– О нет! Ведь – помните? – я уже прошел вашу проверку!
Каюта Пэннера едва вместила троих. Как и все жилые помещения на аграв корабле, она была более чем миниатюрна Пэннер вскрыл три банки чего то концентрированного и неизбежного на всех космических кораблях. Для Лакки и Бигмена обстановка была почти домашней: запах разогреваемой пищи, стены, давящие на тебя, за которыми – безграничная пустота космоса и гул гиператомных двигателей, преобразующих энергию поля в направленное давление, а также питающих внутренности корабля. Гул этот нетрудно было представить как воплощение древнего понятия «музыки сфер».
– Теперь, – просипел Пэннер, – нам уже не свалиться обратно.
– То есть, мы свалимся на Юпитер? – уточнил Лакки.
– Да, хорошенькое такое падение с высоты пятнадцать миллионов миль. Как только мы наберем приличную скорость (чтоб уж падать так падать), перейдем на аграв режим.
Пэннер вытащил из кармана часы, легко сжал их, и на циферблате вспыхнули цифры, очерченные вспышками красной дуги.
– Уже так скоро?
– Да, не заждемся. Пэннер положил часы перед собой. Некоторое время ели молча, затем инженер вновь взял часы в руку – Остается меньше минуты. Все произойдет автоматически. – Хотя он старался выглядеть невозмутимым, рука слегка дрожала. – Внимание!
И наступила тишина. Полная. Исчез шум двигателей. Вся необходимая энергия поступала теперь от гравитационного поля Юпитера.
– Эй, на носу! – крикнул Пэннер. – Потрясающе! – Он отложил часы в сторону и теперь на его широком, некрасивом лице была не только сдержанная улыбка; на нем еще можно было прочитать гордое: «Вот сейчас мы действительно на аграв корабле!»
Лакки тоже улыбнулся.
– Мои поздравления! Я рад, что нахожусь на борту в такой момент!
– Еще бы! Вы, надо сказать, здорово потрудились для этого! Бедный Донахью!
– Извините, что мне пришлось так сурово обойтись с ним, но иного выхода не было. – Лакки стал серьезным. – Я во что бы то ни стало должен был попасть сюда.
Пэннер очень внимательно посмотрел на него.
– Должны были?
– Именно – должен был. Потому что, вне всяких сомнений, шпион находится здесь – на корабле.
10. В сердце корабля
Пэннер удивленно уставился на Лакки.
– Почему?
– Сирианцам наверняка не терпится узнать, как ведет себя корабль в космосе. И если их метод шпионажа до сих пор ни разу не дал осечки, то отчего бы не продолжить его здесь?
– Что вы такое говорите! Ведь тогда получается, что робот – это один из тех четырнадцати, которые находятся на борту «Адрастеи»!
– Именно это я и подразумеваю.
– Но все люди отобраны задолго до полета!
– Сирианцы знали все о Проекте, не исключая, конечно, и критериев отбора. И своего робота они могли подогнать под эти критерии.
– Что делает им честь, – рассеянно пробормотал Пэннер.
– Это лишь предположение, – продолжал Лакки. – Есть вариант.
– Какой?
– Робот летит «зайцем».
– Сомнительно. – Пэннер медленно покрутил головой.
– Но не исключено. Он, к примеру, мог попасть сюда, воспользовавшись суматохой, которая предшествовала торжественной речи. Я глядел в оба, но куда там… По моему, в машинном отделении уйма укромных местечек.
– Не так много, как вы думаете, – немного поразмыслив, возразил Пэннер.
– И все же мы должны осмотреть корабль. Доктор Пэннер, вы поможете нам?
– Я?
– Ведь вы, как главный инженер, знаете каждый дюйм машинного отделения!
– Подождите. Это дурацкая затея.
– Даже если «зайца» там не окажется, мы все равно выиграем, потому что поймем: все внимание нужно сосредоточить на людях, попавших сюда легальным путем.
– Ваше «мы» означает нас троих?
– А кому прикажете довериться, если любой может оказаться тем самым роботом, которого мы ищем? И давайте прекратим обсуждение этого вопроса. Ответьте только, вы поможете нам в осмотре корабля? Я обращаюсь к вам с этой просьбой как член Совета Науки.
Пэннер неохотно поднялся.
– Вынужден, в таком случае.
Осторожно, цепляясь за поручни, они спускались по узкому стволу шахты к первому машинному уровню. Освещение было мягким, и огромные конструкции совершенно не отбрасывали тени.
Не было слышно ни звука, ни даже шороха, который позволил бы догадаться о том, какие колоссальные силы действуют здесь. Бигмен искал глазами хоть что то знакомое и не находил. Казалось, от обычных рабочих узлов космического корабля, вроде их «Метеора», ничего не осталось.
– Все спрятано внутри, – сказал он вслух.
Пэннер кивнул.
– Предельная автоматизация. Потребность в человеческом участии сведена до минимума.
– А если авария?
– Исключено. Здесь на каждом шагу альтернативные цепи, дублирующие устройства, блоки самоконтроля, которые включат все в нужный момент.
Узкими переходами Пэннер повел их дальше. Он двигался очень осторожно, будто опасаясь, что на них вот вот набросится кровожадный зверь; методично, уровень за уровнем, боковыми стволами удаляясь от центрального прохода, с уверенностью и дотошностью эксперта главный инженер проверял каждый уголок.
Наконец они оказались в самом низу, у огромных сопел, сквозь которые – если полет проходил в обычном режиме – вырывалась наружу сила, толкавшая корабль вперед.
Отсюда, изнутри, укрытые многослойной теплоизоляцией, сопла выглядели довольно невинно – как четыре гладких трубы, каждая примерно вдвое толще человека; их венчали невыразительные конструкции с гиператомными двигателями.
– В одной из труб! – осенило Бигмена.
– Нет, – флегматично возразил Пэннер.
– Но почему? Ведь он запросто может там спрятаться! Открытый космос ничем ему не грозит!
– Гиператомных толчков, – сказал Лакки, – не выдержать даже роботу. А их еще час назад было предостаточно. Сопла отпадают.
– А это означает, – обрадовался Пэннер, – что в машинном отделении никого нет.
– Вы уверены в этом?
– Абсолютно. Нет места, которого бы мы не осмотрели, а маршрут, мною выбранный, не позволил бы никому улизнуть незаметно.
Легкая реверберация придавала звучанию их голосов что то ирреальное.
– Дьявол! Возиться с этими четырнадцатью парнями! – возопил Бигмен.
– Их уже одиннадцать, – уточнил Лакки. – Донахью, Норрич и Саммерс отпадают.
– А я? – обиделся Пэннер. – Неподчинение приказу! Остается десять.
– Вы затронули очень интересную тему… – улыбнулся Лакки. – Насколько глубоки ваши познания в роботехнике?
– Мои? – удивился Пэннер. – Я даже не знаю, с какой стороны к этим игрушкам подходить!
– Так я и думал. Земляне создали позитронного робота и впоследствии значительно усовершенствовали его – но все же, за исключением нескольких специалистов, никто ничего не знает о роботехнике! Роботов не изучают в школах и не используют в практической деятельности. Я сам знаю кое как Три Закона и немного сверх того. Директор Донахью об этих законах лишь догадывается. А теперь вообразите, каких вершин могли достичь сирианцы с их насквозь роботизированными структурами! Вчера, чтобы хоть как то восполнить пробел, я взял одну книжицу – единственную, кстати, по данному предмету во всей вашей библиотеке.
– Вот как?
– И вскоре понял, что Три Закона отнюдь не так просты, как может показаться… Кстати, не пора ли нам вылезать отсюда? Заодно проверим все еще раз. – И он двинулся по нижнему уровню, с любопытством озираясь по сторонам. – Я, например, думал, – продолжал на ходу Лакки, – что достаточно будет отдать любой идиотский приказ, подождать, не будет ли он выполнен, – и все сразу станет ясно. Но оказывается, позитронный мозг робота можно настроить таким образом, что он будет выполнять только приказы, непосредственно относящиеся к роду его деятельности. Однако он может выполнить и приказ, который противоречит его служебным обязанностям или не относится к ним – при условии, что приказ этот будет предварен определенными словами кодом. В роли кода могут выступить и чисто внешние признаки человека. То есть, в особых ситуациях этот робот будет подчиняться своим надсмотрщикам и игнорировать прочих людей.
Пэннер, который уже ухватился за поручень, разжал руку и медленно повернулся к Лакки.
– Иными словами, то, что я не снял по вашему приказу рубашку, – еще ничего не значит, да?
– Вернее сказать – могло бы ничего не значить, доктор Пэннер! Так как раздевание не входит в ваше служебные обязанности, а мой приказ, естественно, не содержал кода.
– То есть, вы хотите сказать, что я – робот?
– Нет. Сирианцы не смогли бы подменить главного инженера Проекта. Им пришлось бы напичкать своего робота колоссальным объемом информации по аграву. Если бы они изначально располагали ею, не возникло бы нужды в шпионаже.
– Ну, спасибо. – Пэннер произнес это полусердито полупольщенно и вновь взялся за поручни.
– Не двигаться, Пэннер! – Бигмен, произнесший грозную фразу, уже держал наготове свое знаменитое оружие. – Торопишься, Лакки, торопишься… С чего ты взял, что он такой знаток аграва? Это только предположение, не более. Разве он демонстрировал нам свои знания? Что то не припоминаю. Где он был, когда «Адрастея» переходила на аграв режим? Отсиживался в своей каюте, вот где он был!
– Ты знаешь, я тоже обратил на это внимание. И отчасти потому затащил Пэннера сюда. Так вот: он явно знает свое дело. Я следил за тем, как он все здесь проверял, и утверждаю, что это были действия истинного знатока своего дела.
– Удовлетворен, марсианин? – сверкая глазами, поинтересовался Пэннер и, сопя, стал взбираться по трапу.
Они остановились на следующем уровне.
– Хорошо, остается десять человек, – возобновил разговор Пэннер. – Два офицера, четыре инженера и рабочие. Что вы намереваетесь делать? Просветить каждого в отдельности, да?
Лакки мотнул головой.
– Слишком большой риск. Сирианцы наверняка позаботились о маленькой защитной хитрости. Ведь они научили робота передавать сообщения или выполнять секретные задания – по приказу. Значит, робот не сможет сохранить тайну, если человек должным образом попросит ее открыть! Что же делают сирианцы? Они снабжают робота взрывным устройством, которое немедленно срабатывает при угрозе разоблачения!
– И если окунуть его под рентгеновский душ – он взорвется?
– Весьма вероятно. Он должен держать в тайне саму свою природу и отреагирует на любую попытку в эту тайну проникнуть. Сирианцы, однако, не предвидели появления В лягушки. – Глаза Лакки наполнились скорбью. – На нее не было предусмотрено никакой реакции, и роботу приказали убить беднягу.
– Но ведь робот своим самоубийством может нанести вред находящемуся рядом человеку! Не будет ли этим нарушен Первый Закон? – язвительно улыбнувшись, спросил Пэннер.
– Нет. Потому что взрыв не контролируется роботом. Устройство реагирует на чьи то определенного рода вопросы или действия, робот ничего не решает.
Они поднялись еще на один уровень.
– Так что же все таки вы думаете предпринять? – не успокаивался Пэннер.
– Даже не знаю, – честно признался Лакки. – Нужно заставить робота выдать себя. И использовать для этого Три Закона, со всей их зыбкостью и многозначностью. Что требует, однако, хорошего владения предметом… Как вынудить робота разоблачиться и не потревожить при этом взрывное устройство? Если бы у меня была возможность так манипулировать Тремя Законами, чтобы они вступали в конфликт один с другим, – это сирианское создание было бы полностью парализовано! Если бы…
– Если вы, – бесцеремонно перебил его Пэннер, – господин Советник, ждете помощи от меня – то напрасно. Я уже говорил – в роботехнике я абсолютный… – Он резко дернулся. – Что это?
Бигмен тоже настороженно огляделся.
– Я ничего не слышал!
Пэннер, молча протиснувшись мимо них, исчез за изгибом трубы. Лакки с Бигменом вскоре догнали его, бормотавшего:
– А не втиснулся ли он между выпрямителями? Ну ка, проверим еще раз!
Лакки сосредоточенно вглядывался в сложные переплетения кабелей.
– Кажется, все в порядке? – спросил он.
– Посмотрю на всякий случай, – твердо сказал Пэннер. Он отодвинул панель в стене и осторожно шагнул туда. – Не двигайтесь, Бигмен!
– Что случилось? Там же пусто!
– Знаю. – Голос Пэннера стал мягче. – Я попросил вас не двигаться, так как не хотел лишиться руки в момент включения силового поля.
– Какого еще поля?
Скачать книгу [0.08 МБ]
Пирамида