двести тринадцатом этаже обитает якобы неведомое племя
алхимиков - идейных наследников знаменитого "союза девя-
ти', учрежденного просвещенным индийским царем ашокою, а
на тысяча семнадцатом до сих пор живут себе не тужат у
самого синего моря старик, старуха и золотые мальки зо-
лотой рыбки.
Лично меня, как и Эдика, больше всего интересовал
семьдесят шестой этаж. Там, согласно инвентарной ведо-
мости, хранился идеальный черный ящик, необходимый для
вычислительной лаборатории, а также проживал некий гово-
рящий клоп, в котором крайне и давно нуждался отдел ли-
нейного счастья. Насколько нам известно, на семьдесят
шестом этаже размещалось нечто вроде склада дефицитных
явлений природы и общества, и многие наши сотрудники
вожделели попасть туда и запустить хищные руки свои в
эту сокровищницу. Федор Симеонович, например, бредил о
раскинувшихся там гектарах гранулированной почвы для оп-
тимизма. Ребятам из отдела специальной метеорологии по-
зарез нужен был хотя бы один квалифицированный холодный
сапожник - а там их значилось трое, все как один с эф-
фективной температурой, близкой к абсолютному нулю.
Кристобаль Хозевич Хунта, заведующий отделом смысла жиз-
ни и доктор самых неожиданных наук, рвался выловить на
семьдесят шестом уникальный экземпляр так называемой
мечты бескрылой приземленной, дабы набить из нее чучело.
шесть раз он пытался пробиться на семьдесят шестой нап-
ролом через перекрытия, используя свои исключительные
способности к вертикальной трансгрессии, но даже ему это
не удавалось: все этажи выше двенадцатого были, в соот-
ветствии с хитроумным замыслом древних архитекторов,
наглухо блокированы против всех видов трансгрессии. Та-
ким образом успешный запуск лифта означал бы новый этап
в жизни нашего коллектива.
Мы остановились перед кабинетом Федора Симеоновича, и
старенький домовой тихон, чистенький и благообразный,
приветливо распахнул перед нами двери. Мы вошли.
Федор Симеонович был не один. За его обширным столом
сидел небрежно развалясь в покойном кресле, оливковый
Кристобаль Хозевич Хунта и сосал пахучую гаванскую сига-
ру. Сам Федор Симеонович, заложив большие пальцы за яр-
кие подтяжки, расхаживал по кабинету, опустив голову и
стараясь ступать по самому краю шемаханского ковра. На
столе красовались в хрустальной вазе райские плоды:
крупные румяные яблоки познания зла и совершенно несъе-
добные на вид, но тем не менее всегда червивые яблоки
познания добра. Фарфоровый сосуд у локтя кристобаля хо-
зевича был полон огрызков и окурков. Обнаружив нас, фе-
дор Симеонович остановился.
- А вот и они сами, - произнес он без обычной улыбки. -
п-прошу садиться. В-время дорого. К-Камноедов - это бол-
тун, но он с-скоро закончит. Кристо, изложи обстоятельс-
тва, а то у меня это плохо получается.
Мы сели, Кристобаль Хозевич, прищуря правый глаз от
дыма, оценивающе оглядел нас.
- Изволь, изложу, - сказал он Федору Симеоновичу. - об-
стоятельства дела таковы, что первым на семьдесят шестой
этаж надлежало бы отправиться нам, людям опытным и уме-
лым. К сожалению, по мнению администрации, мы слишком
стары и слишком уважаемы для первого испытательного за-
пуска. Поэтому отправитесь вы, и я вас сразу предупреж-
даю, что это не простая прогулка, что это разведка, мо-
жет быть разведка боем. От вас потребуется выдержка, от-
вага и предельная осмотрительность. Лично я не наблюдаю
в вас этих качеств, однако я готов уступить рекомендации
Федора Симеоновича. И, во всяком случае, вы должны
знать, что скорее всего вам придется действовать на тер-
ритории врага - врага неумолимого, жестокого и ни перед
чем не останавливающегося.
От такого вступления у меня мурашки пошли по коже, но
тут Кристобаль Хозевич принялся излагать, как обстоит
дело.
А дело обстояло так. На семьдесят шестом этаже распо-
лагался, оказывается, древний город тьмускорпионь, зах-
ваченный в свое время в качестве трофея мстительным ве-
щим олегом. Испокон веков тьмускорпионь был сосредоточе-
нием странных явлений и ареной странных событий. Почему
это происходило - неизвестно, но все, что на каждом эта-
пе научного, технического и социального прогресса не
могло быть разумно объяснено, попадало туда для хранения
до лучших времен. Так что еще во времена петра великого,
одновременно с учреждением в санкт-петербурге знаменитой
куншткамеры, в подражание ей тогдашняя соловецкая адми-
нистрация в лице бомбардирпоручика птахи и его полуроты
гренадер, учредило в тьмускорпиони "его величества пре-
чудесных и преудивительных кунштов камеру с острогом и
двумя банями". В те времена семьдесят шестой этаж был
вторым, о лифтах никто и слыхом не слыхал, и в "кунштов
камеру" было легче попасть, чем в баню. В дальнейшем же,
по мере повсеместного роста здания науки, доступ туда
все более затруднялся, а с появлением лифта прекратился
почти вовсе. А между тем "кунштов камера" все росла,
обогащаясь новыми экспонатами, превратившись при екате-
рине второй в "зоологических и прочих чудес натуры импе-
раторский музеум", затем при александре втором в "рос-
сийский императорский заповедник магических, спиритичес-
ких и оккультных феноменов" и, наконец, в государствен-
ную колонию необ'ясненных явлений при ниичаво академии
наук. Разрушительные последствия изобретения лифта меша-
ли использовать эту сокровищницу для научных целей. Де-
ловая переписка с тамошней администрацией была чрезвы-
Скачать книгу [0.10 МБ]
Пирамида