доносился звук.
- Это я... Сигма шесть, - ответил металлический баритон.
Петр пошел в этом направлении, но, наткнувщись на плотную стену
колючего кустарника, остановился.
- Сигма шесть, как добраться до тебя? Есть ли тут дорога?
- Если не можешь пройти, значит, ты человек. Иди прямо - там есть
просека.
- Сигма шесть, дай сигнал.
В глубине зарослей вспыхнул малиновый шар, прорезанный зелеными
полосами. Петр и девушка пробрались сквозь кустарник на поляну. В зарослях
на треножнике стояла машина. Одна из ее антенн была освещена сигнальной
лампой, металлическая поверхность машины, покрытая срезанными ветвями и
крупными каплями росы, похожими на слезы, тонула во мраке.
- Сигма шесть, где проходит поезд? - спросил Петр, подходя к машине. Он
положил руку на ее холодную поверхность.
- Платформа находится в четырехстах метрах на северо-северо-восток, -
сообщила машина.
Голос ее становился все тише, слова звучали с большими паузами.
- Похоже, она разряжена, эта Сигма, - сказал Петр. - Ты заметила, как
смешно она заикается?
- Я не...раз...ряжена... - ответила машина с металлическим скрипом, в
котором послышался странный оттенок обиды. - У меня... сгорела... обмотка.
Она вздохнула и умолкла.
Спустившись с покрытого кустами холма, Петр и девушка оказались на
равнине, по которой проходила труба аэропоезда; ее стены тускло светились.
Поодаль возвышался полукруглый купол станции. Здесь от магистрали отделялась
ветка, состоявшая из более коротких труб. Петр нажал кнопку вызова; девушка
оперлась о металлические двери. Ее лицо было задумчиво и спокойно.
Один раз губы ее дрогнули, но она лишь вздохнула. Наконец раздался
сигнал, открылись двери маленького вагончика.
Петр протянул руку. Она проговорила поспешно:
- Петр, поверь мне... Я хотела бы... прости меня...
- Это ты меня прости, - прервал он спокойно. - Я иногда бываю
безрассуден, особенно ночью...
- Ты не поедешь со мной?
- Нет, я пройдусь немного. Покойной ночи.
Двери закрылись. Вагончик, перескакивая из одного сегмента труб в
другой, набирал скорость. Несколько мгновений на стеклянной ограде отражался
пробегающий волнами свет, потом он угас, и остался лишь оранжевый отблеск.
Петр долго шел наугад, ощущая лицом, лбом, щеками к невидящими глазами
прикосновение ветра, который овевал и его, и темневшие вокруг деревья и
кусты. Он шел все быстрее, дыхание его стало прерывистым.
В разрыве между тучами печально мерцала одинокая звезда.
"Это Марс", - подумал он и пошел дальше.
Руки раздвигали ветви, мокрые листья легко и тревожно, словно украдкой,
касались его лица. Перед ним темнел большой куст с белесыми снизу листьями.
Здесь он говорил с девушкой. При мысли, что он остался один, его охватила
еще не испытанная никогда тревога.
Он повернулся и, спотыкаясь, побежал наугад. Он продирался сквозь
кустарник, невидимые ветви хлестал ч его по лицу, а он все бежал во мраке.
"От кого я убегаю? - подумал он. - От себя? Надо что-то сделать".
Тихо опустившись на колени, он лег на отяжелевшую от росы траву и в
бессилии оперся на какой-то твердый, плоский предмет. В голове мелькали
обрывки воспоминаний о пережитой ночи. Вдруг он услышал ее голос: "Петр!.."
Иллюзия была так сильна, что он, казалось, ощутил колебания воздуха,
вызванные ее голосом. Глухой стон, похожий на рыдание, вырвался из его
груди. Тогда откуда-то сверху до него донеслись медленно сказанные слова:
- Человек, что ты тут делаешь? Ты заблудился?
Петр молчал.
- Чего ты хочешь? Скажи, человек, - снова послышался голос.
- Я не хочу ничего. Ты не можешь мне помочь, Сигма.
- Почему? Не понимаю. Ты потерял что-нибудь?
Этот вопрос неожиданно развеселил Петра.
- Да, - сказал он, - потерял.
- Что ты потерял?
- Все.
- Все? Это ничего. Ты можешь каждую вещь получить снова.
- Тебе так кажется? Каждую вещь? Даже весь мир?
- Весь мир принадлежит людям. Значит - и тебе.
- Если мир не с кем разделить, он бесполезен.
- Не понимаю. Повтори фразу.
Сознание, а вместе с ним и боль возвращались к Петру.
- Все равно ты не поймешь, - сказал он. - Ты не можешь мне помочь.
- Я здесь, чтобы служить тебе.
- Знаю. Ты полезна людям... но я... мы ценим больше всего то, что тебе
недоступно. Тебе это непонятно?
- Непонятно, - ответил голос покорно, но с явным нежеланием.
Петр повернулся туда, откуда доносился голос.
- Слушай... - вдруг сказал он шепотом. - Слушай, Сигма...
- Я слушаю тебя.
- Убей меня!
Стало тихо. Судорожное дыхание человека, похожее на рыдание, сливалось
с однообразным шумом ветра.
- Не понимаю. Повтори фразу.
- Ты машина, которая служит людям. У тебя механическая память, и все,
что в ней записано, ты можешь стереть, как будто этого никогда не было.
Никто этого не узнает, никому это не принесет вреда. Сигма, спаси меня! Убей
меня, слышишь?
- Не понимаю. Что значит "убей"?
- Нет! - простонал Петр. - Нет! Я ничего не сказал. Молчи! Не говори
ничего. Забудь! Слышишь! Забудь!
Он дышал тяжело. Воздух словно застревал в горле.
- Ты металлическая... мертвая... машина... Ты ничего не чувствуешь, не
знаешь; не понимаешь, что значит отчаяние, мука, - не знаешь ничего. Как
хорошо тебе... А у меня... нет больше сил. Нет сил, но я знаю, что они нужны
мне, а это уже много... Я... Забудь эту беседу, Сигма, слышишь?
- Не забуду, - возразила машина.
- Почему?
- У меня перегорела обмотка. Когда починят, забуду.
Петр засмеялся:
Скачать книгу [0.29 МБ]
Пирамида