришло в норму. Никакой головной боли, а в салатнице — только салат. Но Минелла говорит, что поняла — она поняла: сестра погибла, убита выстрелом из ружья.
— Эту ее историю ничем нельзя доказать?
— Нет, нельзя. Но Минелла — не какая-нибудь изворотливая лгунья. Это старуха, у которой ума не осталось даже на то, чтобы врать. Собственно, этот аспект меня не беспокоит. Во всяком случае, не сильно. Сейчас достаточно много данных, над которыми здравомыслящий человек смеется — за счет самого себя. В то, что Берди с помощью некоего психического телеграфа передала факт своей смерти на триста миль, мне и вполовину не так трудно поверить, как в лик зла — действительно чудовищный лик, который, как мне иногда думается, проглядывает сквозь очертания этого дома. Ты спросила, что я думаю. Отвечу. Я думаю, что людям относительно легко смириться с такими вещами, как телепатия или предчувствия, поскольку их готовность поверить ничего им не стоит. Она не лишает их сна. Но мысль о том, что сотворенное человеком зло живет и после его смерти, тревожит гораздо сильнее.
Бен взглянул на дом Марстена и медленно продолжил:
— Думаю, этот дом может оказаться памятником, который Хьюберт Марстен воздвиг злу, чем-то вроде психического резонатора. Если хочешь, сверхъестественным маяком. Стоит тут все эти годы и, может быть, хранит в своих разрушающихся костях концентрированное зло Хьюби.
— А теперь его опять заняли.
— И снова исчезновение. — Бен повернулся к Сьюзан и взял запрокинутое лицо девушки в ладони. — Видишь ли, возвращаясь сюда, я никак не рассчитывал на такое. Я думал, что дом, может быть, снесли, но мне и в самых дичайших снах не снилось, что его кто-то купил. Я видел, как снимаю его и… ох, не знаю. Может быть, смотрю в лицо собственным ужасу и злу. Или играю в изгоняющего привидения: «именем всех святых, Хьюби, изыди!» Или, может, просто окунаюсь в атмосферу дома и пишу книгу достаточно страшную для того, чтобы сделать на ней миллион долларов.
Но все равно — я чувствовал себя хозяином положения, вот в чем разница. Я больше не был девятилетним пацаном, готовым с визгом убежать от картинок из волшебного фонаря — картинок, исходящих, может быть, из его собственного сознания. Но сейчас…
— Что сейчас, Бен?
— Сейчас этот дом занят! — взорвался он и ударил кулаком по ладони. — Я не управляю ситуацией! Исчез маленький мальчик, и я не знаю, что думать. Возможно, исчезновение никак не связано с этим домом, но… я в это не верю.
Последние слова он произнес медленно и раздельно.
— Привидения? Духи?
— Не обязательно. Может быть, какой-нибудь безобидный человек, восхищавшийся этим домом в детстве, купил его и стал… одержимым.
— Ты что-то знаешь о… — встревоженно начала Сьюзан.
— Новом жильце? Нет. Только догадываюсь. Но если дело в доме, я больше склоняюсь к одержимости.
— А не к чему?
Бен ответил просто:
— Может быть, дом вызвал еще одного дурного человека.
Энн Нортон следила за ними из окна. Чуть раньше она позвонила в аптеку. «Нет,» — сказала мисс Кугэн и в ее голосе прозвучало что-то вроде ликования. — «Здесь их не было. Не заходили.» Где ты была, Сьюзан? Ох, где ты была? Уголки ее рта дернулись книзу в беспомощной злой гримасе. Уходи, Бен Мирс. Уходи и оставь ее в покое.
Покинув его объятия, Сьюзан сказала:
— Сделай для меня одну очень важную вещь, Бен.
— Все, что смогу.
— Не говори о таких вещах больше ни с кем в городе. Ни с кем.
Он невесело улыбнулся.
— Не волнуйся, меня не заботит, как бы заставить людей думать, что у меня не все дома.
— Ты запираешь свою комнату в пансионе?
— Нет.
— Я бы начала запирать. — Она откровенно взглянула на Бена. — Ты должен думать о себе, как о подозреваемом.
— С тобой тоже?
— Да… вот только я тебя люблю.
А потом Бен остался один. Сьюзан заспешила по подъездной дороге, а он остался глядеть ей вслед, потрясенный всем, что наговорил, а еще сильнее — четырьмя или пятью заключительными словами девушки.
Вернувшись к Еве в пансион, Бен обнаружил, что не может ни работать, ни спать. И для первого, и для второго он был слишком взбудоражен. Поэтому Бен прогрел мотор ситроена и после секундного колебания поехал в сторону кафе Делла.
Там оказалось полно народу, накурено и шумно. Музыканты, взятая на испытательный срок кантри-вестерн-группа под названием «Рейнджеры», играли вариацию на тему «Так далеко ты прежде не бывал», громкостью восполняя нехватку мастерства. На полу по спирали вращались примерно сорок парочек, почти все — в джинсах. Бен с легким изумлением припомнил строчку Эдварда Олби насчет обезьяньих сосков.
Табуретки перед стойкой оседали — и из-за конструкции, и под тяжестью фабричных рабочих, которые пили пиво из одинаковых стаканов и были обуты в почти одинаковые рабочие башмаки на резиновом ходу, с сыромятными шнурками.
Между столиками и кабинками сновали две или три официантки с пышно взбитыми прическами и вышитыми на белых блузках золотой ниткой именами (Джеки, Тони, Ширли). Деллразливал пиво за стойкой, а в дальнем ее конце похожий на ястреба мужчина с набриолиненными, зачесанными назад волосами, смешивал коктейли. Он отмерял спиртное в рюмки, сливал в серебряный шейкер, добавлял то, что положено, а лицо оставалось абсолютно пустым.
Бен двинулся к стойке, огибая танцплощадку по краю, и тут кто-то позвал:
— Бен! Слышь, приятель! Здорово, корешок!
Бен огляделся и за столиком неподалеку от стойки увидел Проныру Крейга, сидевшего перед полупустым стаканом.
— Привет, Проныра, — отозвался Бен, усаживаясь. При виде знакомого лица ему полегчало, и потом, Проныра ему нравился.
— Решил маленько пожить ночной жизнью, а, корешок? — Проныра улыбнулся и хлопнул Бена по плечу. Бен подумал, что тот, должно быть, получил деньги, потому что уже само дыхание Проныры прославило бы «Милуоки».
— Ага, — ответил он. Он вытащил доллар и положил на стол, испещренный круглыми отпечатками множества пивных стаканов, которые там перебывали. — Как жизнь?
— Просто отлично. Что думаешь про этих новых лабухов? Классно, а?
— Порядок, — сказал Бен. — Ну-ка, прикончите эту штуку, пока она не выдохлась. Я ставлю.
— Весь вечер ждал, чтоб кто-нибудь сказал это! Джеки! — заорал Крейг.
— Неси моему корешу кувшин! Будвайзера!
Джеки принесла кувшин на подносе, где в беспорядке валялась мокрая от пива мелочь, и сняла его на столик, отчего на правой руке вздулись мускулы под стать премированному борцу. Она взглянула на доллар так, словно это был таракан какой-то новой породы.
— С вас бак со'ок, — сообщила она.
Бен выложил еще одну бумажку. Девушка взяла обе, выудила из разнообразных луж на подносе шестьдесят центов и сказала:
— Проны'а Крейг, когда ты так вопишь, ты похож на петуха, кото'ому сво'ачивают шею.
— Лапуля, ты чудо, — отозвался Проныра. — Это Бен Мирс. Книжки пишет.
— Будем знакомы, — сказала Джеки и исчезла в полумраке.
Бен налил себе стакан пива. Проныра последовал его примеру, профессионально наполнив стакан до краев. Пена нависла над ними, грозя перелиться — и осела обратно.
— Твое здоровье, корешок!
Бен отсалютовал стаканом и выпил.
— Ну и как твоя писанина?
— Отлично, Проныра.
— Видел, как ты крутился с малышкой Нортон. Она настоящий персик, иначе не скажешь. Тут ты лучше выбрать не мог.
— Да, она…
— Мэтт! — завопил Проныра, напугав Бена до того, что он чуть не выронил стакан.» Господи, — подумал Бен, — он правда похож на петуха, прощающегося с этим светом.»
— Мэтт Бэрк! — Проныра бешено замахал, и седой мужчина поднял в знак приветствия руку, начиная пробиваться сквозь толпу. — Вот мужик, с которым тебе надо свести знакомство, — сказал Проныра Бену. — Мэтт Бэрк — головастый сукин сын.
Приближающийся к ним мужчина выглядел лет на шестьдесят. Он был высокого роста, в чистой, расстегнутой у ворота фланелевой рубашке, а волосы, такие же белые, как у Проныры, были подстрижены армейским ежиком.
— Привет, Проныра, — сказал он.
— Как жизнь, корешок? — спросил Крейг. — Хочу, чтоб ты познакомился с парнем, который живет у Евы. Бен Мирс. Книжки пишет, вон как. Чудный парень. — Он взглянул на Бена. — Мы с Мэттом росли вместе, только он получил образование, а я хрен с маслом. — Проныра хихикнул.
Бен поднялся и от души потряс сложенные щепотью пальцы Мэтта Бэрка.
Скачать книгу [0.25 МБ]
Пирамида