- Вы с женой приехали? - Спросила Вузи, протягивая руку.
- Нет, - сказал я. Пальцы у нее были прохладные и мягкие. - Я
один.
- Тогда я вам все покажу, - сказала она. - До вечера. Сейчас
мне надо бежать. А вечером сходим.
- Вузи! - Укоризнено сказала тетя Вайна.
- Обязательно, - сказал я.
Вузи засунула в рот остаток пирожка, чмокнула мать в щеку и
помчалась к выходу. У нее были гладкие загорелые ноги, длинные,
стройные, и стриженый затылок.
- Ах, Иван, - сказала тетя Вайна, тоже глядя ей в след, - в
наше время так трудно с молодыми девушками! Так рано развиваются,
так быстро нас покидают... С тех пор, как она поступила в этот
салон...
- Она у вас портниха? - Осведомился я.
- О нет! Она работает в салоне хорошего настроения, в отделе
для престарелых женщин. И вы знаете, ее там ценят. Но в прошлом
году она однажды опоздала, и теперь ей приходится быть очень ос-
торожной. Вы сами видите, она не смогла даже с вами даже прилично
поговорить, но вполне возможно, что ее уже ждет клиент... Вы мо-
жете не поверить, но у нее уже есть постоянная клиентура... Впро-
чем, что же мы здесь стоим? Гренки остынут..
Мы вошли на хозяйскую половину. Я изо всех сил старался дер-
жаться, как подобает, хотя как именно подобает, я представлял се-
бе довольно смутно. Тетя Вайна усадила меня за столик, извинилась
и вышла. Я огляделся. Это была точная копия моей гостинной, толь-
ко стены были не голубые, а розовые, и за верандой было не море,
а низкая ограда, отделяющая дворик от улицы. Тетя Вайна вернулась
с подносом и поставила передо мной чашку с топлеными сливками и
тарелочку с гренками.
- Вы знаете, я тоже позавтракаю, - сказала она. - Мой врач не
рекомендует мне завтракать вообще и, уж во всяком случае, топле-
ными сливками, но мы так привыкли. Это любимый завтрак гене-
рал-полковника. И вы знаете, я стараюсь брать только постояльцев-
мужчин, этот милый Амад хорошо понимает меня. Он понимает, как
это нужно мне - хоть изредка посидеть вот так, как мы сидим сей-
час с вами за чашечкой топленых сливок...
- Ваши сливки изумительно хороши, - заметил я довольно искрен-
не.
- Ах, Иван! - Тетя Вайна поставила чашку и слегка всплеснула
руками. - Ведь вы сказали это почти так же, как генерал-полков-
ник... И как странно, вы даже похожи на него. Только лицо у него
было немного уже, и он завтракал всегда в мундире...
- Да, - сказал я с сожалением. - Мундира у меня нет.
- Но ведь был когда-то! - Сказала она, лукаво грозя мне паль-
чиком. - Я ведь вижу. Ах, как это бессмысленно! Люди теперь вы-
нуждены стесняться своего военного прошлого. Как это глупо, не
правда ли? Но их всегда выдает выправка, совершенно особенная му-
жественная осанка. Этого не скроешь, Иван.
Я сделал сложный неопределенный жест и, сказавши: "М-да", взял
гренок.
- Как все это нелепо, не правда ли? - С живостью продолжала
тетя Вайна. - Как можно смешивать такие разнородные понятия -
война и армия? Мы все ненавидим войну. Война - это ужасно. Моя
мать рассказывала мне, она была тогда девочкой, но все помнит:
вдруг приходят солдаты, грубые, чужие, говорят на чужом языке,
отрыгиваются, офицеры так бесцеремонны и так некультурны, громко
хохочут, обижают горничных, простите, пахнут, и этот бессмыслен-
ный комендантский час... Но ведь это война! Она достойна всячес-
кого осуждения! И совсем иное дело - армия. Вы знаете, Иван, вы
должны помнить эту картину: войска, выстроенные побатальонно,
строгость линий, мужественные лица под касками, оружие блестит,
аксельбанты сверкают, а потом командующий на специальной военной
машине объезжает фронт, здоровается, и батальоны отвечают послуш-
но и кратко, как один человек!
- Несомненно, - сказал я. - Несомненно, это многих впечатляло.
- Да! И очень многих! У нас всегда говорили, что надо непре-
менно разоружаться, но разве можно уничтожать армию? Это послед-
нее прибежище мужества в наше время повсеместного падения нравов.
Это дико, это смешно - государство без армии...
- Смешно, - согласился я. - Вы не поверите, но с самого подпи-
сания пакта я не перестаю улыбаться.
- Да, я понимаю вас, - сказала тетя Вайна. - Нам больше ничего
не осталось делать. Нам осталось только саркостически улыбаться.
Генерал-полковник Туур, - она достала платочек, - он так и умер с
саркастической усмешкой на устах... - Она приложила платочек к
глазам. - Он говорил нам: "Друзья, я еще надеюсь дожить до того
дня, когда все развалится". Надломленный, потерявший смысл су-
ществования. Он не вынес пустоты в сердце... - Она вдруг встрепе-
нулась. - Вот взгляните, Иван...
Она резво выбежала в соседнюю комнату и принесла тяжелый ста-
ромодный фотоальбом. Я сейчас же поглядел на часы, но тетя Вайна
не обратила на это внимания и, усевшись рядом, раскрыла альбом на
самой первой странице.
- Вот генерал-полковник.
Генерал-полковник был орел. У него было узкое костистое лицо и
прозрачные глаза. Его длинное тело усеивали ордена. Самый большой
орден в виде многоконечной звезды, обрамленной лавровым венком,
сверкал в районе аппендикса. В левой руке генерал сжимал перчат-
ки, а правая покоилась на рукоятке кортика. Высокий воротник с
золотым шитьем подпирал нижнюю челюсть.
- А это генерал-полковник на маневрах.
Генерал-полковник и здесь был орел. Он давал указания своим
офицерам, склонившимся над картой, развернутой на лобовой броне
гигантского танка. По форме треков и по зализанным очертаниям
смотровой башни я узнал тяжелый штурмовой танк "мамонт", предназ-
наченный для преодоления зоны атомных ударов, а ныне успешно ис-
пользуемый глубоководниками.
- А это генерал-полковник в день своего пятидесятилетия.
Генерал-полковник был орлом и здесь. Он стоял у накрытого сто-
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида