Мисс Чанг взглянула на Розенберга. Тот уже держал ручку наготове так отлично вымуштрованная медсестра подает хирургу следующий инструмент еще до того, как он назовет, что именно ему нужно. Ральф сконцентрировался на площадке перед Общественным центром и немного поднялся в восприятии окружающего.
Поначалу он был поставлен в тупик, увидев перед входной дверью полупрозрачную черную субстанцию. Дюйма два высотой, она походила на некую геологическую формацию. Однако этого не могло быть… Если бы то, на что он смотрел, было реальным (реальным на уровне Шот-таймеров), субстанция мешала бы открывать дверь, а этого не происходило. Пока Ральф смотрел, двое телевизионных техников прошли сквозь это вещество, словно оно было не более эфемерным, чем стелющийся по земле туман.
Ральф вспомнил энергетические отпечатки следов, оставляемых людьми — тех, напоминающих схемы танцевальных па из самоучителя Артура Мюррся, и все понял. Следы таяли, словно сигаретный дым… Вот только на самом деле сигаретный дым не исчезает, он остается на стенах, окнах, легких. Очевидно, человеческие ауры тоже оставляют свойосадок. Чтобы увидеть его, недостаточно посмотреть на след, оставляемый одним человеком, но это здание — самое большое помещение в четвертом по величине городе штата Мэн. Ральф подумал о людском потоке, который вливался и выливался через эти двери — банкеты, собрания, выставки, концерты, баскетбольные матчи, — и понял природу полупрозрачного шлака. Тот был эквивалентом небольших углублений, которые иногда можно увидеть на ступенях старых лестниц.
«Не трать время на ерунду, любимый, — помни о деле».
А рядом Конни Чанг ставила автограф на сентябрьском счете за электричество. Ральф рассматривал шлаковый осадок на цементной скатерти перед входной дверью в поисках следов Атропоса — скорее запаха, чем видения, того неприятного мясного духа, который окружал лавку мистера Хьюстона во времена детства Ральфа.
— Спасибо! — бормотала Луиза. — Я сказала Нортону: «Она выглядит так, как в телевизоре, словно маленькая китайская куколка». Это мои слова, слово в слово.
— Очень приятно, — ответила Чанг, — но мне пора вернуться к работе. — Конечно, конечно. Передайте от меня привет Дэну Ратеру, пожалуйста.
Скажите, что я восхищаюсь им.
— Обязательно. — Кивая головой и улыбаясь, Чанг вернула ручку Розенбергу. — А теперь, извините нас…
«Если оно и здесь, то находится выше, чем я, — подумал Ральф. — Мне следует подняться еще немного».
Да, но не мешает соблюдать осторожность, и не только потому, что время превратилось в драгоценность. Просто если он проскользнет слишком высоко, то исчезнет из мираШот-таймеров, а такое событие может отвлечь даже телевизионщиков, поглощенных подготовкой к вечернему митингу… По крайней мере, на какое-то время.
Ральф сконцентрировался, но когда безболезненный внутренний спазм произошел на этот раз, он скорее походил на мягкие взмахи хлыста, чем на жесткие. Краски безмолвно расцвели; все вокруг выступило на авансцену в восхитительном сверкании. Но все цвета подавлял своей мощью черный тон савана — это было полнейшим отрицанием. Депрессия и ощущение истощения вновь обрушились на Ральфа, острием вонзаясь в сердце. Он понял, что если здесь, наверху, у него есть дело, то лучше как можно быстрее выполнить его и спрыгнуть вниз на уровень Шот-таймеров, пока силы полностью не оставили его.
Ральф вновь взглянул на двери. Мгновение там не было ничего, кроме тающих аур таких же Шот-таймеров, как и он… А затем то, что он видел, внезапно словно проявилось — так проступает тайное послание, написанное симпатическими чернилами и прогретое над огнем. Он ожидал увидеть нечто, запахом и видом напоминающее гниющие отбросы на заднем дворе лавчонки мистера Хьюстона, но реальность оказалась еще хуже — скорее всего, из-за неожиданности. На самих дверях виднелись следы, похожие на кровянистую слизь, — возможно, отпечатки, оставленные пальцами Атропоса, — и отвратительная огромная лужа той же субстанции, впитываемая тающими аурами перед входными дверями. Было нечто столь ужасное столь чужеродное — в этом веществе, что по сравнению с ним цветные жуки казались почти нормальными и безвредными. Лужа напоминала блевотину собаки, страдающей от неизвестного вида бешенства. От лужи тянулся след, сначала в виде высыхающих сгустков, затем более мелких капель, напоминающих расплескавшуюся краску.
«Конечно, — подумал Ральф. — Именно поэтому мы и оказались здесь. Маленький ублюдок не смог удержаться от визита сюда. Для него это то же, что кокаин для наркомана». Он представил Атропоса, стоящего на этом самом месте, наблюдающего… Ухмыляющегося… Затем подходящего к дверям, прикасающегося к ним и оставляющего мерзкие отпечатки; представил Атропоса, черпающего энергию и мощь из самой черноты, лишающей Ральфа жизни.
«Конечно, он мог отправиться в другие места и заняться иными делами — несомненно, у такого сверхъестественного психа найдется множество дел, — но ему, должно быть, трудно держаться от такого места подальше, несмотря на всю свою занятость. Интересно, что он чувствует? Как сжигаемый желанием член летним днем, вот как».
Луиза потянула Ральфа за рукав, и он обернулся. Женщина продолжала улыбаться, но яростная напряженность в ее глазах говорила о том, что она еле сдерживает крик. А Конни Чанг и Майкл Розенберг тем временем направлялись к зданию.
— Ты должен увести меня отсюда, — прошептала Луиза. — Я больше не могу. Мне кажется, я теряю разум.
— Ладно — никаких проблем.
— Я не слышу тебя, Ральф, — мне кажется, я вижу, как сквозь тебя просвечивает солнце. Господи, я уверена в этом!
— О, подожди… Он сконцентрировался и почувствовал, как окружающий мир немного сдвинулся. Краски побледнели, аура Луизы исчезла.
— Теперь лучше?
— В любом случае, плотнее. Он улыбнулся:
— Хорошо. Пойдем.
Ральф взял Луизу под руку и повел к тому месту, где их высадил Джо Уайзер. Именно в этом направлении удалялись кровянистые следы.
— Ты нашел то, что искал?
— Да.
Луиза моментально оживилась:
— Великолепно! Я видела, как ты поднимался — так странно, словно превращался в тонированную фотографию. А потом… Мне показалось, что я могу видеть сквозь тебя… Это было очень странно. — Луиза строго посмотрела на Ральфа.
— Страшно, да?
— Нет… Не страшно. Просто странно. Жуки… Они были ужасными.
Уф!
— Понимаю тебя. Но они все еще здесь.
— Возможно и так, но нашему делу еще конца-края не видно. Так?
— Да — Кэролайн сказала бы, что до рая еще далеко.
— Держись меня, Ральф Робертс, и мы не заблудимся, — Ральф Робертс? Никогда о таком не слышал. Меня же зовут Нортон.
Он был рад.
Что Луиза рассмеялась.
Глава двадцать четвертая1
Они медленно шли по асфальтированной автостоянке. Сегодня вечером все здесь будет забито машинами. Приходи, смотри, слушай, покажи себя… А самое главное — докажи своему городу и всей стране, что тебя не запугают никакие Чарли Пикеринги. Даже меньшинство, удерживаемое страхом, не может не проявить свой болезненный интерес.
Приблизившись к беговой дорожке, Ральф и Луиза тем самым подошли к краю савана. Здесь саван был толще, плотнее, Ральф ощущал его кругообразное движение, словно саван был соткан из мельчайших движущихся пылинок. Он напоминал воздух над открытой топкой мусоросжигающей печи, сверкающий от жара сгоравшей бумаги.
Слух Ральфа улавливал два звука, накладывающихся друг на друга.
Верхний был серебристым дыханием. Ральф подумал, что этот звук может принадлежать ветру, если тот научится плакать. От такого звучания мурашки бегали по коже, но второй, нижний, звук определенно был неприятен — слюнявое чавканье, словно где-то поблизости огромный беззубый рот пережевывал пищу.
Подойдя к темной, шевелящейся оболочке савана, Луиза остановилась и обратила испуганный, умоляющий взгляд на Ральфа. Она заговорила голосом маленькой девочки:
— Вряд ли я смогу пройти сквозь это. — Луиза замолчала, борясь с собой, затем снова заговорила: — Знаешь, оно живое. Оно наблюдает за ними.
— Луиза ткнула пальцем через плечо, указывая как на людей, столпившихся на автостоянке, так и на команду телерепортеров и техников, копошащихся у здания. — … И это ужасно, но оно видит и нас, что еще хуже… Так как знает, что мы тоже его видим. Это, скорее, не видение, а чувствование.
Теперь чавкающий звук, казалось, почти выговаривал слова, и чем дальше Ральф прислушивался, тем больше он убеждался в верности своего предположения.
Убирайтесь. Прочь. Вон.
— Ральф, — прошептала Луиза. — Ты слышишь?
Ненавижу. Всех.
Ральф кивнул и опять взял женщину под руку:
— Идем, Луиза.
— Идем?.. Куда?
— Вниз. До самого конца.
Секунду она непонимающе смотрела на Ральфа; затем кивнула.
Ральф почувствовал внутренний щелчок — немного сильнее, чем прошлый раз, и внезапно день вокруг него прояснился. Туманный движущийся барьер впереди них, растаяв, исчез. И тем не менее они зажмурились и задержали дыхание, когда подошли к тому месту, по которому, как они знали, проходил край савана. Ральф почувствовал, как напряглась рука Луизы, когда она поспешно преодолевала невидимый барьер, а когда он сам проходил сквозь него, темный спутанный клубок воспоминаний — медленная смерть егожены, потеря любимой собаки в детстве, образ Билла Мак-Говерна, сползающего по стене и хватающегося за грудь, — окутал его разум, а затем сжал жесткой, неумолимой хваткой. Слух заполнился серебристыми всхлипываниями, такими непрерывными и такими пугающе бессмысленными, — всхлипываниями идиота. Они преодолели барьер.2
Когда они вышли из-под деревянной арки автостоянки, Ральф подвел Луизу к скамье и заставил присесть, несмотря на все ее заверения насчет отличного самочувствия.
— Хорошо, но мне и самому необходимо собраться с мыслями.
Она нежно поцеловала его в щеку:
— Сколько угодно, дорогой.
Ральфу понадобилось минут пять, прежде чем он почувствовал в себе достаточно сил. Он взял Луизу за руку, и они вместе встали.
— Ральф, ты отыскал его следы?
Он кивнул:
— Чтобы увидеть их, нам нужно подпрыгнуть на два уровня. Сначала я поднялся на уровень видения аур, потому что на этой ступени время не ускоряет свой бег, но трюк несработал. Потребовалось нечто большее. Однако следует быть очень осторожными. Потому что, когда мы видим…
— Нас тоже могут видеть. Да. К тому же нам нельзя терять время.
— Абсолютно верно. Ты готова?
— Почти. Кажется, для начала мне нужен еще один поцелуй. Сойдет и мимолетный.
Улыбаясь, Ральф поцеловал женщину.
— Вот теперь я готова. — Тогда идем.
Щелк.3
Возле автобусной остановки виднелись красноватые пятна следов, уходившие в сторону дорожки, которой пользовались бегуны с мая по сентябрь.
Луиза задержалась на мгновение около низкого дощатого забора, оглядываясь по сторонам, желая убедиться, что трибуны стадиона пусты, затем подпрыгнула вверх. Она двигалась с легкостью и грацией молоденькой девушки, но, перекинув ногу через забор и оседлав его, замерла. На лице ее появилось смешанное выражение удивления и конфуза.
— Луиза? С тобой все в порядке?
— Да. Все дело в этом проклятом нижнем белье! Кажется, я похудела, и теперь оно не желает оставаться на месте! Черт побери!
Ральф осознал, что видит не только подол комбинации Луизы, но и три-четыре дюйма розового шелка. Он с трудом сдержал улыбку, когда Луиза села на широкую планку забора, приподняв вверх ткань. Ральф хотел было сказать, что выглядит она вполне соблазнительно, но передумал, решив, что это не очень удачная мысль.
— Отвернись, пока я поправлю деталь туалета, и сотри глупую, самодовольную ухмылку со своего лица.
Ральф послушно отвернулся и стал смотреть на Общественный центр.
Если на его лице и играла улыбка (Ральф считал, что Луиза, скорее всего, заметила это по его ауре), то вид темного, шевелящегося савана поспешно позаботился о ее исчезновении.
— Луиза, может быть, лучше вообще это снять?
— Простите меня, Ральф Робертс, но не в моих правилах снимать нижнее белье и оставлять его на беговой дорожке, а если ты когда-нибудь и знал девушку, позволявшую себе подобные вещи, надеюсь, это было еще до знакомства с Кэролайн. Жаль, что у меня нет… В голове Ральфа пронесся образ английской булавки.
— Конечно, но не носишь же ты ее с собой, Ральф!
Он покачал головой и послал свой собственный образ: песочные часы с иссякающим запасом песка.
— Ладно, ладно, я приняла послание. Кажется, теперь нижняя юбка на мне немного продержится. Можешь поворачиваться.
Луиза самоуверенно спрыгнула с дощатого забора, однако аура ее значительно побледнела, а под глазами вновь появились темные круги.
Восстание Основных Покровов было подавлено.
Ральф подпрыгнул, занося ногу над забором, и легко спрыгнул вниз.
Ему понравилось ощущение этого движения — казалось, оно разбудило былую память в его суставах.
— Нам следует хорошенько подпитаться, Луиза.
Луиза утомленно кивнула:
— Знаю. Пойдем.4
Следуя за оставленными Атропосом отметинами, они пересекли стадион, перелезли через забор с противоположной стороны, затем спустились по заросшему кустарником склону к Нейболт-стрит. Ральф, видя, как Луиза хмуро придерживает сползающую нижнюю юбку, хотел было еще раз предложить ей отделаться от нее, но передумал. Если ей надоест, она сделает это и без его советов. Самая большая тревога Ральфа — что след Атропоса вообще может исчезнуть — поначалу оказалась беспочвенной. Красноватые капли уводили их по Нейболт-стрит мимо облезлых многоквартирных домов, которые давным-давно следовало бы снести. Обтрепанное белье сохло на провисших веревках, грязные, сопливые дети следили за их продвижением, стоя в замусоренных пыльных двориках.
Хорошенький светловолосый мальчуган лет трех застыл на крыльце дома, подозрительно посматривая на Ральфа и Луизу, затем одной рукой взялся за ширинку своих брюк, а другой показал им «птичку».
Нейболт-стрит упиралась в старое трамвайное депо, и здесь Ральф и Луиза моментально потеряли след. Они остановились возле деревянных рогаток, перекрывающих спуск в старинный подвал — единственное, что уцелело от депо, — осматривая полукруг огромного пустыря. Ржавые рельсы мерцали сквозь густую поросль подсолнечника и сорняков; осколки сотен битых бутылок сверкали на солнце. На полуразрушенной стене дизельного гаража горели огромные ярко-красные буквы: «СЮЗИ СОСАЛА МОЕГО ТОЛСТЯЧКА».
Это сентиментальное заявление расположилось рядом с танцующей свастикой. Ральф: — Куда же, к черту, они подевались?
— Посмотри-ка сюда, вниз, — видишь?
Луиза указывала вдоль того, что до 1963 года было главной линией, а до 1983 года — единственной, теперь же являло собой ржавые, заросшие травой рельсы, ведущие в никуда. Даже шпалы исчезли, сгорев в пламени вечерних костров, разводимых либо местными пьянчугами, либо бродягами, совершавшими набеги на картофельные поля округа Арустук или на яблоневые сады в надежде на улыбку Фортуны. На одной из нескольких уцелевших шпал Ральф заметил отпечатки розового следа. Они выглядели более свежими, чем следы на Нейболт-стрит.
Ральф проследил взглядом направление заросшей трамвайной линии.
Если память не изменяла ему.
Колея огибала Муниципал Голф-Курс на пути к… На обратном пути в западную часть города. Должно быть, именно эта нефункционирующая линия проходила мимо аэродрома, возле которого на площадке для пикников — возможно"именно в данную минуту — Фэй Чепин готовился к «взлетно-посадочному N3».
«Когда-то все это было единой окружной дорогой, — подумал Ральф. — Потребуется не менее трех дней, чтобы обойти ее, но в конце концов мы вернемся туда, откуда начали, не в Эдем, а на Гаррис-авеню».
— Эй, как поживаете?
Скачать книгу [0.34 МБ]
Пирамида