– Дэнфорт?
Миртл закрыла за собой входную дверь и прошла в гостиную. Она долго мучилась, вытаскивая из замочной скважины ключ, оставленный там Китоном.
Под мышкой у нее была зажата кастрюлька-фондю.
– Дэнфорт, я пришла!
Ответа не последовало, и телевизор не работал. Странно, он так торопился, чтобы попасть вовремя к началу футбольного матча. Она подумала, не пошел ли он смотреть футбол к кому-нибудь из соседей, к Гарсонам, например, но ворота гаража были закрыты, а это, значит, машина на месте.
Пешком Дэнфорт не ходил никогда, если в этом не было необходимости.
Особенно по Касл Вью, тянувшейся по довольно крутому склону.
– Дэнфорт, ты дома?
Молчание. В столовой один стул перевернут. Сдвинув брови, Миртл поставила кастрюльку на стол и поправила стул. Первые нити беспокойства, тонкие и прозрачные, как паутина, натянулись в душе. Она подошла к кабинету. Дверь оказалась запертой. Миртл прижалась к ней ухом и прислушалась. Она была уверена, что слышит слабый скрип кресла. – Дэнфорт, ты здесь?
Нет ответа… но ей показалось, что из-за двери донеслось покашливание. Беспокойство перерастало в тревогу. Последнее время Дэнфорт находился в нервном напряжении – он единственный из всех сотрудников городской управы работал в полную силу. а весил при этом гораздо больше, чем нужно при его росте. Что если у него случился сердечный приступ? Что если он лежит там, на полу? Если тот звук, который она приняла за кашель тяжелое дыхание?
Прекрасное утро и начало дня, проведенные сообща, подсказывали такое завершение, как вполне возможное. Начали за здравие, кончили за упокой. Она взялась было за ручку двери, но тут же отдернула руку и прижала к горлу. У нее уже был достаточный опыт подобных попыток войти к Дэнфорту в кабинет без стука, чтобы больше никогда этого не делать. Никогда, никогда, никогда она не войдет в его святая святых без приглашения.
Да… но если у него инфаркт… а если… или… Она вспомнила перевернутый стул, и беспокойство снова захлестнуло ее.
Предположим, он пришел домой и вспугнул грабителя? Вдруг грабитель стукнул Дэнфорта по голове и отволок его, без сознания, в кабинет? Она забарабанила в дверь.
– Дэнфорт? С тобой все в порядке?
Молчание. Тишина в доме, нарушаемая лишь тихим тиканьем старых дедушкиных часов в гостиной и… да, она теперь полностью в этом уверена поскрипыванием кресла в кабинете. Миртл снова потянула за дверную ручку.
– Дэнфорт, с тобой все в…
Пальцы уже обхватили ручку, когда из-за двери послышался его разъяренный крик, заставивший Миртл отшатнуться с испуганным всхлипом.
– Оставь меня в покое! Неужели ты не можешь оставить меня в покое, тупица?
Миртл застонала. Сердце колотилось высоко, почти в горле. То, что она услышала, не было неожиданностью: все та же ярость и ненависть в голосе. Но после такого прекрасного дня, проведенного вместе, он не мог ее оскорбить больше. Даже если бы все лицо изрезал бритвой.
– Дэнфорт, я думала тебе плохо… – голос ее звучал так тихо, что она сама еле слышала.
– Оставь меня в покое! – Теперь он стоял уже прямо за дверью, она поняла это по звуку.
О, Господи, неужели он сошел с ума? Может так быть? Как это может быть? Что случилось после того, как он высадил меня у Аманды?
На эти вопросы она не могла найти ответов. И тогда она поднялась наверх, достала из шкафа в швейной комнате новую куклу и пошла в спальню.
Сняв туфли, Миртл легла на постель со своей стороны и положила куклу рядом.
Откуда-то издалека доносился перекликающийся вой сирен. Она не обращала на него внимания.
Их спальня была прелестна в это время дня, полна яркого октябрьского солнца. Но Миртл этого не замечала. Она видела лишь непроглядную тьму. На душе у нее камнем лежало горе, горе, которое не могла развеять даже прекрасная кукла. Ощущение Несчастья, беды забило ей горло и не давало дышать.
О, как она была счастлива сегодня, как счастлива! И он тоже был счастлив. Она уверена. А теперь все даже хуже, чем было раньше. Гораздо хуже.
Что же случилось? О, Господи, что случилось, и кто за это в ответе?
Миртл обнимала куклу и смотрела в потолок. Через некоторое время она начала плакать. Тяжелые, глубокие всхлипы сотрясали все ее тело.
Глава 11– 1 -
Без четверти полночь этого долгого воскресного октябрьского дня открылась дверь подвального помещения окружной больницы в Кеннебек Вэлли и выпустила шерифа Алана Пэнгборна. Он шел медленно, опустив голову. Ноги, обутые в войлочные больничные тапочки, шаркали по покрытому линолеумом полу. На закрывавшейся за ним двери висела табличка:
МОРГ
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН
В конце длинного коридора санитар натирал полотером пол, ленивыми размашистыми движениями. Алан пошел к нему навстречу, стягивая на ходу больничную шапочку. Откинув полу зеленого халата, он засунул шапочку в задний карман джинсов. Мягкое шуршание полотера усыпляло. Меньше всего сегодня ночью ему хотелось оказаться в больнице в Августе.
Санитар поднял голову и, увидев Алана, выключил свою машину.
– Неважно выглядишь, приятель, – приветствовал он Алана. – Не удивительно. Сигарета найдется?
Санитар достал из нагрудного кармана пачку Лакиз и вытряхнул сигарету для Алана.
– Здесь нельзя курить, – предупредил он и кивнул на дверь морга. – Док Райан шею намылит.
Алан послушно кивнул.
– А где можно?
Санитар проводил его до поворота в другой коридор и указал на дверь чуть поодаль. – Оттуда попадешь во внутренний двор. Дверь не закрывай до конца, придержи чем-нибудь, а то возвращаться придется через центральный ход. Спички есть?
Алан двинулся по коридору.
– У меня зажигалка. Спасибо за сигарету.
– Говорят, сегодня был двойной удар, – проговорил ему вслед санитар.
– Точно, – откликнулся Алан, не оборачиваясь.
– Вскрытие – свинская вещь, правда?
– Да, – подтвердил Алан.
За спиной у него снова уютно зажужжал полотер. Свинство – это точное определение. Вскрытие трупов Нетти Кобб и Вильмы Ержик были двадцать третьим и двадцать четвертым по счету за все время службы Алана, все они отвратительны, но последние два были хуже всех.
Дверь, указанная санитаром, была снабжена сигналом тревоги. Алан огляделся в поисках предмета, которым можно было бы придержать дверь, но ничего подходящего не нашел. Тогда он стянул с себя халат, свернул его и, открыв дверь, сунул в щель. Ночной воздух, прохладный но освежающий, захлестнул его волной облегчения. Глоток чистого воздуха был как нельзя кстати после стойкого назойливого, пропитавшего все помещение морга, запаха спирта. Удостоверившись, что халат не даст двери захлопнулся, Алан отвернулся и забыл об этом. Прислонившись спиной к бетонной стене, рядом с тонким лучом света, пролившимся из приоткрытой двери, он закурил.
От первой затяжки голова пошла кругом. Два года он уговаривал себя, что бросил курить и почти уговорил. Вот ведь, обязательно что-то должно помешать благому намерению. В этом проклятие и благословение полицейской работы одновременно. Каждый раз что-нибудь вмешивается в твои планы.
Он поднял глаза к звездам – они всегда успокаивали – но увидел немного: яркий свет прожекторов, обступивших кольцом здание больницы, приглушал сияние звезд. Алан смог отыскать созвездие Большой Медведицы, Орион и маленькую красноватую точку, вероятно. Марс – вот и все.
Марс, подумал он. Вот оно. Несомненно. Боги войны прилетели в полдень с Марса и, приземлившись в Касл Рок, пустили свои огненные стрелы в первых попавшихся – Нетти Кобб и суку Ержик. Боги войны обожгли их души и превратили в монстров. Другого объяснения нет.
Он решил пойти к Генри Райану, главному медицинскому эксперту штата Мэн, и сказать ему:
– То, что произошло, док, результат вторжения инопланетян. Так что следствие можно считать закрытым. – Вряд ли Райан посмеется. У него тоже была непростая ночь.
Алан глубоко затянулся. Вкус и запах табака были восхитительны, и кружилась при этом голова или нет, он теперь понимал почему курение запрещено в больницах Америки. Джон Кэлвин абсолютно прав: ничего тебе не поможет, если ты получаешь кайф от курения. И все же, шеф, дай чинарик, кайф словить – такой балдежь!
Алан подумал, как было бы здорово купить целый блок этих Лакиз, обрезать с обеих сторон и подпалить. А как здорово было бы напиться! Второе неопровержимое жизненноеправило – когда тебе по-настоящему хочется напиться, ты не в состоянии этого сделать или не можешь себе позволить.
Алан решил, что алкоголики всего мира – единственные люди, которые в результате многолетней борьбы окончательно добились своих прав.
Тонкий лучик света из дверной щели расширился. Алан оглянулся и увидел Норриса Риджвика. Норрис вышел и прислонился к стене рядом с ним. Шапочка на Норрисе сидела криво, завязки халата болтались на спине. Этот наряд как нельзя более сочетался с его комплекцией.
– О, Господи, Алан.
– Это твои первые?
– Нет, я однажды присутствовал при вскрытии в Северном Виндхеме.
Случай удушья. Но это… Господи.
– Да, – согласился Алан и выпустил облако дыма. – Вот тебе и Господи.
– У тебя нет еще сигаретки?
– Нет – извини. Я эту выпросил у санитара. – Он с рассеянным любопытством посмотрел на помощника. – Не знал, что ты куришь, Норрис.
– Я и не курю. Но, наверное, теперь начну.
Алан тихо рассмеялся.
– Бог мой, не могу дождаться, когда завтра отправлюсь на рыбалку. Или выходные отменяются, пока мы не растрясем это дело?
Алан подумал и покачал головой. Нет, скорее всего виновники не Боги войны с Марса; вся эта история простакам мычание – в том-то весь ужас. Он не видел причин лишать Норриса выходных.
– Прекрасно, – обрадовался Норрис и, подумав, добавил:
– Но я явлюсь по первому твоему требованию, Алан. Никаких проблем.
– Нет необходимости. Джон и Клат со мной на связи. Клат отправился с ребятами из уголовной полиции беседовать с Питом Ержиком, а Джон с оперативной группой рыщет по следам Нетти. Они оба на стреме. Дело вообще-то простое. Мерзкое, но простое.
Конечно простое… и все же оно беспокоило Алана. Где-то в глубине души он все время нервничал.
– Итак, что произошло? Сука Ержик уже несколько лет на это напрашивалась, но когда дойдет до дела, я думал, все кончится подбитым глазом, в крайнем случае сломанной рукой – такого никак не мог предположить. Может быть, тут коса нашла на камень?
– Вот оно, – согласился Алан. – Вильма не могла себе подобрать менее подходящего партнера по таким делам как Нетти Кобб. Не тот Нетти человек, с кем можно было враждовать.
– Враждовать?
– Прошлой весной Полли подарила Нетти щенка. Он поначалу был любителем полаять. Вильма вокруг этого поднимала грандиозный шум.
– Неужели? Мне ни разу не попадалась на глаза официальная жалоба.
– Официально она пожаловалась лишь однажды, и я ее жалобу перехватил.
Полли попросила меня об этом. Она чувствовала себя в ответе, так как сама подарила щенка. Нетти пообещала, что будет как можно дольше держать собаку в доме и на этом все кончилось.
– Собака лаять перестала, но Вильма, видимо, от Нетти не отвязалась.
Полли рассказывала, что Нетти переходит на другую сторону улицы, даже если Вильма в двух кварталах от нее. Нетти делала все возможное, чтобы не довести до греха. Но неделю назад черт ее все же попутал. Она пришла в дом Ержиков, когда Пит и Вильма были на работе, и, увидев белье на веревке во дворе, забросала его грязью из огорода.
Норрис присвистнул.
– Жалоба поступала, Алан?
Алан покачал головой.
– С тех пор и вплоть до сегодняшнего дня они выясняли отношения между собой.
– А Пит Ержик?
– Ты разве не знаешь Пита?
– Да… – протянул Норрис и замолчал. Он думал о Пите. Думал о Вильме.
О них обоих. Подумав, кивнул. – Пит, конечно, боялся, что Вильма обглодает его косточки, если он попытается играть роль примирителя… и оставался в стороне. Так?
– Приблизительно. Может быть, он в некоторой степени и вмешивался поначалу. Клат сказал, что Пит признался ребятам из уголовной, будто Вильма сразу хотела отправиться к Нетти, как только обнаружила измазанные простыни. Она рвала и металла. И позвонила Нетти по телефону, предупредив, что собирается оторвать ей голову и набить дерьмом шею.
Норрис кивнул. Между вскрытием трупов Вильмы и Нетти он звонил в диспетчерскую и осведомлялся, не поступало ли жалоб от кого-нибудь из этих двух женщин и не было ли на них досье. Досье Нетти было коротким, состояло из одного пункта – убийство мужа. Все. Никаких происшествий до и после, включая последние несколько лет после выхода из психиатрической лечебницы.
Что же касается Вильмы, там все было по-другому – список оказался длинным жаловались на нее, и жаловалась она (хотя эта женщина никого не убивала).
Начало списку было положено давным-давно, когда, еще учась в старших классах школы Касл Рок, Вильма подбила глаз учительнице за то, что она сделала ей замечание. Ещедве жалобы поступали от женщин, которые имели несчастье насолить Вильме. За последние годы Вильма нанесла оскорбление действием троим. Все эти неувязки были в результате разрешены мирным путем, и жалобы сняты, но так или иначе, ни один человек в здравом уме не стал бы связываться с этой вздорной бабой.
– Они оказались достойными противниками, – пробормотал Норрис. Достойнейшими.
– Так что, муж отговорил Вильму ходить к Нетти в первый раз, когда она намеревалась?
– Он слишком хорошо знал свою жену, чтобы даже попытаться. Сказал, что бросил в чай Вильме две таблетки занакса, чтобы умерить ее пыл. Ержик говорит, что решил, будто на этом все кончится.
Скачать книгу [0.39 МБ]
Пирамида