Тэк закрыл глаза, вызвал из памяти Сета образы космофургонов… Прежде всего “Мясовозка”, которая возглавит атаку. За штурвалом Безлицый, графиня Лили — второй пилот, Джеб Мердок — стрелок. Потому что Мердок — самый жестокий из всех.
С закрытыми глазами, чувствуя, как клокочет в мозгу энергия, Тэк начал собирать войска. Ему требовалось время, на этом этапе достаточно продолжительное.
Но скоро регуляторы возьмутся за дело.
— Готовьтесь к худшему, дамы и господа, — прошептал Тэк. Пальцы Сета сжались в кулаки. — Готовьтесь к худшему, потому что мы собираемся стереть этот город с лица земли.
Аллен Саймс двадцать шесть лет (с 1969-го но конец 1995 года) проработал инженером-геологом в “Дип эс майнинг компании”. После выхода на пенсию переехал в Клиауотер, штат Флорида, где и умер от сердечного приступа 19 сентября 1996 года. Этот документ найден его дочерью на письменном столе мистера Саймса. Находился он в запечатанном конверте с надписью: “КАСАТЕЛЬНО СТРАННОГО ПРОИСШЕСТВИЯ НА КИТАЙСКОЙ ШАХТЕ. ВСКРЬПЪ ПОСЛЕ МОЕЙ СМЕРТИ”.
Документ приведен без изменений. Издатель.
27октября 1995 г. ВСЕМ, КОГО ЭТО МОЖЕТ ЗАИНТЕРЕСОВАТЬ!
Я пишу все это по трем причинам. Во-первых, хочу прояснить подробности некоего события, имевшего место пятнадцать месяцев назад, летом 1994 г. Во-вторых, надеюсь успокоить свою совесть, которая вроде бы успокоилась, но проснулась вновь после того, как я получил письмо из Огайо от этой Уайлер и солгал, отвечая на него. Не знаю, может ли человек облегчить свою совесть, зная, что написанное им будет прочитано лишь в будущем, но почему бы не попробовать.
Возможно, я даже кому-нибудь покажу эти заметки, к примеру, этой Уайлер, после выхода на пенсию.
И в-третьих, я не могу выкинуть из головы улыбку этого маленького мальчика.
Не могу забыть, как он улыбался.
Я солгал миссис Уайлер, чтобы защитить репутацию компании, чтобы сохранить свою работу, но в большей степени потому, что мог солгать. 24 июля 1994 г., в воскресенье, карьер пустовал, поэтому, кроме меня, их никто не видел. Да и меня там не было бы, если б не отчетность, которую я порядком запустил.
Тот, кто думает, будто работа геолога — ходить по горам и долинам да открывать месторождения полезных ископаемых, жестоко ошибается.
Ему бы посмотреть, сколько за эти годы я написал отчетов и докладных!
Так или иначе, я уже заканчивал все дела, когда на стоянку завернул “вольво-пикап” и из него высыпала вся семья. Должен сказать, что таких радостных людей мне доводилось видеть только в цирке. Она напоминали героев рекламных роликов, которые млеют от счастья, видя эффект, достигаемый новым стиральным порошком.
Их было пятеро: папа (брат этой женщины из Огайо), мама, старший брат, старшая сестра и маленький братик, который тянул годика на четыре, хотя из письма, полученного от Уайлер (которое она послала в июле этого года), следует, что он был старше, просто выглядел моложе своего возраста.
Я увидел их через окно, у которого стоял мой заваленный бумагами стол. Минуту или две они кружили около своего автомобиля, тыча пальцами в вал к югу от города, взъерошенные, словно цыплята перед грозой, а потом маленький мальчик потянул папашу к трейлеру, который мы использовали под контору.
Происходило все это в штаб-квартире отделения нашей компании, которое называлось “Дип эс Невада”.
Трейлер стоял в двух милях от шоссе номер 50, главной автострады здешних мест, на окраине Безнадеги, города, известного тем, что во времена Гражданской войны здесь добывали серебро. Мы вели работы в так называемой Китайской шахте, добывали медь методом выщелачивания.
И хотя “зеленые” упрекают нас в “варварском уничтожении земель”, на самом деле ущерб не столь уж велик.
Короче, маленький братец подтащил папашу к лесенке, и я услышал, как он сказал: “Постучи, папа, в доме кто-то есть, я знаю, что есть”.
На лице папаши отразилось безмерное изумление, хотя я не могу понять почему: все-таки моя машина стояла рядом, у всех на виду.
Это потом я узнал, что поразили папашу не сами слова малыша, а его внезапно открывшаяся способность их произносить.
Папаша оглянулся на своих ближних и услышал от них то же самое: стучи, стучи, давай стучи в дверь! Им просто не терпелось, чтобы он постучал. Забавно. Признаюсь, их необычное поведение заинтересовало меня. Я разглядел номерные знаки автомобиля, и никак не мог взять в толк, каким ветром семью из Огайо занесло в Безнадегу на исходе воскресного дня. Если бы папаша не собрался с духом и не постучал, я бы сам открыл дверь. Известно, конечно, что любопытство до добра не доводит, а с другой стороны, когда оно считалось пороком?
Но он все-таки постучал, и, как только я открыл дверь, маленький братец юркнул мимо меня в трейлер и подбежал к стене, прямо к доске объявлений, на которую Салли повесила письмо миссис Уайлер, когда оно пришло, написав на нем большими красными буквами: “МОЖЕТ КТО-НИБУДЬ ПОМОЧЬ ЭТОЙ ДАМЕ?”
Малыш начал тыкать пальцем в аэрофотографии Китайской шахты, которые мы держали на доске объявлений, тыкать в одну фотографию за другой. Может, вам следовало бы при этом присутствовать, чтобы понять, как странно все это выглядело, но уж поверьте мне на слово. У меня возникло такое ощущение, будто он уже бывал в трейлере дюжину раз.
— Вот она, папа, вот она! — радостно покрикивал он при этом. — Вот она!
Вот она!
Вот шахта, серебряная шахта!
— Ну, — я не мог не рассмеяться, — на самом деле мы добываем здесь медь, сынок, но, полагаю, ты недалек от истины.
Мистер Гейрин, густо покраснев, повернулся ко мне:
— Извините, что ворвались без спроса. — Тут уж он протиснулся мимо меня и поднял малыша на руки.
Я же стоял и улыбался.
Ничего не мог с собой поделать.
Папаша вынес мальчика на лесенку, полагая, что они должны стоять именно там. Приехал он из Огайо, поэтому не мог знать, что мы в Неваде не считаем за преступление появление в доме чужого человека. Малыш не вырывался, не сучил ногами, но взгляд его не отрывался от аэрофотографий. Его глазки ярко блестели над плечом родителя. Вокруг собрались и остальные родственники, все очень возбужденные. Старшие брат и сестра просто не могли устоять на месте, да и мамаша не очень-то от них отличалась.
Отец сказал, что они из Толидо, представился сам, потом представил жену и двух старших детей.
— А это Сет, — закончил он.
— Сет — необычный ребенок.
— А я думал, дети все необычные. — Я протянул руку. — Давай лапу, Сет, я — Аллеи Саймс.
И он тут же пожал мне руку.
Остальные застыли как громом пораженные, особенно папаша. Я никак не мог понять почему. Мой отец научил меня рукопожатию в три года, не такая уж это сложная наука, не то что вытаскивать из колоды четыре туза подряд. Но вскоре мне объяснили, что к чему.
— Сет хочет знать, не можем ли мы посмотреть на гору, — говорит мистер Гейрин, указывая на Китайскую шахту. — Я думаю, он имеет в виду шахту…
— Да!
— прерывает его малыш.
— Шахту!
Сет хочет видеть шахту!
Сет хочет видеть серебряную шахту!
Маленький Джо! Адам! Хоп Синь!
Я расхохотался. Как давно я не слышал эти имена, а остальные вообще не понимали, о чем речь, и смотрели на маленького мальчика, словно он — Иисус, поучающий старейшин в храме.
— Если ты хочешь взглянуть на ранчо Пондероза, сынок, — отвечаю я, — думаю, это возможно, хотя находится оно довольно далеко к западу. И есть шахты, открытые для экскурсий. В некоторых можно прокатиться на настоящей вагонетке.
Я бы порекомендовал “Бетти Карр”, в Фэллоне.
Но на Китайской шахте экскурсий нет. Это действующее предприятие, и оно не проявляет никакого интереса к заброшенным золотым и серебряным выработкам. А этот вал, который вы принимаете за гору, окаймляет большую дыру в земле.
— Он не понимает многого из того, что вы говорите, мистер Саймс, — подал голос старший брат. — Мальчик он хороший, но соображает не так быстро.
— И брат постучал пальцем по виску.
Но малыш все понял, безо всякого сомнения, потому что тут же расплакался.
Не громко и капризно, а как ребенок, потерявший что-то очень для себя дорогое.
При этом остальные разом приуныли, словно умерла любимая собака. Девочка даже сказала, что Сет раньше никогда не плакал.
От этого мое любопытство разгорелось еще больше.
Я не мог понять, что у них за отношения в семье, а знать очень уж хотелось. Теперь я сожалею о том, что не поставил на этом точку. Знать бы, где упадешь, подстелил бы соломки.
Мистер Гейрин попросил меня уделить ему минуту или две для личного разговора.
Я, конечно же, не отказал. Он передал жене все еще тихонько плачущего малыша, у которого по щекам одна за другой скатывались крупные слезы, и будь я проклят, если у старшей сестры тоже не намокли глаза. Затем Гейрин прошел в трейлер и закрыл за собой дверь.
За минуту или две он мне многое рассказал о маленьком Сете Гейрине, но главное состояло в том, что они все очень любили его.
Не то чтобы Гейрин прямо так и сказал (словам я мог бы и не поверить) Это читалось в интонациях голоса, в выражении его лица. Он сказал, что Сет страдает аутизмом, едва умеет произнести слово, которое можно понять, и не проявляет никакого интереса к “обычной жизни”. Но, увидев вал, ограждающий Китайскую шахту с севера, он вдруг затараторил как бешеный и все показывал на нее пальцем.
— Поначалу мы пытались отвлечь его, не сбавляя скорости, — продолжал мистер Гейрин.
— Обычно Сет ведет себя тихо, но иногда начинает что-то говорить на никому не понятном языке. Джун называет эти монологи проповедями.
Но тут, когда он увидел, что останавливаться мы не собираемся. Сет вдруг заговорил как все. Не словами, а предложениями: “Едем назад, пожалуйста, Сет хочет увидеть шахту. Сет хочет увидеть Хосса, и Адама, и Маленького Джо”.
Об аутизме мне кое-что известно. У моего лучшего друга брат в “Сьер-ра-4”, психиатрической клинике в Боулдер-Сити (это рядом с Вегасом). Я несколько раз ездил с ним туда, поэтому видел людей с ярко выраженным аутизмом.
Если б я их не видел, то едва ли поверил бы Гейрину. В “Сьерре” многие не только не говорят, но и не двигаются. Некоторые вообще выглядят мертвецами, лежат с остановившимся взглядом, только грудь поднимается и опускается.
— Он любит вестерны и телефильмы, — пояснил мистер Гейрин.
— Я лишь могу предположить, что этот вал напомнил ему какой-то эпизод из “Золотого дна”.
Я подумал, что малыш действительно мог видеть этот вал в одном из эпизодов “Золотого дна”, но вроде бы ничего не сказал об этом Гейрину. Многие старые фильмы сняты на такой вот живописной натуре, а Китайская шахта разрабатывается с 1957 года, так что почему нет?
— Понимаете, для нас его связная речь равносильна чуду, — добавил мистер Гейрин. — Как сегодня, он не говорил никогда.
— Понятно, — кивнул я. — То есть он вернулся в реальный мир, так?
Я думал о тех людях, которых видел в корпусе, где жил брат моего друга. Эти люди не имели ничего общего с реальным миром. Даже когда они плакали, смеялись или издавали какие-то звуки.
— Именно так, — согласился Гейрин. — У него в мозгу словно вспыхнул яркий свет. Я не знаю, что послужило тому причиной и как долго это будет продолжаться, но…
Есть ли хоть какая-то возможность показать ему шахту, мистер Саймс? Я знаю, что вы не имеете на это права, готов спорить, страховая компания устроит скандал, если узнает об этом, но для Сета эта экскурсия, похоже, очень важна.
А следовательно, и для всех нас. Денег у нас, конечно, в обрез, но я могу дать вам сорок долларов за потраченное вами время.
— Я бы не сделал этого и за четыреста, — ответил я. — Такое делается или бесплатно, или не делается совсем. Поедем. Возьмем один из наших вездеходов.
Ваш старший сын может сесть за руль, если вы не возражаете. Это тоже нарушение инструкции, но, как говорится, семь бед — один ответ.
А тому, кто, читая это, сочтет меня дураком (да еще дураком, навлекающим неприятности на собственную голову), стоило бы увидеть, каким счастьем осветилось в тот момент лицо Билла Гейрина. Я чертовски сожалею о том, что произошло с ним и остальными членами его семьи в Калифорнии, о случившемся я узнал только из письма его сестры, но поверьте мне, в тот день он был счастлив, и я радовался, что приложил к этому руку.
Мы отлично проводили время до того, как пережили “легкий испуг”.
Гейрин разрешил старшему мальчику, Джеку, отвезти нас к валу, окаймлявшему карьер.
Надо ли говорить, в каком он был восторге? Думаю, Джек Гейрин тут же отдал бы мне свой голос, реши я баллотироваться на должность Бога. Хорошая это была семья, и все очень любили маленького мальчугана. Конечно, их потрясло внезапное обретение им дара речи, но как много людей радикально изменили бы из-за этого свои планы? А вот они изменили, и, насколько я могу судить, без единого слова протеста.
Малыш лопотал всю дорогу, что-то я понимал, что-то нет. Говорил он по большей части о персонажах “Золотого дна”, о ранчо Пондероза, о преступниках, серебряных шахтах.
И еще о каком-то мультфильме.
Про каких-то мотокопов. Он показывал мне фигурку, изображающую героиню этого мультфильма, рыжеволосую даму с бластером, который малыш мог вынимать из кобуры и как-то вставлять ей в руку.
К тому же он барабанил ручками по борту вездехода и называл его “Рука справедливости”. Когда он произнес это впервые, Джека от смеха бросило на руль (ехали мы не быстрее десяти миль в час) Он еще сказал: “Да, а я полковник Генри.
Предупреждаю, впереди Силовой коридор”!
И все расхохотались. Я тоже, захваченный общим энтузиазмом.
И лишь гораздо позже я вспомнил, что среди прочего маленький Сет не раз упоминал “старую шахту”.
Если тогда у меня и возникли какие-то ассоциации, то исключительно с “Золотым дном”. Мне и в голову не приходило, что он говорит о Рэттлснейк номер один, потому что о ней он знать не мог! Даже жители Безнадеги не знали, что мы отрыли во время последней серии взрывов.
Черт, именно из-за этого я и сидел в воскресенье за столом: писал докладную в центральную контору о нашем открытии с предложениями, касающимися нашей дальнейшей линии поведения.
Когда же мне в голову пришла мысль о том, что Сет Гейрин говорит о Рэттлснейк номер один, я вспомнил, как он вбежал в трейлер, словно бывал там сотни раз, сразу бросился к фотографиям на доске объявлений.
Вот тут у меня по спине пробежал холодок. А от другого воспоминания, о том, что я увидел после отъезда Гейринов в Карсон-Сити, меня уже обдало арктическим холодом. Я еще об этом напишу.
Когда мы добрались до подножия вала, я поменялся с Джеком местами и повел вездеход вверх по грейдерной дороге, отлично укатанной и превосходящей своей шириной многие федеральные автострады (по ней частенько перегоняли тяжелую технику с очень внушительными габаритами). Мы поднялись на гребень и покатили вниз. Как же они охалии ахали. Действительно, перед ними была не просто дыра в земле, а огромный конус карьера глубиной в тысячу футов, прорезающий самые разные слои породы, вплоть до палеозоя. Кое-где сверкали вкрапления пурпурного и зеленого кварца. С вершины вала могучие машины, которые могли свернуть горы, казались детскими игрушками. Миссис Гейрин пошутила, что боится высоты и ее может вырвать, но шутка эта недалеко ушла от истины. Многих тошнило, когда они переваливали через гребень и видели перед собой зев карьера!
Потом маленькая девочка (извините, не помню ее имени, кажется, Луиза) вытянула ручку и спросила:
— А что там за дыра, обтянутая желтыми лентами? Она похожа на большой черный глаз.
— Это находка года, — ответил я. — Можно сказать, открытие, поэтому мы держим его в секрете. Я вам расскажу, если вы пообещаете держать рот на замке. Обещаете? Иначе у меня будут неприятности с начальством.
Они пообещали, и я подумал, что мне действительно можно им все рассказать, потому что они не журналисты, а путешественники, и заглянули сюда проездом. Опять же я подумал, что маленький мальчуган захочет услышать мой рассказ, поскольку без ума от “Золотого дна”.
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида