тончайшего стекла. Никакого папирусного свитка. Ни его частичек. Тибинг
повернулся и взглянул на Лэнгдона. Рядом с ним стояла Софи и целилась в Тибинга
из револьвера.
Сэр Лью растерянно перевел взгляд на мраморный цилиндр и только тут заметил, что
диски выстроились в определенном порядке. И составляют слово из пяти букв: APPLE
– ЯБЛОКО.
– Шар, от которого вкусила Ева, – холодно произнес Лэнгдон, – чем навлекла на
себя гнев Господень. Первородный грех. Символ падения священного женского
начала.
В этот момент Тибинга, что называется, озарило. Ну конечно же! Шар, который
должен был украшать могилу Исаака Ньютона, представлял собой не что иное, как
яблоко, которое, упав с ветки на голову ученому, навело его на мысль о законе
всемирного тяготения. Плод его труда! На плодоносное чрево сие есть намек!
– Роберт, – пробормотал совершенно потрясенный Тибинг, – так вы открыли его, вам
удалось... Где же карта?
Лэнгдон не моргнув глазом сунул руку во внутренний карман твидового пиджака и
осторожно достал оттуда туго свернутый листок папируса. Затем медленно развернул
и взглянул на него, находясь всего в нескольких ярдах от Тибинга. Какое то время
рассматривал, а затем его лицо озарила улыбка.
Он знает! Тибингу казалось, что у него разрывается сердце.
– Скажите мне! – взмолился он. – Скажите же, пожалуйста! Ради Бога, умоляю! Пока
еще не слишком поздно!..
Тут в коридоре раздались чьи то тяжелые шаги, они приближались. Лэнгдон спокойно
свернул свиток и убрал обратно в карман.
– Нет! – в отчаянии выкрикнул Тибинг, пытаясь подняться на ноги.
Дверь с грохотом распахнулась, и в Чептер Хаус, точно разъяренный бык на арену,
ворвался Безу Фаш. Маленькие, гневно горящие глазки высматривали цель и наконец
остановились на лежавшем на полу Тибинге. Фаш с облегчением перевел дух, сунул
пистолет в кобуру под мышкой и повернулся к Софи.
– Слава Богу, агент Невё, теперь я вижу – вы с мистером Лэнгдоном в
безопасности. Вы должны были прийти в полицию, как я просил.
Тут в помещение ворвались британские полицейские, схватили Тибинга и надели на
него наручники.
Софи была потрясена. Она никак не ожидала увидеть здесь Фаша.
– Как вы нас нашли? Фаш указал на Тибинга:
– Он допустил ошибку. Продемонстрировал охранникам аббатства свое удостоверение
личности. А все соответствующие службы уже были проинформированы полицией по
радио, что мы разыскиваем этого человека.
– Она в кармане у Лэнгдона! – взвизгнул вдруг Тибинг. – Карта с указанием, где
спрятан Грааль!
Но полицейские уже подхватили Тибинга под руки и повлекли к выходу. Он поднял
голову и снова воззвал к Лэнгдону.
– Роберт! Скажите мне: где?!
Тибинга как раз тащили мимо, и Лэнгдон заглянул ему прямо в глаза.
– Только достойным дано знать, где находится Грааль. Вы сами этому меня учили,
Лью.
Глава 102
Над парком Кенсингтон гарденз сгустился туман, и Сайлас, хромая, добрел до
ложбинки среди кустарника и укрылся там от посторонних глаз. Опустился на колени
прямо на мокрую траву и только тогда почувствовал, как бежит из раны в боку
теплая струйка крови. Но он даже не пытался остановить ее. Стоял и смотрел прямо
перед собой.
Туман изменил все до неузнаваемости. Казалось, Сайлас находится в раю.
Он молитвенно воздел руки и следил за тем, как их ласкают капли дождя, смывают
кровь и пальцы приобретают привычную белизну. Дождь все сильнее барабанил по
спине и плечам, и ему казалось, что тело его растворяется, тает, сливается с
туманом.
Я призрак.
Вот над головой тихо прошелестел ветерок, он принес сырой земляной запах
возрождающейся жизни. Сайлас молился каждой клеточкой своего тела. Он молил о
прощении. Молил о милосердии. Но жарче всего молился о своем наставнике,
епископе Арингаросе... о том, чтобы Господь не забирал его к себе прежде
времени. У него осталось так много дел на этом свете.
Туман стремительно обволакивал Сайласа, и внезапно он ощутил себя легким, точно
пушинка, которую могло унести малейшее дуновение ветра. Он закрыл глаза и начал
произносить последнюю свою молитву.
Откуда то из тумана пришел к нему голос Мануэля Арингаросы. Наш Бог велик и
милосерден, нашептывал он. И боль в сердце Сайласа начала стихать: он понял, что
епископ, как всегда, прав.
Глава 103
Лишь к вечеру над Лондоном показалось солнце, и крыши, дороги, тротуары и трава
начали подсыхать. Безу Фаш, пошатываясь от усталости, вышел из полицейского
участка после допроса и остановил такси. Сэр Лью Тибинг с пеной у рта настаивал
на полной своей невиновности, и из его маловразумительных рассуждений о Граале,
секретных документах и таинственных братствах Фаш сделал вывод, что хитрый
старик подготавливает почву для адвокатов. Чтобы те построили тактику защиты на
его временном умопомешательстве.
Как же, подумал Фаш, сумасшедший он! Для сумасшедшего Тибинг проявил незаурядную
изобретательность в формулировке версии, которая могла свидетельствовать о его
невиновности. Для этого он использовал «Опус Деи» и Ватикан, которые, как
выяснилось, были здесь совершенно ни при чем. Всю грязную работу за него
выполняли какой то фанатик монах и отчаявшийся священник. Мало того, хитрец
Тибинг установил прослушивающее устройство в таком месте, куда калеке забраться
было просто не под силу. Разговоры прослушивал его слуга Реми – единственный
человек, благодаря которому удалось установить личность Тибинга и его
причастность к этому делу. Надо сказать, Реми очень своевременно ушел в мир иной
– скончался от анафилактического шока.
Вряд ли все это дело рук человека, страдающего умопомешательством, подумал Фаш.
Информация, полученная от Колле из замка Шато Виллет, подтверждала, что
изобретательности у Тибинга мог бы поучиться сам Фаш. Чтобы спрятать «жучки» в
одном из важных парижских учреждений, британский историк прибег к помощи древних
греков. Троянский конь. Многие чиновники, объекты интереса Тибинга, получали
роскошные подарки в виде разных антикварных изделий, другие любили посещать
аукционы, на которых Тибинг размещал весьма привлекательные лоты. В случае же с
Соньером пришлось поступить по другому. Куратору прислали приглашение на обед в
Шато Виллет, где предстояло обсудить возможность создания в Лувре на средства
Пирамида