— А я завтра иду на похороны в крематорий, — сказал Джонни. — Это почти как в церковь.
— Какую нибудь шишку хоронят? — спросил Холодец.
— Точно не знаю, — ответил Джонни.
Джонни поразился, сколько народу явилось хоронить Томаса Аткинса. Но оказалось, это не успели разойтись скорбящие с предыдущих похорон. Проститься с Аткинсом пришли только трое: сам Джонни, мужчина в строгом пиджаке, державшийся очень прямо, — представитель Британского легиона, и медсестра из «Солнечного уголка». И викарий, который честно старался, но, поскольку никогда не знал Томми Аткинса лично, был вынужден использовать для надгробной речи что то вроде Набора Приличествующих Случаю Фраз. Потом он включил запись органной музыки, и на этом все кончилось.
В часовне пахло свежим деревом и мастикой.
Взрослые смотрели на Джонни смущенно, словно считали, что ему не место на похоронах, но не знали, как об этом сказать.
Едва заиграла музыка, он расслышал позади слабый шорох.
Он обернулся и увидел, что скамьи заполнены мертвецами. Олдермен снял шляпу и сидел прямо, точно аршин проглотил. Даже Уильям Банни Лист старался выглядеть сообразно случаю. Вздыбленная шевелюра Соломона Эйнштейна напоминала нимб.
Сестра говорила что то человеку в пиджаке. Джонни наклонился к мистеру Флетчеру и прошептал:
— Зачем вы пришли?
— Это не запрещается, — ответил тот! — Когда кого нибудь хоронят на нашем кладбище, мы всегда приходим. Помогаем новеньким обустроиться. Привыкнуть. Смерть — всегда потрясение.
— А а.
— И потом… мы увидели тебя и… и решили попробовать, получится или нет. Мистер Порокки сказал, попытка не пытка. И знаешь, у нас выходит все лучше!
Сестра передала представителю Британского легиона коробку с вещами Томми Аткинса и вышла из часовни, по дороге неуверенно махнув Джонни рукой. Викарий, бросив на Джонни странный взгляд, увел человека в пиджаке в другую дверь.
На улице светило бледное, бессильное октябрьское солнце. Джонни вышел на воздух и стал ждать.
Наконец появился мужчина в пиджаке — с двумя коробками.
— Извините, пожалуйста, — сказал Джонни, поднимаясь, — м м…
— Что, парень? Дама из «Уголка» сказала, ты пишешь реферат для школы?
Реферат. Потрясающе! Если бы Саддам Хусейн объявил, что пишет для школы реферат по Кувейту, ему бы жилось куда проще…
— М м… да. Э э… Можно, я у вас кое что спрошу?
— Конечно можно. — Мужчина тяжело опустился на скамейку. При ходьбе он прихрамывал и теперь вытянул больную ногу перед собой. Джонни с удивлением увидел, что представитель Легиона почти ровесник его дедушке, но загорелый и подтянутый — человек, который поддерживает форму и лет до восьмидесяти остается капитаном команды по боулингу.
— Ну… мистер Аткинс говорил…— начал Джонни. — Я хочу сказать, он все время повторял, что он — тот самый. Я знаю про земляческий батальон и что все погибли, кроме него. Но я думаю, он не это имел в виду…
— Ты знаешь про Батальон? Откуда?
— Вычитал в старых газетах.
— Ах вот как. Но про Томми Аткинса ты не знаешь?
— Как же не знаю! Он…
— Да нет, я про Томми Аткинса. Почему мистер Аткинс так гордился своим именем. Что оно значит.
— Не знаю, — сознался Джонни.
— Чему вас только в школе учат… Джонни смолчал. Он понял, что это не вопрос.
— Понимаешь… в войну… в Первую мировую войну, когда кто нибудь записывался в армию, он заполнял солдатскую книжку. Слышал, да? Имя, адрес и прочее. Чтобы это легче было делать, военное ведомство разработало что то вроде шаблона, и в этом образце в графе «имя, фамилия» стояло: Томас Аткинс. Первое попавшееся имя. Лишь бы показать, куда нужно вписывать данные, например Джон Смит. Но тут вышел карамболь. «Томасом Аткинсом» стали называть среднестатистического солдата…
— Вроде «человека толпы»?
— Да… очень похоже. Томми Аткинс, британский томми.
— Значит, в каком то смысле Томми Аткинсом была вся армия? Каждый солдат?
— Да. Можно и так сказать. Чудно, конечно…
— Но он то был настоящий. Курил трубку и вообще…
— Ну, я думаю, военные воспользовались этим именем, потому что сочли его самым рядовым. А значит, где нибудь непременно должен был обнаружиться настоящий Томми Аткинс. Я знаю, он очень гордился своим именем. Точно знаю.
— Он один уцелел из тех, кто был на той войне?
— Нет. Нет конечно. В округе — да. Единственный из Батальона.
Джонни почувствовал в воздухе холодок.
— Он был чудной старикан. Я навещал его каждый год…
Послышался диковинный звук, словно прядку тишины натянули и дернули, как гитарную струну.
Джонни обернулся.
На скамейке их стало трое.
На коленях у Томми Аткинса лежала островерхая каска. Форма сидела на нем плохо. Морщинистая, жилистая старческая шея, торчащая из воротника, напоминала черепашью, а лицо… таких лиц теперь не встретишь. Оно было словно специально придумано для того, чтобы улыбаться из под полотняного кепи у конвейера галошной фабрики. Томми заметил, как округлились от изумления глаза Джонни, подмигнул и показал мальчику большой палец, а потом вновь принялся внимательно смотреть на дорогу, ведущую к таксопарку.
За спиной у Джонни мертвецы тихонько выходили из часовни — те, что постарше, сквозь стену, те, что помоложе, по привычке через дверь. Все они молчали. Просто стояли и смотрели в сторону главной дороги.
Там, печатая шаг, сквозь машины шел Батальон.
ГЛАВА 6
«Дружные сплинберийцы» маршировали по дороге — левой! левой! левой!
Ни одного старого лица. Все молодые, точь в точь как на фотографии.
Но и Томми Аткинс изменился. Теперь это был совсем мальчишка. Он поднялся со скамьи, вышел на автостоянку, чеканя шаг, обернулся и отдал честь Джонни и мертвецам.
Батальон поравнялся с Томми Аткинсом, и он аккуратно шагнул в брешь, специально оставленную для него в строю. Батальон развернулся на месте — кру у гом! — и зашагал прочь.
Кладбищенские мертвецы потянулись следом. Они вроде бы брели не спеша, но на самом деле двигались очень быстро, и в считанные секунды стоянка опустела.
— Он возвращается во Францию, — сказал Джонни. Внезапно у него стало легко на душе, хотя по щекам катились слезы.
Человек из Британского легиона — все это время он что то говорил — умолк.
— Что? — спросил он.
— Томми Аткинс. Он возвращается.
— Откуда ты знаешь?
Джонни понял, что говорил вслух.
— Ну…
Человек из Британского легиона успокоился.
— Полагаю, тебе рассказала дама из «Уголка». Я прав? Он упомянул об этом в своем завещании. Дать носовой платок?
— Да нет. Все нормально, — сказал Джонни. — Да. Она рассказывала.
— На этой неделе мы отправляем его обратно. Он оставил нам карту план. Надо сказать, очень точную. — Человек похлопал по второй коробке, которую ему отдали, и Джонни вдруг сообразил, что там, по видимому, покоится все, что осталось миру от Т. Аткинса помимо медалей и пачки выцветших фотографий.
— И что вы должны будете сделать? — спросил он.
— Просто развеять пепел. После небольшой панихиды.
— Там, где… погиб Батальон?
— Именно. Он часто их вспоминал. Уж поверь.
— Сэр…
Мужчина поднял голову.
— Да?
— Меня зовут Джон Максвелл. А вас?
— Аттербери. Рональд Аттербери.
Он протянул Джонни руку. Они торжественно обменялись рукопожатием.
— Ты не внук Артура Максвелла? Он когда то работал у меня на галошной фабрике.
— Да. Сэр…
— Да?
Джонни знал, что услышит в ответ. Чувствовал. Но чтобы ответ прозвучал, нужно задать вопрос. И он решился.
— Вы не родственник сержанта Аттербери? Он был в Батальоне.
— Я его сын.
— А…
— Я никогда его не видел. Они с мамой поженились перед тем, как он ушел на фронт. Тогда многие так делали. И не только тогда. Прошу прощения, молодой человек, но разве вам не следует сейчас быть в школе?
— Нет, — сказал Джонни.
— Правда?
— Я должен был прийти сюда. Я совершенно в этом уверен, — сказал Джонни. — Но вы правы, пойду ка я в школу. Спасибо за разговор.
— Надеюсь, никаких важных уроков ты не пропустил.
— Историю.
— Это очень важный предмет.
— А можно, я задам еще вопрос?
— Да?
— Медали Томми Аткинса. За что он их получил?
— За участие в кампаниях. Их давали солдатам только за то, что они уцелели. Ей богу. И за то, что побывали в зоне боевых действий. Видишь ли, он прошел всю войну. До самого конца. И даже не был ранен.
Джонни возвращался к воротам, не замечая ничего вокруг. Случилось нечто важное, и он единственный из живых был тому свидетелем и заслужил это.
Медаль за пребывание в зоне боевых действий тоже давали заслуженно. Иногда можно лишь присутствовать на месте событий, ничего больше.
У самой дороги он оглянулся. Мистер Аттербери все еще сидел на скамейке и смотрел на деревья — так, будто видел их впервые. Смотрел и смотрел, словно видел сквозь них до самой Франции. Рядом с ним на скамейке стояли две коробки.
Джонни помешкал и повернул обратно.
— Не нужно, — сказал у него за спиной мистер Порокки.
Он ждал у автобусной остановки. Можно сказать, бродил там как призрак.
Скачать книгу [0.08 МБ]
Пирамида