Конечно, его мучила не эта яичная реклама. Мучили его предстоящие двадцать дней. Да, ехать придется. Роджер его убедил. Нужно ехать и драться.
Старый толстый Роджер, которого Вик любил, как брата! Он был, наверное, даже рад проехаться, попить кофе, поболтать. Но Вику хотелось побыть одному. Поразмыслить. Онии так все время были рядом – вполне достаточно даже для братьев.
Он снова вспомнил о фиаско с «Красной клубникой». Все случившееся было плохо, но не смертельно. Даже тупые покупатели осознают, что подобные просчеты в деятельности компаний неизбежны. Пару лет назад обнаружилось, что краска, которой наносились рисунки на стаканы в закусочной «Макдональдс» содержит избыточную дозу свинца. Стаканы быстро убрали; компания понесла убытки, но никто не обвинил Рональда Макдональда в попытке отравить клиентов. И Профессора Вкусных Каш никто в этом не обвинил, хотя комики от Боба Хоупа до Стива Мартина немало поиздевались над ним, а Джонни Карсон в «Вечернем телешоу» произнес как-то целый монолог о «Красной клубнике». Нет нужды, говорить, что профессор исчез с экрана, а игравший его актер никак не мог оправиться от потрясения.
«Все могло быть и хуже», – заявил Роджер, когда прошел первый шок, и схлынула лавина звонков из Кливленда.
«Что?» – спросил тогда Вик.
«Представь, что мы разрекламировали бы настоящую отраву».
– Еще кофе, сэр?
Вик поднял глаза на официантку. Он хотел отказаться, потом кивнул.
– Полчашки, пожалуйста.
Она поставила чашку и отошла. Вик сидел, не торопясь пить.
К счастью, довольно скоро по телевизору показали пресс-конференцию с участием авторитетных врачей, утверждавших, что краска безвредна. Незадолго до этого такой жешум поднялся из-за того, что у ряда стюардесс международных рейсов кожа вдруг покрылась оранжевыми пятнами. Оказалось, что все дело в спасательных жилетах, применение которых они объясняли пассажирам на своем опыте.
Юристы старика Шарпа предъявили многомиллионный счет изготовителю краски, но дело могло тянуться года три и под конец потонуть в суде. Неважно: главное было показать общественности, что вина – впрочем, не слишком большая, краска-то безвредна, – лежит не на компании.
Но акции Шарпа все равно поползли вниз. Резко снизился сбыт всех каш компании, хотя их качество ничуть не ухудшилось.
Что же, все было в порядке? Да нет. Как бы не так.
Не в порядке был сам Профессор. Бедный парень просто не мог вернуться к своим обязанностям. После испуга обычно приходит смех, и посмей Профессор снова появиться на экране на фоне своего класса, его засмеяли бы до смерти.
Представляется уже, как Джордж Кэрлин зубоскалит в своей программе: «Парни Рейгана говорят: русские обгоняют нас в гонке вооружений. Русские штампуют ракеты тысячами. А Джимми Картер выступает по ящику и говорит: «Сограждане, русские обгонят нас только тогда, когда молодость нации будет срать красным».
Гомерический хохот аудитории.
«И вот Ронни звонит Джимми и спрашивает: «Что наши солдаты едят на завтрак?»
Взрыв хохота.
Потом настоящая запись:
«Что ж, все в порядке».
Бурные аплодисменты, хохот.
Кэрлин печально качает головой.
«Красное дерьмо, Джимми. Совсем красное».
Вот в чем проблема; Джордж Кэрлин. Боб Хоуп. Стив Мартин. Любой остряк в Америке.
И итог: акции Шарпа падают. Держатели в панике. Давайте посмотрим, что мы можем сделать для них. Кто там придумал этого чертового Профессора? Неважно, что Профессор с успехом вешал уже четыре года до появления «Клубники». Неважно, что он повысил акции компании вдвое.
Важно только то, что для успокоения публики «Эд Уоркс» будет лишена заказов Шарпа, и этой ценой акции удастся, даст Бог, поднять опять. И когда начинается новая рекламная компания, инвесторы увидят, что злодеи выброшены вон, и успокоятся.
«Конечно, – подумал Вик, размешивая сахарин в кофе, – это только теория. Если она и воплотится в жизнь, они с Роджером еще могут доказать Шарпу, что долговременный успех важнее сиюминутного успокоения инвесторов, что их опыт и навыки работы еще пригодятся компании».
Внезапно в его мозгу вспыхнул новый план. Чашка кофе застыла у рта. Он видел двоих людей – себя с Роджером или старого Шарпа с сыном, – роющих могилу. Лопаты мелькали в воздухе. Фонарь мигал и качался на ветру. Накрапывал дождь. Ночное погребение – именно так. Они хоронили Профессора ночью, и это было нехорошо.
– Нехорошо, – пробормотал он вслух.
Конечно. Если они похоронят его ночью, в тайне, он уже ничего не сможет сказать, что он жалеет о случившемся.
Он достал из кармана ручку и блокнот и записал:
«Профессор должен оправдаться».
Посмотрел на запись. Ниже подписал:
«Хоронить днем».
Он еще не был уверен в этом, но уже знал, что это лучшая из его идей.
***
Куджо лежал на полу в гараже. Там было жарко, но снаружи еще жарче.., и слишком светло. Раньше он никогда не замечал яркости света. Но теперь все изменилось. У Куджо ныла голова. Ныли мускулы. От света болели глаза. И нос все еще болел тоже.
Болел и воспалился.
Хозяин куда-то уехал. Вскоре хозяйка с мальчиком тоже уехали, и он остался один. Мальчик вынес Куджо большую чашку с едой, и он немного поел. Есть совсем не хотелось.
Снаружи раздался рокот грузовика, сворачивающего к дому. Куджо встал и подошел к выходу, уже зная, что это чужие. Он хорошо знал звук грузовика Хозяина и семейной машины. Он стоял в двери, пряча голову от ослепительного света. Грузовик остановился, двое мужчин вылезли из кабины и пошли назад. Один из них поднялся на борт. Раздался какой-то скрип, от которого голова Куджо заболела еще сильней. Он повернулся и побрел назад, в спасительный полумрак.
***
Грузовик прибыл из Портленда. Тремя часами ранее Черити Кэмбер и ее все еще не пришедший в себя сын явились в офис «Портленд мэшин» на Брайтон-авеню, и она выписала чек на новый мини-кран фирмы «Йорген» – покупка обошлась в 1 241 доллар 71 цент, включая налоги. До этого она зашла в аптеку на Конгресс-стрит, чтобы получить выигрыш. Бретт стоял снаружи, засунув руки в карманы.
Клерк сказал, что Лотерейный комитет пришлет ей чек по почте. Когда? В течение двух недель. Минус восемьсот долларов налогов. Сумма основывалась на их с Джо прошлогодней декларации.
Вычет налогов не рассердил Черити. До того, как клерк официально подтвердил ее выигрыш, она все еще не могла поверить. Потом ей уже не было нужды беспокоиться о билете. Он вернулся в недра лотерейного комитета. Чек пришлют ей по почте – мистическая, успокаивающая фраза.
Наконец-то и ей улыбнулась Госпожа Удача. Впервые в жизни, и, может быть, единственный раз, тяжелый занавес повседневности приоткрылся для нее, показав ей краешек волшебного мира. Она была практичной женщиной и в глубине души знала, что ненавидит мужа и боится его, но знала и то, что им суждено вместе состариться, а потом он умрет, оставив ей долги и – как она этого боялась! – испорченного сына, свое подобие.
Если бы она выиграла десять раз по пять тысяч, она смело отдернула бы занавес и, взяв за руку сына, шагнула бы прямо в волшебную страну, прочь от дороги №3, от гаража, от Касл-Рока. Она могла бы увезти сына в Коннектикут и снять там маленькую квартирку.
Но занавес лишь чуть-чуть приоткрылся. Она видела Госпожу Удачу одно короткое мгновение, прекрасную и сияющую, словно Фея.., и все. Потому, когда билет исчез, с ее глаз, она почувствовала еще и боль. Она знала, что будет теперь покупать эти билеты до конца своих дней и никогда больше не выиграет больше двух долларов. Ну и пусть. Дареному коню в зубы не смотрят. Они вышли из «Портленд мэшин», и она решила заехать в банк и взять денег из сбережений, чтобы оплатить чек сразу же. На счету у них было чуть больше пяти тысяч – все их сбережения за пятнадцать лет. Конечно, она не имела права брать эти деньги, но положение изменилось. В худшем случае придется подождать две недели.
Льюис Беласко сказал, что пришлет мини-кран в тот же день.
***
Джо Макгрудер и Ронни Дюбей сгрузили мини-кран с грузовика на подъемнике и осторожно поставили его у подъезда.
– Дороговато для этого Джо Кэмбера, – сказал Ронни. Макгрудер кивнул.
– Жена сказала – поставить в сарае. Придется попотеть, Ронни. Эта сволочь тяжелая.
Джо и Ронни взялись за оба конца и, пыхтя и отдуваясь, полу волоком втащили машину в сарай.
– Погоди минуту, – сказал Ронни. – Ничего не вижу. Нужно посмотреть, куда ее ставить.
Они со стоном опустили мини-кран на пол. После яркого солнца снаружи Джо почти ослеп. Он видел только отдельные силуэты – кузов машины, лавину, шины.
– Эту штуку надо… – начал Ронни и осекся. Из темноты за машиной раздалось низкое, горловое рычание. Ронни почувствовал, что пот у него на спине моментально высох.
– Господи, ты слышишь? – прошептал Макгрудер. Ронни теперь видел Джо: его глаза были расширены от страха.
– Слышу.
Ронни знал, что такие звуки может издавать только большая собака. И когда она их издает, лучше держаться подальше. Он не заметил на воротах предупреждения, но что с того? Теперь важно было лишь надеяться, что этот лес привязан.
– Джо, ты бывал здесь раньше?
– Один раз. Это его сенбернар. Здоровый, как лошадь. Раньше он не рычал, – Джо сглотнул слюну. – Ох, Ронни, погляди.
Глаза Ронни привыкли к темноте, и им предстояло жуткое, полупризрачное зрелище. Он знал, что ни в коем случае нельзя показывать собаке свой страх, но все равно началдрожать. Он не мог сдержаться. Пес был настоящим чудовищем. Он стоял в глубине сарая. Конечно, это был сенбернар, голова его опустилась к земле, глаза глядели на них с тупой злобой.
Он не был привязан.
– Медленно отступай, – скомандовал Джо. – Только, ради Бога, не беги.
Они начали отступать, и пес медленно пошел следом. Он шел медленно; «Крался» – подумал Ронни. Пес явно не думал отступать, механизм его рычал и был готов к действию. За каждым их шагом назад следовал его шаг – вперед.
Хуже всего для Джо Макгрудера был момент, когда они снова вышли на свет. Это его ослепило. Он не видел пса. Если он сейчас бросится…
Отступая, он наткнулся на борт грузовика. Тут его выдержка иссякла, и он метнулся к кабине. С другой стороны то же сделал Ронни. Он нащупал ручку дверцы и потянул ее вниз. Сзади по-прежнему слышалось рычание. Ручка не поддавалась. Он уже представлял, как пес вырывает клок мяса из его задницы. Наконец он надавил кнопку, и дверь распахнулась. Он ввалился в кабину, поглядел в зеркало обзора и увидел, что пес неподвижно стоит около двери. Он повернулся к Джо, который сидел за рулем и бессмысленно улыбался. Ронни ответил ему такой же дрожащей улыбкой.
– Просто собака, – сказал Ронни.
– Ага. Лает, да не кусает.
– Ну, поехали отсюда, и пускай сами разбираются со своим краном.
– Верно.
Они рассмеялись. Джо нажал на газ.
***
На полпути в Портленд Ронни сказал, словно про себя:
– Что-то с этим псом не то.
Джо правил, выставив локоть в окошко. Он взглянул на Ронни.
– Я перепугался, а на остальное мне наплевать.
– Была бы это обычная собака, я бы просто дал ей пинка. А в этой твари не меньше двухсот фунтов, держу пари.
– Может, стоит позвонить Джо Кэмберу, – сказал Ронни задумчиво. – Сказать про это. Может, будет осторожнее. Как ты думаешь?
– И чем это Джо тебя отблагодарит? – осведомился Джо Макгрудер с улыбкой.
– Хотя бы не станет ругаться, как ты.
– А меня твоя жена ругает. Я так не умею, честное слово.
– Да ну тебя.
Они рассмеялись. Джо Кэмберу так никто и не позвонил. Когда они вернулись в Портленд, рабочее время уже заканчивалось. Они минут пятнадцать заполняли ведомость. Вышел Беласко и спросил, принимал ли груз сам Джо Кэмбер. «Конечно», – ответил Ронни, и Беласко, который был порядочной сволочью, ушел обратно. Джо пожелал Ронни удачных выходных и хорошо провести праздник. Ронни сказал, что планирует запереться дома и не вылезать до понедельника. Они расстались. Они снова вспомнили про Куджо, только когда прочитали о нем в газетах.
***
Вик большую часть дня обговаривал с Роджером детали предстоящей поездки. Роджер заботился о деталях с какой-то параноидальной тщательностью.
Он заранее заказал места в гостинице. Их самолет на Бостон вылетал в 7.10 в понедельник. Вик сказал, что заберет Роджера на своем «Ягуаре» в 5.30. Он считал, что это слишком рано, но хорошо знал Роджера и все его пунктики. Говорили тоже в основном о поездке. Вик пока молчал о своей идее, хотя бумажка с записями лежала у него в кармане куртки. Роджер будет более восприимчив в дороге.
Вик хотел уйти пораньше, но решил сперва разобрать почту. Их секретарша, Лиза, улизнула – пошла готовиться к праздникам. Черт, невозможно заставить секретаршу сидеть на рабочем месте хотя бы до пяти. Вик сидел в этом один из признаков упадка западной цивилизации. Быть может, в этот момент Лиза, двадцать один год, джинсы в обтяжку, почти полное отсутствие груди, въезжает на трассу, следуя на юг. Счастливого пути, детка. Вик немного улыбнулся. На его столе лежало одно-единственное письмо. Он с интересом взял его, заметив сперва приписку «лично» и потом – необычный почерк на конверте.
Он повертел письмо в руках, чувствуя смутное беспокойство, вторгающееся в общую усталость. Потом ему казалось, что в тот момент его охватило странное желание порвать письмо на мелкие кусочки и бросить их в корзину.
Вместо этого он открыл его и посмотрел на вложенный листок.
Опять квадратные буквы.
Простой текст – всего шесть предложений – сразил его наповал, как выстрел в сердце. Он скорее упал на свой стул, чем сел. Какое-то время он ничего не мог понять или осмыслить. Если бы в этот момент вошел Роджер, он мог бы решить, что у Вика сердечный приступ. Фактически так и было. Лицо у него стало белее бумаги. Рот приоткрылся. Под глазами проступили синеватые тени.
Он пересчитал записку.
Еще раз.
Скачать книгу [0.07 МБ]
Пирамида