– Ну, на людях они и прикоснуться к тебе не посмеют, – пробормотал Савельев. – Хотя я обязательно отнесу тебя.
– А Холодов не пойдет, – важно кивнул белокурой головкой Мин Ра. – И Ника тоже… Из за мамы… Они все еще считают ее виновной в том жертвоприношении.
Савельев потерянно развел руками.
– Со взрослыми, мой мальчик, всегда не все в порядке… Мы с Филиппсом отнесем тебя…
…На улицах Мерое опять царила суета. Земледельцы, знатные горожане, солдаты стекались на площадь, где должны были пройти состязания. Савельев и Брет Филиппс осторожно вынесли на стену храма маленького принца.
Один за другим на деревянную платформу в центре площади поднимались трубачи. Каждый играл один и тот же марш, песню призыв. На скамьях сидели жрецы – меройское подобие беспристрастного жюри – и что то записывали на деревянных табличках.
– Это они фальшивые ноты отмечают, – хихикнул принц Мин Ра. Савельев улыбнулся, с трудом удерживая зевоту. – Не очень впечатляет, да? По крайней мере, для непосвященного человека все это неинтересно. Но подожди, скоро выйдут метатели молотов.
Павел вновь кивнул головой. Он внимательно вглядывался в зрителей, с болью понимая, что очень скоро ему придется покинуть этот сказочный город. А что… А что если все таки не покидать?
Когда последний трубач вышел на деревянную платформу, на храмовой стене появились принц Раненсет и Тааб Горус.
«Вот и злые колдуны из страшной сказки пожаловали», – презрительно усмехнулся Павел и вздрогнул: подернутые серым пеплом старости глаза Тааба вцепились в лицо Савельева.
– Омерзительные чудовища, правда ведь? – шепнул Филиппс на ухо Савельеву и внезапно, позабыв об английской чопорной невозмутимости, показал злобному старцу язык. Принц Мин Ра радостно захихикал.
Тут трубачи закончили свое несколько затянувшееся состязание, и Савельев автоматически зааплодировал.
– Я устал, – внезапно сморщился сын Солнца.
– Я отнесу тебя, – весело вызвался Филиппе и, осторожно подхватив мальчика на руки, кивнул Савельеву. – Оставайся, потом расскажешь, что тут было.
На платформе как раз появились пращники, и Савельев не заметил, как многозначительно переглянулись между собой Раненсет и Тааб Горус.
Когда он обернулся, сердце Павла сжалось от ужаса: над храмовыми постройками сгущались клубы черного дыма.
– Пожар! – раздались крики на площади. Словно стая голубей, вспугнутая криком ястреба, народ бросился в беспорядочное бегство. А вдруг пожар перекинется и на их дома?! Началась давка. А клубы черного дыма становились все гуще и гуще.
Задыхаясь от страшной тревоги, Павел бросился к храму.
Тааб потрепал по плечу своего воспитанника.
– Ну, мой мальчик, генерал Симо Кхали сегодня увидит удивительный ритуал. Мы ведь давно обещали показать нашему дорогому гостю нечто особенное…
Младшие жрецы и Алексей уже практически затушили подобие сарая, в котором хранился садовый инвентарь.
– Все в порядке? – взволнованно спросил Савельев.
– Да! – весело оскалился Алексей, растирая по лицу сажу. – Ложная тревога, так сказать! Хорошо, что Мин Ра здесь нет, мальчик мог бы испугаться…
Павел охнул и, схватившись за сердце, осел на землю.
– Но я… я где то минут двадцать двадцать пять назад отправил его вместе с Филиппсом к вам…
Холодов бросил на землю деревянное ведерко и бросился к больнице.
В палате было ужасающе пусто: ни Вероники, ни принца, ни Филиппса.
– Где же они? – казалось, до Алексея никак не доходило, что произошло.
– Их похитили, Леха… – устало прошептал Савельев. – И, кажется, я даже догадываюсь, кто.
– Надо сообщить Домбоно! Срочно! – вскинулся Холодов и метнулся в коридор.
Павел резко дернул его к себе.
– Домбоно ни слова, Леха! Это… это уже моя «война», Леш…
– Я с тобой, – с готовностью одернул запачканную сажей одежду Холодов.
– Нет! Ты останешься здесь, закроешься в комнате изнутри и, если кто заявится, будешь говорить, что сын Солнца спит и его нельзя беспокоить. Ни в коем случае нельзя.
Холодов до боли сжал руку Савельева:
– Найди их, Пашка… Пожалуйста, найди… Савельев подмигнул приятелю и с наигранной веселостью произнес:
– Поиграем в МЧС, дружище Раненсет…
Он подождал, пока Алексей не заперся в палате, а потом бросился в пирамиду. «Ход, подземный ход, – пульсировало в голове Павла. – Он должен вывести к дворцу чертового Раненсета…»
И ход нашелся. Павел торопливо вступил в предназначавшиеся для религиозных мистерий подземные отделения храма. В этих местах жрецы подвергались трудным испытаниям, прежде чем удостаивались высшего посвящения. По крайней мере так ему говорил Домбоно. Эти ходы Павел видел первый раз в жизни, они слабо освещались редкими лампами и факелами, но все, что он мог здесь заметить даже мимоходом, наполняло душу Савельева благоговейным трепетом. Этот удивительный подземный мир поражал бесконечным разнообразием. Каждый уголок, каждая колонна изумляли его своими причудливыми формами. За каморой в виде трехсторонней пирамиды, наклонные стороны которой сходились к потолку острым углом, следовала камора, напоминавшая многогранную призму.
Внезапно Савельев сдавленно охнул – справа от него зияла темная пропасть. В другом месте ему пришлось проходить под нависшей скалой, затем он уткнулся в целый ряд позолоченных крокодильих голов. У Савельева стеснило дыхание от запаха дыма и смолы – где то на поверхности должны быть печи или жаровни.
Все эти подземные чудеса волновали и туманили воображение Савельева. Какие же мистерии, какие поразительные тайны могли скрываться там, за поворотом? Павлу внезапно показалось, что переход от земного существования к вечности уже начался, и он, вполне живой, вступил на путь к аду, – до того уж все окружающее не было похоже на действительность.
Дорога стала понемногу подниматься. Павел пробрался во дворец Раненсета. Прокравшись в самый темный угол сада, Савельев забился под куст. И вовремя. Слуги Раненсета уже зажигали факелы. Недалеко от изгороди, слева от домашней пирамиды принца, стоял огромный сосуд. Внутри пирамиды слышались какие то непонятные металлические звуки и треск, похожий на треск громадного костра. Пригибаясь, по кустам Савельев добрался почти до самого входа в пирамиду. И чуть не выдал себя с головой криком ужаса. Ужаса смертного. В пирамиде стоял самый настоящий жертвенник. И жертвы приносились самые настоящие.
Как раз в это самое мгновение Раненсет схватил и бросил на жертвенник молоденькую женщину. Затем Тааб Горус вытащил из за пояса кинжал и вонзил его в грудь жертвы. Издали за страшным действом наблюдал чернокожий человек в форме генерала суданской армии.
«Вот это да! – присвистнул Павел. – Значит, в большом мире есть те, кто прекрасно знает о существовании сказочного царства? Во что же я вляпался? – пронеслось в голове у Савельева. – И где ребята с принцем? Неужто они их уже?..»
Додумать Павел просто не смог – уж больно жутко. Из под сикиморы раздался сдавленный стон. Ника, господи, Ника!
Савельев осторожно подполз к дереву и вздохнул с облегчением: Филиппс и Мин Ра были здесь.
– Тихо! – предупреждающе шепнул Павел. – Очень тихо! Все целы?
– Филиппса ранили, – тоже шепотом отозвалась Ника, растирая развязанные Савельевым руки. – Надо бежать, иначе – смерть…
– Кто бы сомневался…
Вот только как бежать то? Все входы выходы охраняются, подземным ходом далеко не уйдешь – догонят и уничтожат. Близость смертельной опасности удвоила сообразительность Павла.
– Придется через стену! – подхватив на руки сына Солнца, Павел, пригибаясь, бросился в кусты, за ним к выходу пробирались Ника и прихрамывающий Филиппс.
На их счастье два слуги, зная, что предназначенные в жертву уже никуда не денутся, оставили свой пост и двинулись к пирамиде, чтобы лучше видеть жертвоприношение. Этим моментом и решил воспользоваться Павел. Одним прыжком пленники с Мин Ра на руках перескочили дорожку между кустами и бросились бежать в тень сада. Они бежали сами не зная куда, бежали, как звери, преследуемые охотничьими собаками…
Ворота сторожили два раба. Они присели на песок и играли в кости. Савельев вытянул из за пояса позаимствованный в операционной Домбоно нож и бросился на стражей. Те даже не успели опомниться. Не теряя ни минуты, Савельев отодвинул засов и, взяв у Ники мальчика, выскочил на свободу. За ним, задыхаясь, бежали Ника и Филиппс. Эх, знать бы еще, куда бежать в сказочном страшном городе…
…– Они сбежали, мой господин! – в пирамиду вбежал слуга и упал на землю у ног Раненсета.
– Догнать щенка и проклятых чужаков! – взвизгнул Тааб. – Догнать и уничтожить, они не должны были уйти далеко! Наверняка бегут через земли мертвых!
– Остановитесь, Тааб! – выступил из тени Симо Кхали. – Не надо, жертвоприношение отменяется!
Тааб скривил черные, словно измазанные в запекшейся крови губы.
– Нет, мой дорогой генерал! Ничего здесь не отменяется. Это наша игра…
Симо Кхали повысил голос:
– Вы зашли слишком далеко, и я…
– Все верно, мы зашли слишком далеко, – улыбнулся Тааб, и нож серебряной молнией блеснул в его руках. – А поэтому ничего не теряем!
…На крыше дворца стоял Домбоно и наблюдал за звездами. Но в эту ночь наблюдения шли как то очень уж неудачно. Черные облака, подгоняемые ветром, все время закрывали от верховного жреца именно ту часть неба, за которой он как раз и наблюдал.
Наконец Домбоно с досадой отбросил инструменты и дощечку, натертую воском.
– Небо сегодня неблагоприятно для работы, – раздраженно проворчал верховный жрец.
Храмовый служка передернул плечами.
– После великих меройских игр всегда наступает ночь ужасов. Уже при восходе Сириуса по пустыне промчалось страшное чудовище с головой бога Солнца. Что то страшное предвещает людям эта ночь… Души умерших парят над землей.
Домбоно вздрогнул: по землям умерших действительно скользили призрачные фигуры.
– Это людские Ка, – содрогнулся служка. – Великий жрец, я… я просто умираю от страха! Опять этот жалобный крик!
Покой земель умерших действительно был нарушен, но души мертвецов были тут совсем ни при чем.
Покой святыни нарушили люди. За Никой, Савельевым и Филиппсом с Мин Ра гнались рабы Раненсета.
– Это не Ка, Ханеб, – охнул Домбоно. – Это… живые люди! И среди них сын Солнца! Срочно собирайте в землю мертвых отряд «бессмертных»!..
…Белая известь надгробий и желтый песок ярко блестели под ласковыми прикосновениями луны. Они бежали, сами не зная, где искать спасения. Да и даровано ли оно им судьбой, это самое спасение? На пути Савельева выросла, точно из под земли, фигура в черном одеянии. «Благо руки свободны», – успел подумать Павел, недавно передавший Мин Ра Брету Филиппсу, а затем почувствовал страшный удар в плечо.
Убийца промахнулся, удар не задел сердце, но левая рука все равно болезненно отяжелела.
– Ах ты, урод! – выкрикнул Павел по русски и, изогнувшись, взмахнул «молнией богов» из операционной Домбоно. И в самом деле словно молния рассекла черноту ночи. А может, это и была молния разгневанных богов? Удар ее оказался точен. Один из противников Савельева упал и с диким криком покатился по песку. Страшно завизжала Ника.
На спину Павла навалился еще один подосланный Таабом Горусом и Раненсетом убийца. Самое ужасное, что убивать Нику и Филиппса с принцем они пока не спешили. Просто взяли в кольцо, не позволяя убежать, позвать на помощь. Слабых и безоружных оставили на потом. Нападавшим было куда важнее справиться с Савельевым. Но он не переставал обороняться.
Рассвирепев, как раненый зверь, сыпля проклятиями, Павел махал ножом, но удары его рассекали только воздух. Наемники Раненсета умели нападать и уходить из под удара.
Движения Павла становились все медленнее и слабее и, наконец, нож выпал у него из рук, и сам Савельев рухнул на колени.
– С ним покончено! – крикнул кто то. – Сам сдохнет. Теперь – мальчишка!
– Не смейте ко мне подходить! – губы мальчика побелели от ужаса. – Я – сын Солнца!
– Да хоть внук Луны! – хмыкнул кто то из черных балахонов.
От невыносимой боли Савельев лег на землю и, сжимая кулаки, завыл от бессилия. Кричала Ника, плакал Мин Ра. Неужели конец?
– Отпустите принца! – словно разрезал пространство земли умерших властный голос верховного жреца, и в спину надвигавшегося на Филиппса с принцем слуги Раненсета вонзилась стрела.
Над Савельевым склонился Домбоно, провел рукой по лицу Павла.
– Мы вылечим тебя, – дрожащими губами прошептал жрец. Павел вцепился в его руку.
– Это… это Раненсет и Тааб, – прохрипел Савельев и потерял сознание.
…Тааб Горус готов был выть от тоскливой ярости.
– Сплошной мрак, – бормотал он. – Проклятая судьба! И подумать только, гадкий мальчишка уже был в наших руках.
Горус скрипнул зубами, погрозил кулаком незримому врагу. В эту минуту старик кому бы угодно показался ужасен. Бешенство сотрясало его костлявое тело, а на угловатом лице и в запавших глазах кипела злоба.
Внезапно он провел рукой по лицу, словно приходя в себя.
– За дело! – пробормотал он.
Свернув папирус, Тааб снял длинную белую одежду и надел простонародный полосатый клафт. Потом, взвалив себе на плечи набитый мешок, он вышел в сад. В густой чаще находилась искусно замаскированная дверь, о существовании которой, скорее всего, вообще никто – даже Раненсет – не подозревал. Открыв ее, Тааб вышел на улицу, на свое везение так и не встретив ни одной живой души. Было раннее утро, да к тому же все мероиты предпочитали избегать заколдованного дворца Раненсета. После быстрой и утомительной дороги Тааб Горус, наконец, приблизился к сумрачной цепочке скал. То тут, то там виднелись черные зевы пещер, в которые простой люд предпочитал зря нос не совать.
Место было дикое, наводившее отчаяние и внушавшее суеверный ужас. И только Тааб знал, что именно здесь живет древний колдун, о котором когда то мероиты рассказывали страшные сказки, а теперь напрочь забыли. Тааб даже не знал имени колдуна. Он просто звал его «человеком Лунных гор». Колдун никогда не покидал своего убежища, никогда не показывался мероитам, затаив на них давнюю, неизвестную обиду.
Подойдя к громадам скал, Тааб пригнулся и испустил крик, один в один напоминавший крик огромных ночных птиц. И кто то точно так же ответил ему. Старик выпрямился и бегом бросился в пещеру.
– Тебя привело сюда несчастье, почтенный? – улыбнулся ему колдун. Только белки глаз блеснули в темноте.
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида