воспринимающих и исполнительных органов, дигестальную систему и
энергетическую систему. МЗ-8 является эмбриомеханическим устройством,
которое способно в любых условиях на любом сырье развертываться в любую
конструкцию, заданную программой. МЗ-8 предназначен...
- Вы, - сказал Сидоров Сорочинскому.
Сорочинский отбарабанил:
- Данный экземпляр МЗ-8 предназначен для испытания в земных
условиях. Программа стандартная, стандарт Шестьдесят четыре: развитие
зародыша в герметический жилой купол на шесть человек, с тамбуром и
кислородным фильтром.
Сидоров посмотрел в окно и спросил:
- Вес?
- Примерно полтора центнера.
Разнорабочие экспериментальной группы могли всего этого и не знать.
- Хорошо, - сказал Сидоров. - Теперь я сообщу вам то, чего вы не
знаете. Во-первых, Яйцо стоит девятнадцать тысяч человеко-часов
квалифицированного труда. Во-вторых, оно действительно весит полтора
центнера, и там, где понадобится, вы будете таскать его на себе.
Гальцев кивнул. Сорочинский сказал:
- Будем, Михаил Альбертович.
- Вот и прекрасно, - сказал Сидоров. - Вот сразу и начинайте. Катите
его к лифту и спустите в вестибюль. Затем отправляйтесь на склад и
получите регистрирующую аппаратуру. Затем можете идти по своим делам.
Явитесь со всем грузом на аэродром к десяти вечера. Попытайтесь не
опоздать.
Он повернулся и вышел. Позади раздался тяжелый гул: группа Сидорова
приступила к выполнению первого задания.
На рассвете грузопассажирский стратоплан сбросил птерокар с группой
над Вторым Курильским проливом. Гальцев с большим изяществом вывел
птерокар из пике, осмотрелся, поглядел на карту, поглядел на компас и
сразу отыскал Байково - несколько ярусов двухэтажных зданий из белого и
красного литопласта, охвативших полукругом небольшую, но глубокую бухту.
Птерокар, выворачивая жесткие крылья, приземлился на набережной. Ранний
прохожий (юноша в тельняшке и брезентовых штанах) объяснил им, где
находится управление. В управлении дежурный администратор острова, он же
старший агроном, пожилой сутулый айн, встретил их приветливо и пригласил
к завтраку.
Выслушав Сидорова, он предложил на выбор несколько невысоких сопок у
северного берега. Он говорил по-русски довольно чисто, только иногда
останавливался посередине слова, как будто не был уверен в ударении.
- Северный берег - это довольно далеко, - сказал он. - И туда нет
хорошей дороги. Но у вас есть птеро... кар. И потом, я не могу предложить
вам что-нибудь ближе. Я плохо понимаю в физических опытах. Но большая
часть острова занята под бахчи, баштаны, парники. Везде сейчас работают
школьни... ки. Я не могу рис... ковать.
- Никакого риска нет, - сказал Сорочинский легкомысленно. -
Совершенно никакого риска.
Сидоров вспомнил, как однажды он целый час просидел на пожарной
лестнице, спасаясь от пластмассового упыря, которому для
самосовершенствования понадобилась протоплазма. Правда, тогда еще не было
Яйца.
- Спасибо, - сказал он. - Нас вполне устраивает северный берег.
- Да, - сказал айн. - Там нет ни бахчей, ни парников. Там только
береза. И еще где-то там работают архео... логи.
- Археологи? - удивился Сорочинский.
- Спасибо, - сказал Сидоров. - Я думаю, мы отправимся сейчас же.
- Сейчас будет завтрак, - вежливо напомнил айн.
Они молча позавтракали. Прощаясь, айн сказал:
- Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь... как это... без
стес... нения.
- Нет, мы не будем... как это... стес... няться, - заверил
Сорочинский.
Сидоров глянул на него, а в птерокаре сказал:
- Если вы, юноша, позволите себе еще такую выходку, я вас выставлю с
острова.
- Прошу прощения, - сказал Сорочинский, сильно покраснев. Румянец
сделал его смуглое лицо еще более красивым.
На северном побережье действительно не было ни бахчей, ни парников и
была только береза. Курильская береза растет "лежа", стелется по земле, и
ее мокрые узловатые стволы и ветви образуют плотные, непроходимые
переплетения. С воздуха заросли курильской березы представляются
безобидными зелеными лужайками, вполне пригодными для посадки не очень
тяжелых машин. Ни Гальцев, который вел птерокар, ни Сидоров, ни
Сорочинский понятия не имели о курильской березе. Сидоров показал на
круглую сопку и сказал: "Здесь". Сорочинский робко взглянул на него и
сказал: "Хорошее место". Гальцев выпустил шасси и повел птерокар на
посадку прямо в центр обширного зеленого поля у подножия круглой сопки.
Крылья машины замерли, и через минуту птерокар с треском зарылся
носом в хилую зелень курильской березы. Сидоров услышал этот треск,
увидел миллион разноцветных звезд и на время потерял сознание.
Потом он открыл глаза и прежде всего увидел руку. Она была большая,
загорелая, и свежепоцарапанные пальцы ее словно нехотя перебирали клавиши
на пульте управления.
Рука исчезла, и появилось темно-красное лицо с голубыми глазами в
женских ресницах.
Сидоров, кряхтя, попробовал сесть. Очень болел правый бок, и саднило
лоб. Он потрогал лоб и поднес пальцы к глазам. Пальцы были в крови. Он
поглядел на Гальцева. Тот вытирал разбитый рот носовым платком.
- Мастерская посадка, - сказал Сидоров. - Вы меня радуете,
специалист по нематодам.
Гальцев молчал. Он прижимал к губам скомканный носовой платок, и
лицо его было неподвижно. Высокий дрожащий голос Сорочинского произнес:
- Он не виноват, Михаил Альбертович.
Сидоров медленно повернул голову и посмотрел на Сорочинского.
- Честное слово, не виноват, - повторил Сорочинский и отодвинулся. -
Вы посмотрите, куда мы сели.
Сидоров приоткрыл дверцу кабины, высунул голову наружу и несколько
секунд разглядывал вырванные с корнем, изломанные стволы, запутавшиеся в
Скачать книгу [0.02 МБ]
Пирамида