возмутило общественность. Покушавшихся требовали примерно наказать. Это
меня удивило, ведь к дракону как таковому никто ни малейших симпатий не
проявлял. Ни журналисты, ни авторы писем в редакцию не скрывали, что речь
идет о чудовище, до крайности омерзительном. Так что поначалу я решил, что
для них он нечто вроде злого божества, небесной кары, а жертвоприношения
они, следуя какому-то местному обычаю, называют экспортом. О дьяволе тоже
можно отзываться плохо, хотя пренебрегать им не стоит. Впрочем, дьявол
способен вводить в соблазн; продав ему душу, можно рассчитывать на массу
земных удовольствий. Дракон же, сколько я мог судить, ничего не обещал и
не имел в себе ровным счетом ничего соблазнительного. Время от времени он
тужился и заливал пограничные области остатками потребленного
продовольствия, а в плохую погоду вонял на тысячу километров с гаком. Тем
не менее абразийцы считали, что нужно за ним ухаживать, а вонь
свидетельствует-де о плохом пищеварении, значит, надо позаботиться о
лекарствах, способствующих правильному обмену веществ. Что же до самого
покушения, то если бы оно, упаси Боже, удалось, разразилась бы катастрофа
просто неслыханная.
Я все читал и читал газеты, но нигде не мог узнать, какого рода
катастрофа имелась в виду. Порядком замороченный, я стал ходить в местные
библиотеки, листал энциклопедии, всеобщую историю Абразии и даже посетил
Общество Дружбы с Драконом, но и там ничего не узнал. Кроме нескольких
служащих, там никого не было. Мне предложили взять членский билет и
заплатить взносы за год вперед, но я ведь не для того туда пошел.
Государства, граничащие с драконом, - либеральные демократии; там
можно говорить все, что душе угодно, и после долгих поисков я нашел
публикации, осуждающие дракона. Но их авторы также считали, что в
отношениях с ним предпочтительны разумные компромиссы. Применение хитрости
или силы имело бы пагубные последствия. Тем временем горе-отравители
сидели в следственной тюрьме. Они не считали себя виновными, хотя
признавались в намерении убить дракона. Правительственная печать называла
их безответственными террористами, оппозиционная - благородными
фанатиками, у которых не все дома. А один клаустрийский иллюстрированный
журнал предположил, что они провокаторы. Мол, за ними стоит правительство
соседнего государства: сочтя, что квота на экспорт драконьих продуктов,
установленная для него Союзом Экономического Сотрудничества, слишком мала,
оно надеялось таким способом добиться ее пересмотра.
Репортера, пришедшего взять у меня интервью, я начал выспрашивать про
дракона. Почему, вместо того чтобы дать покушавшимся шанс покончить с ним,
их сажают на скамью подсудимых?
Журналист ответил, что это было бы гнусным убийством. Дракон по
природе своей добродушен, но тяжелые условия жизни в северных полярных
районах мешают ему проявить врожденное добросердечие. Ежели тебе постоянно
приходится голодать, поневоле озлобишься, даже если ты не дракон. Нужно
его подкармливать, тогда он перестанет лезть к югу и подобреет.
- Откуда такая уверенность? - спросил я. - Я как раз собирал вырезки
из ваших газет. Вот несколько заголовков: "Области северной Лелипии и
Клаустрии обезлюдевают. Массовое бегство населения продолжается". Или это:
"Дракон снова проглотил группу туристов. Как долго еще безответственные
турагентства будут устраивать столь небезопасные поездки?" А вот еще: "За
прошедший год дракон увеличил свой ареал на 900000 гектаров". Что скажете?
- Что это лишь подтверждает мои слова. Мы по-прежнему его
недокармливаем! С туристами, верно, инциденты случались, и довольно
прискорбные, но дракона не следует раздражать. Он не выносит туристов,
особенно фотографирующих. У него аллергия на блиц-вспышку. А что вы
хотите? Ведь он три четверти года живет в темноте... Впрочем, одно лишь
производство высококалорийного драконьего питания обеспечивает нам 146000
рабочих мест. Согласен, какая-то кучка туристов погибла, но насколько
больше народу умерло бы с голоду, потеряв работу?
- Минутку, минутку, - прервал я его. - Вы поставляете дракону
продовольствие, а ведь оно стоит денег. Кто за него платит?
- Наши парламенты принимают законы о предоставлении экспортных
кредитов...
- Значит, дракона содержат ваши налогоплательщики?
- В известном смысле - да, но эти издержки приносят выгоду.
- Может, выгоднее было бы прикончить дракона?
- То, что вы говорите, чудовищно. За последние тридцать лет в
отрасли, связанные с драконокормлением, вложено более сорока миллиардов...
- Может, было бы лучше истратить их на себя?
- Вы повторяете доводы наших самых реакционных консерваторов! -
воскликнул репортер раздраженно. - Это подстрекатели к убийству! Они хотят
превратить дракона в консервы! Жизнь священна. Нельзя никого убивать.
Видя, что наш разговор ни к чему не ведет, я распрощался с
журналистом. Поразмыслив, я отправился в Архив Печати и Древних
Документов, чтобы, покопавшись в запыленных газетных подшивках, узнать,
откуда этот дракон взялся. Потрудиться пришлось немало, однако я обнаружил
нечто весьма любопытное.
Полвека назад, когда дракон покрывал всего два миллиона гектаров,
никто не принимал его всерьез. Я встретил множество статей, в которых
предлагалось выкорчевать дракона или залить его водой при помощи особых
каналов, чтобы зимой он замерз; однако же экономисты объяснили, что эта
операция будет крайне дорогостоящей. Но когда дракон, питаясь пока что
исключительно мхом и лишайником, удвоил свои размеры и жители пограничных
районов стали жаловаться на нестерпимый смрад (особенно весною и летом, с
началом теплых ветров), благотворительные организации принялись окроплять
дракона духами; когда же это не помогло, они устроили для него сбор
хлебобулочных изделий. Сперва их затею подняли на смех, но со временем она
получила настоящий размах. В более поздних газетных подшивках не было уже
ни слова о ликвидации дракона, зато все больше и больше говорилось о
выгодах, которые принесет оказание ему помощи. Итак, что-то я все же
узнал, но, сочтя это недостаточным, отправился в университет, на кафедру
общей и прикладной драконистики. Ее заведующий принял меня чрезвычайно
любезно.
- Ваши вопросы в высшей степени анахроничны, - со снисходительной
улыбкой произнес он, выслушав меня. - Дракон есть объективная реальность
нашей действительности, ее неотъемлемая, а в известном смысле -
центральная часть, поэтому его надлежит изучать как международную проблему
особой важности.
- Нельзя ли поконкретнее? - сказал я. - Откуда он вообще взялся, этот
дракон?
- А кто его знает, - флегматично ответил драконовед. - Археология,
Скачать книгу [0.01 МБ]
Пирамида