— Неужто? Что случилось с парнем, который верил только в пистолеты и деньги?
Джинелли сначала улыбнулся, потом расхохотался.
— Это я сказал тебе, когда ты мне позвонил последний раз?
— Да.
Улыбка быстро сошла с лица.
— Есть еще одна вещь, в которую я верю, Уильям. Я верю в то, что вижу. Вот почему я относительно богатый человек. И вот почему я еще жив… Большинство людей не верят в то, что видят своими глазами.
— Не верят?
— Нет, представь себе. Не верят, пока увиденное не совпадет с тем, во что они верят. Вот, кстати, знаешь, что я увидел в аптеке, куда хожу? Буквально на прошлой неделе увидел.
— Что?
— Они там поставили аппарат для измерения давления крови. Иногда они их продают, а тут — для бесплатного пользования. Засунул руку в петлю, нажал кнопку, петля затягивается. Ты сидишь там, размышляя безмятежно, а потом — пожалте: вспыхивают красные цифры. Смотришь на указатель: «пониженное», «повышенное», «нормальное». Усек?
Билли кивнул.
— О'кей. Вот стою я там и жду, когда мне принесут бутылку лекарства, которое моя матушка принимает от язвы. И тут заходит мужик, ну, так, на двести пятьдесят весом. Жопа — словно две собаки возятся под одеялом. На носу — карта всех кабаков, где он надирался, то же самое на остальной роже. Из кармана торчит пачка «Мальборо». Взял пакетики поп-корна, а потом заметил эту машинку. Сел к ней, ну и машинка ему все выдала: двести двадцать на сто тридцать. Я, знаешь, не шибко силен в медицине, Уильям, но знаю, что двести двадцать на сто тридцать это еще то давление. Все равно что ходить с дулом пистолета в ухе. Верно я говорю?
— Точно.
— Так что же этот хмырь делает? Смотрит на меня и говорит: «Все эти цифровые хреновины без конца ломаются». Заплатил за свою кукурузу и потопал. А знаешь, какая мораль у этой истории, Уильям? Некоторые… да что некоторые? — большинство не верят в то, что видят, особенно если это мешает им жрать, пить, думать или верить, понял? Я вот, к примеру, в Бога не верю. Но если увижу его, поверю, как пить дать. И не буду ходить и говорить, что, дескать, Иисус — это особые эффекты. Определение полного мудака, я считаю, это когда кто-то не верит в то, что видит. Можешь теперь меня цитировать.
Билли некоторое время смотрел на него в раздумье, потом рассмеялся. Спустя мгновения Джинелли присоединился.
— В общем, когда ты ржешь, я узнаю прежнего Уильяма, — сказал он. — Но вопрос теперь в том, что нам делать с этим старым засранцем?
— Не знаю. — Билли снова коротко рассмеялся. — Но я думаю, мне что-то предпринять нужно. Ведь я-то его тоже проклял, понимаешь.
— Да, ты сказал. Проклятье белого хмыря из города. Если учесть, что все эти белые хмыри из всех городов натворили за последние пару сотен лет, серьезная штука… — Джинелли сделал паузу, закуривая очередную сигарету. Пустив облачко дыма, он вдруг сказал: — А я могу его крепко скрутить.
— Да нет, это… — начал было Билли и тут же закрыл рот. Представил себе Джинелли, подошедшего к старику и бьющего ему в глаз. Тут же сообразил, что Джинелли имел в виду нечто куда более серьезное. — Нет, тебе не удастся, — заключил он.
Джинелли то ли его не понял, то ли сделал вид.
— Еще как могу. И, пожалуй, никто, кроме меня. Тут я бы никому не доверил дело. Но могу сделать не хуже, чем когда мне было всего двадцать лет. Для меня это совсем не бизнес. Это — удовольствие, понимаешь? Развлечение.
— Ну, нет, я не хочу, чтобы ты там кого-то убивал — хоть его, хоть кого-то другого, — сказал Билли. — Я серьезно…
— А почему бы и нет? — спросил Джинелли спокойно. Но в его глазах Билли видел все те же сумасшедшие искорки. — Ты опасаешься стать соучастником убийства? Но убийства не будет — всего лишь самозащита. Потому что он убивает тебя, Билли. Еще неделя, дорогой мой, и люди сквозь тебя начнут читать объявления, не прося посторониться. Ты понял?! Пара недель, и ты побоишься выйти на улицу, чтоб тебя ветром не унесло!
— Твой этот медик говорил, что я могу помереть от сердечной аритмии еще до того, как меня ветром унесет. Видно, сердце-то у меня тоже теряет в весе, как и все остальное. — Халлек сглотнул. — А знаешь, мне до сих пор такое и в голову не приходило. Хм… убить? Защищаясь?
— Вот именно. Он тебя убивает… ладно, хрен с ним. Ты не хочешь, чтобы я его пришил. Я его не трону. Идея в общем-то вшивая. Она не решит…
Билли кивнул головой. Ему пришла в голову та же мысль. «Сними с меня это», сказал он Лемке. Даже белые люди из города понимали, о чем идет речь, что нужно предпринять. Если Лемке умрет, проклятье просто-напросто исчезнет.
— Проблема в том, что назад удара не вернешь, — сказал Джинелли в раздумье.
— Не вернешь, — согласился Билли.
Джинелли загасил окурок и поднялся.
— Мне надо крепко подумать, Уильям. Очень крепко… И мне нужен хороший отдых для мозгов. Знаешь, когда в башке такая путаница и расстройство, ни до чего дельного не докумекаешь. А когда я смотрю на тебя, мне охота немедленно взять большую пробку и заткнуть дыру в носу тому засранцу.
Билли тоже встал, но чуть не свалился при этом, Джинелли вовремя поддержал его. Тот ухватился за него здоровой рукой. Не помнил, когда еще в жизни так хватался за мужчину.
— Спасибо тебе, дорогой, за то, что посетил меня, — сказал Билли. — И за то, что поверил.
— Ты славный парень, — сказал Джинелли, отпуская его. — Попал, конечно, в скверную ситуацию, но, может, нам удастся тебя вытянуть. В любом случае эту старую гадину мы обложим. Я сейчас выйду и прогуляюсь пару часиков, Билли. Надо мозги прочистить и продумать кое-какие идеи. Кроме того, мне нужно кое-куда позвонить в город.
— Насчет чего?
— Потом скажу. Прежде всего мне надо подумать. Не пропадешь тут?
— Все в порядке.
— Ты ложись-ка. А то лицо совсем белое стало.
— Хорошо. — Его тут же начало клонить в сон. Хотелось спать и отдохнуть, потому что чувствовал себя смертельно усталым.
— Кстати, девка, которая в тебя стрельнула, — ничего так?
— Потрясающая.
— Даже так? — В глазах Джинелли с новой силой вспыхнул странный огонек. Это вызвало у Билли тревогу.
— Хороша…
— Ложись, Билли. Поспи. Я приду попозже. Ничего, если я ключ возьму?
— О чем речь…
Джинелли вышел. Билли лег в постель и аккуратно положил рядом перевязанную руку, понимая, что, если повернется во сне и надавит на нее, проснется от боли.
«Может быть, это его хохма», подумал Билли. «Может быть, он сейчас звонит Хейди. А когда я проснусь, у подножия постели будут сидеть люди с большими сетчатыми ловушками. Они, наверно…»
Он быстро заснул и ни разу не потревожил больную руку.
На сей раз не было страшных снов.
Когда проснулся, людей с сетчатыми ловушками в комнате не было. Напротив него в кресле сидел Джинелли и читал книжку «Это дикое похищение», попивая пиво из жестянки. За окном была темень.
На телевизоре стояли еще четыре банки. Билли облизнул губы.
— Мне бы тоже баночку, — проскрипел он.
Джинелли посмотрел на него.
— Ага! Рип ван Винкль вернулся к жизни. О чем речь! Сейчас открою тебе одну.
Он поднес Билли банку пива, и тот выпил ее всю единым махом. Хорошее, прохладное пиво. Потом ссыпал в пепельницу содержимое флакона эмпирина (подумал: пепельниц в мотелях куда меньше, чем зеркал, но все же хватает). Выудил одну таблетку и запил ее пивом.
— Как рука? — спросил Джинелли.
— Получше. — Отчасти это было ложью. Рука сильно болела. Но с другой стороны, это было и правдой. Потому что Джинелли все еще был здесь и не бросил его. Его присутствие действовало лучше всяких эмпиринов и дозы «Чиваса». Больнее всего бывало в одиночестве, только и всего. Отсюда мысли перешли к Хейди, потому что ей бы следовало быть здесь, с ним, а не этому гангстеру. Увы, Хейди жила себе в Фэйрвью, упрямо отвергая истину, потому что копание в деталях привело бы ее к осознанию собственной вины. Хейди этого не желала. Обида запульсировала в нем с ударами сердца. Что там сказал Джинелли? «Мудак — это тот, кто не верит тому, что видит?» Попытался отбросить, заглушить обиду: все-таки жена ведь. Его жена. Делала то, что считала полезным для него… Так ведь? Обида ушла, но не очень далеко.
— А что это у тебя в сумке? — спросил Билли. Сумка стояла на полу.
— Товары, — ответил Джинелли. Он бросил последний взгляд в книжку и швырнул ее в мусорную корзинку.
— Не смог найти Луиса Лямура.
— Что там за товары?
— Да это так — на потом. Когда пойду с визитом к твоим цыганским друзьям.
— Слушай, не будь идиотом, — встревожено сказал Билли. — Ты что — хочешь закончить, как я?
— Спокойно, спокойно, — сказал Джинелли. Говорил несколько удивленно, но успокоительно. Зато безумный огонек по-прежнему играл в его глазах. «Нет, это не мимолетная вспышка», — подумал Билли, — «кажется, я всерьез проклял Тадуза Лемке». Его проклятье располагалось напротив него в дешевом кресле мотеля, обтянутом искусственной кожей, и потягивало пиво «Миллер Лайт». С удивлением и страхом осознал еще одну вещь: возможно, Лемке знал, как снять свое проклятье, но у Билли не было ни малейшей идеи относительно того, как снимать проклятья белого человека из города. Джинелли нашел себе тут развлечение. Возможно, самое классное развлечение за последние годы. Что-то вроде магната на благотворительной ярмарке в городе своего детства. Джинелли оказался другом, пусть не шибко интеллектуальным, не слишком близким, поскольку называл его Уильямом, а не Биллом, или Билли. Он оказался громадным и исключительно эффективным охотничьим псом, освободившимся от поводка.
— Кончай с этими успокоительными хреновинами, — сказал Билли. — Лучше скажи, что ты намерен предпринять.
— Никто не пострадает, — ответил Джинелли. — Держи это в голове, понял? Я знаю, как это важно для тебя, Уильям. Ты ведь цепляешься за какие-то там принципы, которые для тебя нынче, увы, недоступны. А я займусь своим делом, поскольку для меня ты — обиженная сторона. Главное — никто не пострадает. Это тебя устраивает? О'кей?
— О'кей, — сказал Билли, испытав некоторое облегчение. — Но только не очень…
— Ну, как сказать… Если ты не изменишь своих намерений, — сказал Джинелли.
— Не изменю.
— Как сказать…
— Что там в пакете?
— Бифштексы, — сказал Джинелли и вытащил один, запакованный в герметический пакет фирмы Сэмпсон. — Не плохо выглядит, м-м? Взял четыре штуки.
— А зачем?
— Давай-ка все по порядку, — сказал Джинелли. — Я отсюда пошел в центр города. Жуть, я тебе скажу. По тротуару пройти невозможно. На каждой роже обязательно очки «Феррари», у каждой бабы на сиськах какие-то аллигаторы. Публика — шваль, я тебе скажу. Дешевка.
— Я знаю.
— Представь себе, Уильям. Идет девка с парнем. Так этот парень засунул руку в карман ее шортов. Я говорю — при всей публике, представляешь? Щупает ее жопу! Ты понял? Будь это моя дочь, она бы никогда на свою задницу не села бы! Я б ей врезал! Извини, дорогой, но я здесь не мог бы спокойно жить. Подобная обстановка? — Да пошла она на хер! Я тут позвонил кое-куда. Да! Кстати, чуть не забыл! Я звонил из будки напротив аптеки, зашел туда и взял для тебя вот это. — Он вытащил пузырек с таблетками и бросилБилли. Тот поймал здоровой рукой. Капсулы калия.
— Спасибо тебе, Ричард, — дрогнувшим голосом сказал Билли.
— Не за что. Прими одну. Не хватало тебе еще инфаркта в довершение ко всему.
— Я тут попросил кое-кого выяснить для меня некоторые вещи. Прогулялся в гавань, полюбовался яхтами. Знаешь, Уильям, там есть такие, что потянут на двадцать… даже на сорок миллионов долларов. Фрегаты прямо! В кораблях я не разбираюсь, но смотреть на них мне нравится. Они… — Джинелли вдруг замолчал и в раздумье уставился на Билли. — Слушай, а там эти парни в темных очках случайно не промышляют наркотиками?
— Хм… вообще-то я читал как-то в «Таймс» прошлой зимой, что один ловец лобстеров обнаружил тут возле островков двадцать мешков товара — они плавали на воде. Оказалось — марихуана.
— Ага! Ага! Я так и думал. Тут прямо пахнет этим делом. Но какие идиоты. На уровне любителей. Их дело доставить товар морем и предоставить остальное людям, которые знают, что надо делать. Из-за таких дураков легавые все узнают. А бывает, что вместо пакетов с товаром из воды вылавливают трупы. Вот такая дрянь получается.
Билли сделал большой глоток пива и закашлялся.
— Но это я так — к слову. А вообще-то прогулялся, посмотрел на все эти яхты. Проветрил мозги, а потом обдумал, что надо делать. В общих чертах мне теперь ясно, как поступить и с чего начать. Детали придут потом. Еще прогулялся по главной улице, позвонил кое-куда. Ордера на твой арест, Уильям, — нет. Но твоя жена и этот твой доктор подписали бумаги на тебя. Я даже записал. — Он вытащил из кармана бумажку. — В невменяемом состоянии. Верно?
Билли разинул рот и издал стон. На смену потрясению пришла ярость. Да, он предполагал, что такое возможно, предполагал, что Хаустон мог предложить такой вариант, а Хейди могла бы согласиться. Но одно дело — предполагать, а другое услышать факт, что твоя супруга пошла в суд и засвидетельствовала, что ты сумасшедший и невменяемый.
— Предала, сука, — пробормотал он. Он в ярости стиснул кулаки и застонал от боли. Посмотрел на забинтованную руку. На ней обозначились кровавые цветы.
«Не верю, что ты мог подумать такое о Хейди», — сказал внутренний голос.
«Просто мой разум воспален», — мысленно ответил он. На некоторое время мир заволокло серой пеленой.
Это не было обмороком, и он быстро оправился. Джинелли снял бинты, бандаж и заново перебинтовал ему руку. Действовал хоть и несколько неуклюже, но вполне профессионально. Заканчивая перевязку, сказал:
— Мой человек говорит, что это ничего не значит, пока ты сам не вернешься в Коннектикут, Уильям.
— Это все так, но ты представляешь себе? Моя жена…
— Не обращай внимания, Уильям. Это не имеет значения. Если мы разберемся как следует со старым цыганом, ты снова начнешь набирать вес, а их суета вокруг тебя полетит в помойку. Если так дело и пойдет, у тебя будет сколько угодно времени, чтобы разобраться с женой. Может, ей полезно, скажем, надавать по морде. Или ты ее просто бросишь. Все будешь решать сам, если мы утрясем дело с цыганом. Если не утрясем, значит, помрешь. В любом случае проблема, как видишь, уладится. Так что чего уж тут расстраиваться из-за какой-то бумажки.
Билли слегка улыбнулся побелевшими губами.
— А из тебя получился бы классный юрист, Ричард. Ты так здорово умеешь раскладывать дела в перспективе.
— Что, правда? Ты так считаешь?
— Да, так считаю.
— Ну что ж, спасибо. А потом я позвонил Кирку Пеншли.
— Ты говорил с Пеншли?!
— Да.
— Господи, Ричард!
— А ты что, — считаешь, что он не станет разговаривать с такой шпаной, как я? — Джинелли ухитрился сказать это одновременно с изумлением и с обидой. — Поверь мне, он со мной разговаривал. Разумеется, говорил я по своей кредитной карточке. Моего имени на его телефонном счету не будет. Но я ведь много дел имел с твоей фирмой, Уильям, за эти годы.
— Это для меня новость, — сказал Билли. — Я думал, только тот единственный раз.
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида