- Ах, так? И никого не видел?
- Видел.
- Кого?
Его гримаса уже не походила на улыбку. Я долго смотрел на него, прежде
чем ответить.
- Ту... черную...
Он ничего не сказал, но вся его скорчившаяся, подавшаяся вперед фигура
немного обмякла.
- Мог все-таки меня предупредить, - начал я уже менее уверенно.
- Я ведь тебя предупредил.
- Каким способом?
- Единственно возможным. Пойми, я не знал, кто это будет. Этого никто
не знал, этого нельзя было знать...
- Слушай, Снаут, я хочу тебя спросить. Ты знаешь это... уже некоторое
время. Та... то... что с ней будет?
- Тебя интересует, вернется ли она?
- Да.
- Вернется и не вернется.
- Что это значит?
- Вернется такая же, как в начале... первого визита. Попросту не будет
ничего знать, точнее, будет себя вести так, будто всего, что ты сделал,
чтобы от нее избавиться, никогда не было. Если не вынудит ее к этому
ситуация, не будет агрессивной.
- Какая ситуация?
- Это зависит от обстоятельств...
- Снаут!
- Что тебя интересует?
- Мы не можем позволить роскошь таиться друг от друга.
- Это не роскошь, - прервал он сухо. - Кельвин, мне кажется, что ты
все еще не понимаешь... или постой! - У него заблестели глаза. - Ты можешь
рассказать, кто это был?!
Я проглотил слюну и опустил голову. Мне не хотелось смотреть на него.
Лучше бы это был кто-нибудь другой, не он. Но выбора не было. Кусок марли
отклеился и упал мне на руку. Я вздрогнул от скользкого прикосновения.
- Женщина, которая... - Я не кончил. - Она убила себя. Сделала себе...
укол...
Снаут ждал.
- Самоубийство? .. - спросил он, видя, что я молчу.
- Да.
- Это все?
Я молчал.
- Это не может быть всем...
Я быстро повернул голову. Он на меня не смотрел.
- Откуда ты знаешь?
Он не ответил.
- Хорошо, - сказал я, облизнув губы. - Мы поссорились. Собственно... Я
ей сказал, знаешь, как говорят со зла... Забрал вещи и ушел. Она дала мне
понять... не сказала прямо... но если с кем-нибудь прожил годы, то это и не
нужно... Я был уверен, что это только слова... что она испугается это
сделать и... так ей и сказал. На другой день я вспомнил, что оставил в
шкафу... яды. Она знала о них. Они были нужны, я принес их из лаборатории и
объяснил ей тогда, как они действуют. Я испугался и хотел пойти к ней, но
потом подумал, что это будет выглядеть, будто я принял ее слова всерьез,
и... оставил все как было. На третий день я все-таки пошел, это не давало
мне покоя. Но... когда пришел, она уже была мертвой.
- Ах ты, святая невинность...
Это меня взорвало. Но, посмотрев на Снаута, я понял, что он вовсе не
издевается. Я увидел его как будто в первый раз. У него было серое лицо, в
глубоких морщинах которого спряталась невыразимая усталость. Он выглядел,
как тяжело больной человек.
- Зачем ты так говоришь? - спросил я удивительно несмело.
- Потому что эта история трагична. Нет, нет, - добавил он быстро,
увидев мое движение, - ты все еще не понимаешь. Конечно, ты можешь это
очень тяжело переживать, даже считать себя убийцей, но... это не самое
страшное.
- Что ты говоришь! - заметил я язвительно.
- Утешаешься тем, что мне не веришь. То, что случилось, наверно,
страшно, но еще страшнее то, что... не случилось. Никогда.
- Не понимаю, - проговорил я неуверенно. - Правда, ничего не понимаю.
Снаут кивнул.
- Нормальный человек... Что это такое - нормальный человек? Тот, кто
никогда не сделал ничего мерзкого. Так, но наверняка ли он об этом никогда
не подумал? А может быть, даже не подумал, а в нем что-то подумало,
появилось, десять или тридцать лет назад, может, защитился от этого, и
забыл, и не боялся, так как знал, что никогда этого не осуществит. Ну, а
теперь вообрази себе, что неожиданно, среди бела дня, среди других людей,
встречаешь это, воплощенное в кровь и плоть, прикованное к тебе,
неистребимое, что тогда? Что будет тогда?
Я молчал.
- Станция, - сказал он тихо. - Тогда будет Станция Солярис.
- Но... что же это может быть? - спросил я нерешительно. - Ведь ни ты,
ни Сарториус не убийцы.
- Но ты же психолог, Кельвин! - прервал он нетерпеливо. - У кого не
было когда-нибудь такого сна? Бреда? Подумай о... о фанатике, который
влюбился, ну, скажем, в лоскут грязного белья, который, рискуя шкурой,
добывает мольбой и угрозами этот свой драгоценный омерзительный лоскут...
Это, должно быть, забавно, а? Который одновременно стыдится предмета своего
вожделения, и сходит по нему с ума, и готов отдать за него жизнь,
поднявшись, быть может, до чувств Ромео и Джульетты. Такие вещи бывают.
Известно ведь, что существуют вещи... ситуации... такие, что никто не
отважится их реализовать вне своих мыслей... в какой-то один момент
ошеломления, упадка, сумасшествия, называй это как хочешь. После этого
слово становится делом. Это все.
- Это... все, - повторил я бессмысленно деревянным голосом. В голове у
меня шумело. - Но Станция? При чем здесь Станция?
- Ты что, притворяешься? - буркнул Снаут. Он смотрел на меня
испытующе. - Ведь я все время говорю о Солярисе,- только о Солярисе и ни о
чем ином. Не моя вина, если это так сильно отличается от того, чего ты
ожидал. Впрочем, ты пережил достаточно, чтобы по крайней мере выслушать
меня до конца. Мы отправляемся в космос приготовленные ко всему, то есть к
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида