золотистый свет. Софи приблизилась и вдруг услышала внутри чьи то сдавленные
рыдания.
Заглянув в прихожую, она увидела пожилую женщину. Та стояла спиной к двери, но
Софи поняла, что слышала именно ее плач. У женщины были длинные роскошные
волосы, в которых серебрилась седина. Софи с замиранием сердца шагнула на
крыльцо. Теперь она видела: женщина держит в руках фотографию мужчины в рамочке.
Нежно и с грустью поглаживает изображенное там лицо.
И лицо это было так хорошо знакомо Софи!Grand pere...
Очевидно, женщина услышала печальное известие о его смерти не далее как вчера
ночью.
Тут под ногой Софи скрипнула половица, женщина резко обернулась и встретилась
глазами с Софи. Та хотела бежать, но ноги не слушались. Женщина лихорадочно
переводила взгляд с лица Софи на снимок и обратно. Затем она поставила
фотографию на полочку и подошла к двери. Они с Софи стояли и смотрели друг на
друга сквозь стеклянную перегородку. Казалось, прошла целая вечность.
Неуверенность, удивление, надежда – вот какие чувства отражались на лице пожилой
дамы... И наконец их, точно волной, смыло радостное озарение.
Она распахнула дверь, выбежала на крыльцо, протянула руки, начала гладить и
ощупывать мягкими ладонями лицо Софи. Та стояла точно громом пораженная.
– О, дитя мое... милая моя, родная!
Софи не узнавала ее, но сразу же почувствовала, кто эта женщина. Пыталась что то
сказать, но губы не слушались.
– Софи!.. – зарыдала женщина, покрывая ее поцелуями. Наконец Софи все же удалось
выдавить шепотом:
– Но... дедуля, он же говорил, вы все...
– Знаю, знаю. – Обняв Софи за плечи, женщина смотрела на нее такими знакомыми
глазами. – Мы с твоим дедушкой были вынуждены говорить много разных ужасных
вещей. И делали это лишь потому, что считали: иначе нельзя. Мне так жаль... Но
это было ради твоей же безопасности, Принцесса.
Услышав это последнее слово, Софи тут же вспомнила о деде. Долгие годы он
называл ее именно так – Принцесса. Казалось, звук его голоса эхом разносится по
каменистым склонам, отлетает от стен и башен Рослина. Проникает сквозь землю и
гулом отдается в неведомых пустотах.
Женщина продолжала обнимать Софи, слезы градом катились по ее лицу.
– Твой дед так хотел рассказать тебе всю правду! Но потом вы поссорились. Он
очень переживал, изо всех сил старался помириться. Ему так много надо было тебе
объяснить! Так много объяснить!.. – Она поцеловала Софи в лоб, затем шепнула на
ушко: – Больше никаких секретов, Принцесса. Пришла пора узнать всю правду о
твоей семье.
* * *
Софи с бабушкой сидели на крыльце, плача от радости и переживаний, и тут через
лужайку к ним бросился светловолосый молодой человек. В глазах его светилась
надежда.
– Софи?..
Софи кивнула, смахнула слезы и поднялась. Лицо молодого человека не было ей
знакомо, но, когда они обнялись, она почувствовала, что он всегда был ей родным,
что в жилах их бежит одна кровь...
Вскоре и Лэнгдон присоединился к ним. Софи до сих пор не верилось, что лишь
вчера она чувствовала себя такой одинокой в огромном мире. И вот теперь в чужой
стране, в незнакомом месте, в окружении трех самых близких ей людей она поняла,
что наконец обрела настоящий дом.
Глава 105
Ночь опустилась на Рослин.
Лэнгдон в одиночестве стоял на крыльце. И улыбался, прислушиваясь к доносившимся
из за застекленной двери смеху и болтовне. Кружка крепкого бразильского кофе
помогла преодолеть навалившуюся сонливость, но он знал – это ненадолго. Слишком
уж он устал за последние два дня.
– Вы так тихо от нас ускользнули, – услышал он голос за спиной.
Лэнгдон обернулся. В дверях стояла бабушка Софи, серебристые волосы мерцали в
лунном свете. Теперь он знал, что последние двадцать восемь лет она носила имя
Мари Шовель.
Лэнгдон устало улыбнулся в ответ:
– Просто подумал: надо же дать членам семьи возможность вдоволь наговориться
после столь долгой разлуки. – Он видел в окно, как Софи что то рассказывает
брату.
Мари подошла и остановилась рядом.
– Мистер Лэнгдон, как только я услышала об убийстве Жака, тут же страшно
испугалась за Софи. И, увидев ее сегодня у дверей дома, испытала невероятное
облегчение. У меня просто нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность.
Лэнгдон не знал, что ответить. И хотя чуть раньше он предоставил Софи
возможность поговорить с бабушкой наедине, Мари попросила его остаться и
послушать. Мой муж безоговорочно вам доверял, мистер Лэнгдон. Стало быть, и я
могу доверять.
Лэнгдон остался и вместе с Софи в немом удивлении выслушал историю о ее покойных
родителях. Сколь ни покажется это невероятным, но оба они принадлежали к роду
Меровингов и являлись прямыми потомками Марии Магдалины и Иисуса Христа. Но в
целях безопасности были вынуждены сменить фамилии Плантар и Сен Клер. В жилах их
детей текла царская кровь, и потому они находились под защитой и опекой Приората
Сиона. Когда родители погибли в автокатастрофе, причина которой так и осталась
до конца невыясненной, Приорат встревожился. Это могло означать, что об их
происхождении узнал кто то еще.
– И вот нам с твоим дедушкой, – продолжила рассказ Мари, и в голосе ее звучала
боль, – пришлось принять очень важное и трудное решение. Причем немедленно,
сразу после того, как нам позвонили и сообщили, что машина твоих родителей
найдена в реке. – На ее глазах выступили слезы. – Мы должны были ехать в той
машине вместе, все шестеро. Но к счастью, в самый последний момент планы
изменились, и твои родители поехали без нас. Мы с Жаком не знали, что в
действительности произошло на той горной дороге... был ли то и вправду
несчастный случай. – Мари не сводила с Софи глаз. – Мы знали лишь одно: нам
следует защитить своих внуков – вот так и было принято это решение. Жак сообщил
в полицию, что в машине находилась еще и я вместе с твоим маленьким братиком. И
что тела наши, очевидно, унесло водой. А затем нам обоим пришлось скрыться.
Приорат все организовал. Жак, будучи человеком слишком известным, даже своего
рода знаменитостью, не мог позволить себе такую роскошь – бесследно исчезнуть.
Было решено, что Софи, старшая из детей, останется с ним в Париже, будет расти и
воспитываться под присмотром Жака и защитой Приората. – Голос ее упал до шепота.
Пирамида