4. Э п и л о г
На другое утро, едва проснувшись, я почувствовал, как
все горько и безнадежно. Эдик в одних трусах сидел за
столом, подперев взлохмаченную голову, перед ним, на
листке газеты, блестели детали разобранного до винтика
реморализатора. Сразу было видно, что Эдику тоже горько
и безнадежно.
Отшвырнув одеяло я вынул из кармана куртки сигарету и
закурил. При других обстоятельствах этот нездоровый пос-
тупок вызвал бы немедленную и неоднозначную реакцию эди-
ка, не терпевшего расхлябаности и загрязнености воздуха,
при других обстоятельствах я сам бы не решился курить
натощак при Эдике, но сегодня нам было все равно. Мы бы-
ли разгромлены, мы висели над пропастью.
Во-первых, мы не выспались. Это первое, как выразился
бы Модест Матвеевич. До трех часов ночи мы угрюмо воро-
чались в постелях, подводя горькие итоги, мы открывали
окна, пили воду, а я даже кусал подушку.
Мало того, что мы оказались бессильными перед этими
канализаторами это было бы еще ничего. В конце концов
нас никто никогда не учил как с ними обращаться. Были мы
еще жидковаты и зеленоваты, пожалуй.
Мало того, что все надежды получить хотя бы наш чер-
ный ящик и нашего Говоруна развеялись в дым после вче-
рашней исторической беседы у подьезда гостиницы. В конце
концов противник обладал таким мощным оружием, как боль-
шая круглая печать, и нам нечего было ей противопоста-
вить. Но речь теперь шла о всей нашей дальнейшей судьбе.
Исторический разговор у под'езда происходил примерно
так. Едва я подогнал запыленную машину к гостинице, как
на крыльце возник из ничего непривычно суровый Эдик:
Эдик: простите, Лавр Федотович, не могли бы вы уде-
лить мне несколько минут?
Лавр Федотович: /сопит, облизывает комариные волдыри
на руке, ждет, пока ему откроют дверцу машины/.
Хлебовводов: /сварливо/ прием окончен.
Эдик: /сдвигая брови/ я хотел выяснить, когда будут
исполнены наши заявки.
Лавр Федотович: /Фарфуркису/ пиво - это от слова
'пить'.
Хлебовводов: /ревниво/ точно так! Общественность любит
пиво.
Все: /лезут из машины/.
Комендант: /Эдику/ да вы не волнуйтесь, в следующем же
году рассмотрим.
Эдик: /внезапно осатанев/ я требую прекратить волоки-
ту! /встает в дверях, мешая пройти/.
Лавр Федотович: грррм... Затруднение? Товарищ хлебов-
водов, устраните.
Эдик: /зарываясь/ я требую немедленного удовлетворения
наших заявок!
Я: /уныло/ да брось ты, безнадега ведь...
Комендант: /испуганно/ христом-богом... Пресвятой бо-
городицей тьмускорпионьской.
Безобразная сцена. Хлебовводов, вставший перед эди-
ком, измеряет его взглядом с головы до ног. Эдик сбрасы-
вает излишки ярости в виде маленьких шаровых молний,
вокруг собираются любознательные. Возглас из открытого
окна: "дай им! Чего смотришь! По луковке! " Фарфуркис
что-то торопливо шепчет Лавру Федотовичу. Лавр Федото-
вич: грррм... Есть мнение, что нам надлежит продвигать
нашу талантливую молодежь. Предлагается товарища прива-
лова утвердить в качестве шофера при тройке. Товарища
Амперяна назначить врио товарища заболевшего Выбегалло.
с выплатой разницы в окладе. Товарищ Фарфуркис, приго-
товьте проект приказа. Копию - вниз. /идет на Эдика/.
Врожденая вежливость Эдика берет верх над всем про-
чим. Он уступает дорогу и даже открывает дверь перед по-
жилым человеком. Я ошеломлен. Плохо вижу и слышу.
Комендант: /радостно пожимая мне руку/... С повышением
вас, товарищ привалов! Вот все и уладилось...
Лавр Федотович: /задерживаясь в дверях/ товарищ зубо.
Комендант: слушаю!
Лавр Федотович: /шутит/ была вам, товарищ зубо, сегод-
ня баня, так сходите сегодня в баню!
Жуткий хохот удаляющейся тройки. Занавес.
Вспомнив эту сцену, вспомнив, что отныне и надолго
мне суждено быть шофером при тройке, я раздавил окурок и
прохрипел: "надо удирать'.
- Нельзя, - сказал Эдик. - позор.
- А оставаться не позор?
- Позор, - согласился Эдик. - но мы разведчики, нас
никто пока не освобождал от наших обязаностей. Надо
стерпеть нестерпимое. Надо, саша! Надо, умница, одеться
и идти на заседание.
Я застонал, но не нашел, что возразить.
Мы умылись, оделись и даже позавтракали. Мы вышли в
город, где все были заняты полезным, нужным делом. Мы
угрюмо молчали, мы были жалки.
У входа в колонию на меня вдруг напал старикашка
Эдельвейс. Эдик выхватил рубль, но это не произвело
обычного действия. Материальные блага больше старикашку
не интересовали, он жаждал благ духовных. Он требовал,
чтобы я включился в качестве руководителя в работу по
Скачать книгу [0.10 МБ]
Пирамида