— И каким же образом ты получишь из плоского листа аэродинамическую форму лопастей?
— Я и не собираюсь ее получать. В древности люди строили ветряные мельницы, их вращающиеся агрегаты и состояли как раз из таких плоских лопастей, повернутых к воздушному потоку под нужным углом. Современные ветряки появились далеко не сразу.
— Я где-то читал о ветряных мельницах и о рыцаре, воевавшем с ними, — со своей обычной усмешкой обратился Джон к Глену. — По-моему, ничем хорошим это для него не кончилось. — Давая понять, что на этом дискуссия на сегодня закончена, он демонстративно потянулся и отправился спать.
— Тебе не кажется, что Джон держится слишком уж независимо и все время пытается навязывать нам свои решения?
— Если ты имеешь в виду ветряной двигатель, то это была моя идея.
— Все равно ему слишком уж нравится играть роль нашего командира. Увидишь, он еще доставит нам немало неприятностей.
Глава 35
Гигантский пропеллер наконец провернулся, подхватив первый утренний ветер своими широкими, похожими на паруса, лопастями. Подшипники натужно заскрипели, и из квадратного отверстия на потолке, в которое уходил длинный ремень передачи, донесся голос Глена, оставленного следить за тем, чтобы подшипники не вырвало из гнезд.
— Есть первый оборот!
Ремень рванулся и пронзительно завизжал, проскальзывая по шкиву. Натяжение было слишком слабым. Но Джон сразу же отключил передачу, и освобожденный от нагрузки вал начал бешено вращаться.
— Ну и что теперь? — спросил Олег, все еще не веря в то, что их неуклюжее творение сможет работать.
— Теперь я включу первую — здесь хороший редуктор, будем надеяться, что он выдержит. Главное — стронуть с места этот чертов ротор, дальше все пойдет как по маслу.
Джон рванул огромный, похожий на кочергу рычаг, отводя его вниз и в сторону. Шестерни выдали короткую пулеметную дробь, затем взвыли, постепенно набирая обороты. Ротор уже вращался.
— Включаю вторую! — крикнул Джон, стараясь перекричать вой и грохот. Его почти не было слышно. На контрольной панели генератора вспыхнули неоновые индикаторы, и извивающиеся огненные змейки указателей медленно поползли к первым отметкам. Олег все еще не верил, что им это удалось. Каждую секунду он ожидал сверху чудовищного грохота, возвещавшего о том, что вся неуклюжая, держащаяся на честном слове конструкция развалилась. У них не было ни инструментов, ни материалов, чтобы все сделать как следует, и теперь приходилось надеяться лишь на чудо.
— Шесть оборотов в минуту, скорость увеличивается! — донесся голос Глена.
Джон переключил передачу. Редуктор взвыл более высоким тоном, и на подвешенной к потолку силовой проводке, проложенной до самого танкового реактора, слабым желтым светом зажглась контрольная лампа, свидетельствуя о том, что в линии появился первый настоящий ток. Олег по-прежнему боялся верить в то, что это произошло на самом деле.
Как только указатели индикаторов коснулись первых рабочих отметок, Джон бросился вниз, к реактору. Олег едва сдержал желание рвануться следом. Ему было поручено следить за генератором. Каждый из них находился теперь на своем ответственном участке. Операция по запуску реактора вступила в свою решающую стадию, и Олег с ужасом подумал, что случится, если сейчас ударит мощный подземный толчок. Корпус звездолета, несмотря на свой огромный вес, вибрировал и содрогался от каждого оборота чудовищного колеса, закрепленного на верхней оси вместе с пропеллером и выполнявшего роль первой ступени редуктора, увеличивая обороты вала в несколько раз.
Лампочка, подвязанная к проводке, постепенно разгоралась все ярче, стрелки индикаторов вошли в рабочую зону. Теперь наступил самый опасный момент. Как только Джон внизу повернет рубильник, обмотки генератора превратятся в сильнейший тормоз и передадут этот эффект торможения сначала на вал, а затем и на верхнее колесо. Выдержит ли оно?
Подшипники на верхнем валу — самое уязвимое место во всей конструкции. Если они полетят, Джону скорей всего не удастся заглушить наполовину разогретый реактор. Что за этим последует, нетрудно себе представить. Начнется неуправляемая ядерная реакция. Впрочем, если это случится, все произойдет мгновенно. Последнее соображение неожиданно успокоило Олега.
Да и надеяться все равно было не на что. Разве что на длинную ременную передачу, она должна хоть немного смягчить рывок.
Нет ничего хуже ожидания и неизвестности. Все основные приборы находились внизу, на танке. Он мог следить лишь за напряжением. Теперь Олег пожалел, что послушался Джона, когда тот определил для каждого из них рабочий участок.
Цепочку его близких к панике мыслей прервал звук глухого удара. Корпус генератора содрогнулся, со щеток посыпались каскады сверкающих искр, ремень над его головой изогнулся восьмеркой. Казалось, он вот-вот лопнет, визг шкивов заглушил все другие звуки… Он должен был что-то сделать… Джон говорил, что если это случится, надо будет переключить скорость, но сейчас Олег начисто забыл, в какой именно момент следует это сделать. Достигла ли ситуация критической точки? Что, если он своим вмешательством еще больше усугубит положение?
Искры продолжали сыпаться, шкивы надсадно выли, скользя по поверхности ремня, и вдруг все это совершенно неожиданно кончилось. Олег похолодел — неужели он опоздал? Неужели подача тока прервалась в самый ответственный момент?
Из ведущего вниз люка показалось лицо Джона, перепачканное в машинном масле.
— Почему ты не отключишь эту чертову визжалку?
— Отключить?
— Ну да. Поставь рычаг в нейтральное положение.
Не задумываясь над смыслом сказанного, он сделал то, что от него требовалось. Сразу стало совершенно тихо.
— Что?! — прохрипел Олег, он почти не мог говорить, во рту у него пересохло.
— Все в порядке. Реактор уже работает.
Он не отреагировал на это известие. Но даже потом, когда значение того, что им удалось сделать, обрело в его сознании более четкие формы, он все еще не мог поверить. И еще он думал о том, что природа не терпит перекосов и после такой удачи на них обязательно обрушится какое-нибудь несчастье.
— Мы потеряли на ремонт слишком много времени. Осталось всего пять дней, даже с танком мы не успеем. Мне придется поговорить с Корсинским и попросить перенести срок бомбардировки. Теперь у меня есть все основания потребовать этого.
— Вот так просто взять и поговорить с Корсинским? Ты что, спятил? Откуда ты возьмешь рацию? На «Дейнебе» не осталось ни одного устройства связи!
— У меня есть растровый передатчик. Не было энергии. Батареи на этой планете садятся намного быстрее, чем рассчитывали наши инженеры. Теперь энергия появилась. Есть даже необходимая мощность для того, чтобы пробить озоновый слой атмосферы, и мы сможем услышать ответ…
— А раньше, когда батарея была в порядке, ты пробовал с ним связываться?
— Не было причины, да и желания особого не было…
Как всегда, радиограмма, составленная для импульсного передатчика, получилась слишком сухой, слишком короткой и официальной. Вряд ли Корсинский прочтет между этих строчек все, что он хотел бы ему сказать…
«Обнаружил центр выхода Рутянских кораблей. Необходимо увеличить срок задания на десять дней. Отмените ковровые бомбардировки. Через десять дней получите координаты конкретной цели».
Было ясно, что ответа придется подождать. Пока пройдет раскодировка, пока составят ответное сообщение, пока его закодируют. Лишь треск помех грохотом отдавался в наушниках, усиленный одной из уцелевших локаторных антенн «Дейнеба», напрямую подсоединенной теперь к его крохотному передатчику.
Когда Олегу уже начало казаться, что ответа не будет вообще, он все же пришел. На дисплее вспыхнули слова радиограммы:
«Поздно. Бомбы сброшены. Ни одна не взорвалась. Флот уходит из этого района. Тебе разрешено остаться на Остране на неопределенный срок. Конец сообщения. Конец связи».
— Может быть, ты скажешь, что все это значит? Они что, не собираются выслать за тобой даже шлюпки?
— Это слишком дорогое удовольствие… Намного дороже жизни какого-то паршивого агента. Тем более теперь. После неудачных бомбардировок их интерес к Острану значительно уменьшился. Не по зубам оказалась для них наша милая планетка…
— И после этого ты все еще хочешь идти к озеру?
— Я собирался дойти до него не из-за федералов.
Мертвый остов корабля исчез за невысокой грядой холмов. Все трое почувствовали грусть с примесью необъяснимой горечи, словно прощались с другом, которого больше никогда не увидят.
Танк шел удивительно ровно. Антигравитационная подушка поддерживала многотонную махину корпуса в метре над землей, и компьютер заблаговременно изменял ее форму, учитывая малейшие неровности почвы.
На лице Джона, сидевшего за штурвалом танка, читалось нескрываемое блаженство.
— Давно не ездил на нормальной земной технике! — Он сказал это так, словно только что вывел машину из собственного конструкторского бюро.
Один Олег сидел мрачный, ему не нравилась всеобщая эйфория. Слишком хорошо он знал, что по сравнению с той мощью, которая ждала их в центре каньона, эта самая могучая земная машина вполне могла оказаться обыкновенной игрушкой.
Ложное чувство безопасности, возникшее у них внутри наглухо закрытой коробки кабины, ему тоже не нравилось, потому что ослабляло постоянную готовность встретить лицом к лицу неожиданную опасность.
Он ни словом не обмолвился о своих сомнениях, чтобы не портить спутникам праздничное настроение, в общем-то, вполне оправданное. После стольких опасностей, после нескольких дней каторжного труда, они наконец стремительно приближались к цели.
Курсограф вычерчивал на электронном планшете зеленую линию маршрута, и, едва взглянув на нее, Олег определил, что до озера оставалось всего километров двадцать. Если ничего не случится, уже к полудню они будут у цели.
— А куда подевался Крипе? — спросил Глен, с недоумением оглядываясь, словно только теперь заметил, что их в кабине трое. — Он все время вертелся рядом, когда мы собирались, а потом внезапно исчез.
— В самом деле, — заинтересовался Олег, — он же не мог уйти, не простившись с тобой.
— Да здесь он. Никуда не делся, сидит в грузовом отсеке. — Джон ухмыльнулся, и от этой усмешки борода его разделилась на две части.
— То есть ты хочешь сказать, что взял с собой аборигена, даже не предупредив нас об этом? — В голосе Олега неожиданно зазвенел металл.
— А что здесь такого, он все время собирался отправиться с нами. Его старейшины специально для этого отрядили.
— Договор был о том, что он проводит нас до корабля. Не знаю, какие порядки были на «Дейнебе», но в моей команде не принято брать с собой посторонних, не посоветовавшись с остальными членами группы.
— В твоей команде, может, и не принято, но сейчас ты на моей машине, и здесь я устанавливаю порядки. — Борода Джона вновь раскололась надвое, и Олег почувствовал, как в нем поднимается холодная ярость.
Он хотел было сдержать себя усилием воли, но подумал, что рано или поздно этот разговор должен был состояться, почему бы и не сейчас?
Если он промолчит, Джон вряд ли поймет его правильно и дальнейшие поступки механика «Дейнеба» полностью выйдут из-под контроля. Им только лидера с надломленной психикой здесь не хватало!
— Останови машину!
На секунду в глазах Джона мелькнуло настоящее удивление.
— Это еще зачем? Здесь не Бродвей для прогулок.
— А я вот собрался прогуляться с тобой вместе. Думаю, настала пора нам поговорить наедине.
Джон снова, теперь уже неуверенно, усмехнулся. Однако возражать не стал и нажал на тормоз.
На это Олег и рассчитывал. На то, что мужское самолюбие не позволит Джону игнорировать явный вызов, брошенный ему в присутствии третьего человека Он, правда, не совсем ясно представлял, что будет делать после того, как они выйдут из машины. Но прекрасно понимал — в той сложной обстановке, в которой они сейчас находились, у группы может быть только один лидер.
Он должен быть уверен в том, что если наступит момент, когда ему придется отдать срочный приказ, никто не станет его обсуждать. Слишком хорошо Олег знал, что те группы, в которых позволялось обсуждать приказ командира, никогда не возвращались с заданий. Джон не был его подчиненным, и это значительно осложняло его задачу. Еще больше ее осложнял уход флота. Джон имел все основания не считать себя больше причастным к военной машине федералов Но вот они выбрались по тяжелому, метровой толщины пандусу наружу.
Корабля за низкой грядой холмов уже не было видно, и ветер, уныло завывая в эмиттерах танка, время от времени приносил с собой от центра кратера густые тучи пепла.
— Что ты собирался сказать мне такое, ради чего пришлось останавливать машину?
— Все очень просто, Джон. Мы сейчас не на Земле, но здесь каждый из нас очутился, выполняя свою часть задания. Ты механик боевого крейсера, я — сотрудник военной разведки Вопрос в том, собираешься ли ты войти в нашу группу или предпочитаешь действовать самостоятельно?
— Какая группа? Какое задание? О каком задании ты можешь говорить сейчас, когда они бросили нас здесь на произвол судьбы, флот ушел, что тебе еще надо?
— Оттого, что один конкретный человек оказался сволочью, мы не перестали быть людьми. И Остран все равно остался Остраном. То, что происходит здесь, намного важнее наших личных амбиций. Так что ты должен сейчас решить, идешь с нами или нет.
— Ну предположим, я выбираю самостоятельность, что тогда? Вы вылезете из машины?
— Вылезем, если потребуется. Во всяком случае, я не позволю тебе рисковать нашими жизнями до тех пор, пока мы остаемся в одной упряжке — Из-за чего весь этот шум? Из-за того, что я взял с собой Крипса?
— Не из-за самого Крипса, а из-за того, что ты сделал это, не посоветовавшись. Может быть, завтра ты сделаешь еще что-нибудь такое, что покажется тебе несущественным, но на самом деле от этого будет зависеть наша жизнь. Здесь все новое для нас. Весь этот мир чужой. Каждый из нас может ошибиться. Именно поэтому любое решение тебе придется согласовывать со мной.
— Почему с тобой, а не с Гленом, например?
— Потому, что не Глен, а я командир нашей группы.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что и я должен выполнять твои приказы?
— Только если в этом возникнет необходимость. Я не люблю отдавать приказы.
— А ты случайно не забыл, что я не твой подчиненный, и все, что находится на «Дейнебе», в том числе и этот танк, принадлежит мне? — Вообще-то ты не прав. Хотя бы потому, что все, что находится на «Дейнебе», так же как и сам «Дейнеб», принадлежит нам всем. Всем землянам. Может, ты забыл, что мы, и ты в том числе, здесь чужие, или ты снова хочешь остаться один среди аборигенов?
Джон ничего не ответил, его напряженный взгляд ушел в сторону, уперся во что-то, видимо, неожиданное, и разговор мгновенно потерял для него всякое значение.
— Что там?
— Этот столб между холмами. Он появился совсем недавно. До того, как мы остановились, я проверял направление — горизонт был абсолютно чист. Теперь там вырос этот столб.
— Так давай пойдем и посмотрим.
Двадцатиметровое сигарообразное тело управляемой ракетной бомбы ушло в землю почти наполовину. По привычке Олег называл поверхность Острана землей. Почва еще дымилась, корпус ракеты раскололся от удара, и из трещины на землю сыпался какой-то сероватый порошок.
— Проверь радиацию, — мгновенно охрипшим голосом попросил Джон. — Это нейтронная бомба. Они все еще продолжают свои бомбардировки…
— Уже сделано. Нет никакой радиации, только естественный фон.
Олег достал анализатор и решительно направился к ракете.
— Свинец. Вся ее радиоактивная начинка превратилась в обыкновенный свинец. Они могут продолжать бомбардировки сколько им вздумается. На этой планете не произойдет ничего такого, что ей может повредить.
— Ты хочешь сказать, что Остран, сама планета, превратила нейтронные бомбы в обыкновенные свинцовые болванки?
— Я пока не уверен, Джон. Ответ где-то совсем рядом. Мы должны ехать дальше.
Равномерный, ритмично повторявшийся металлический грохот донесся из-за ближайших холмов. Оба, не раздумывая и не теряя ни секунды, бросились обратно к танку, слишком хорошо они знали, что означает этот звук.
— Видел его? — спросил Джон, протискиваясь следом за Олегом в узкую входную дверь танка.
— Мельком. Что-то вроде великана, одетого в бронзовые доспехи. Однажды ночью мы с Гленом сидели рядом, когда он сражался с черной звездой и разрубил ее надвое одним ударом.
— Доспехи на самом деле золотые — здесь не мелочатся, и это самая опасная тварь из всех, которые здесь встречаются.
— У него есть имя?
Тэги:
Необъяснимое
Скачать книгу [0.26 МБ]
Пирамида