и осторожно, чтобы не уколоться, зажал между большим и указательным
пальцами. Потом он выключил свет и подождал немного, привыкая к темноте.
Но "булавка" молчала. Он отложил ее в сторону, нашарил другую и тоже зажал
между пальцами. Ничего. Он нажал посильнее, рискуя уколоться, и "булавка"
заговорила: слабые красноватые вспышки пробежали по ней и вдруг сменились
более редкими зелеными. Несколько секунд Рэдрик любовался этой странной
игрой огоньков, которая, как он узнал из "Докладов", должна была что-то
означать, может быть, что-то очень важное, очень значительное, а потом
положил "булавку" отдельно от первой и взял новую...
Всего "булавок" оказалось семьдесят три, из них говорили двенадцать,
остальные молчали. На самом деле они тоже должны были разговаривать, но
для этого пальцев было мало, а нужна была специальная машина величиной со
стол. Рэдрик снова зажег свет и к уже написанным цифрам добавил еще две. И
только после этого он решился.
Он засунул обе руки в мешок и, затаив дыхание, извлек и положил на
стол мягкий сверток. Некоторое время он смотрел на этот сверток, задумчиво
почесывая подбородок тыльной стороной ладони. Потом все-таки взял
карандаш, повертел его в неуклюжих резиновых пальцах и снова отбросил.
Достал еще одну сигарету и, не отрывая глаз от свертка, выкурил ее всю.
- Кой черт! - сказал он громко, решительно взял сверток и сунул его
обратно в мешок. - И все. И хватит.
Он быстро ссыпал "булавки" обратно в коробку и поднялся. Пора было
идти. Наверное, с полчасика можно было еще поспать, чтобы голова сделалась
яснее, но, с другой стороны, гораздо полезней прийти на место пораньше и
посмотреть, как и что. Он сбросил рукавицы, повесил фартук и, не выключив
света, вышел из чулана.
Костюм уже был разложен на кровати, и Рэдрик принялся одеваться. Он
завязывал галстук перед зеркалом, когда за его спиной тихонько скрипнули
половицы, раздалось азартное сопение, и он сделал хмурое лицо, чтобы не
рассмеяться.
- У! - крикнул вдруг рядом с ним тоненький голосок, и его схватили за
ногу.
- Ах! - воскликнул Рэдрик, падая в обморок на кровать.
Мартышка, хохоча и взвизгивая, немедленно вскарабкалась на него. Его
топтали, дергали за волосы и окатывали потоками разных сведений. Соседский
Вилли оторвал у куклы ногу. На третьем этаже завелся котенок, весь белый и
с красными глазами, - наверное, не слушался маму и ходил в Зону. На ужин
была каша с вареньем. Дядя Гуталин опять насосался и был больной, он даже
плакал. Почему рыбы не тонут, если они в воде? Почему мама ночью не спала?
Почему пальцев пять, а рук две, а нос один?.. Рэдрик осторожно обнимал
теплое существо, ползающее по нему, вглядывался в огромные, сплошь темные,
без белков, глаза, прижимался щекой к пухлой, заросшей золотым шелковистым
пушком щечке и повторял:
- Мартышка... Ах ты, Мартышка... Мартышка ты этакая...
Потом над ухом резко зазвонил телефон. Он протянул руку и взял
трубку.
- Слушаю.
Трубка молчала.
- Алло! - сказал Рэдрик. - Алло!
Никто не отзывался. Потом в трубке щелкнуло, и раздались короткие
гудки. Тогда Рэдрик поднялся, опустил Мартышку на пол и, уже больше не
слушая ее, натянул брюки и пиджак. Мартышка тарахтела не умолкая, но он
только рассеянно улыбался одним ртом, так что наконец ему было объявлено,
что папа язык проглотил, зубами закусил, и он был оставлен в покое.
Он вернулся в чулан, сложил в портфель то, что лежало на столе,
сбегал в ванную за кастетом, снова вернулся в чулан, взял портфель в одну
руку, корзину с мешком в другую, вышел, тщательно запер дверь чулана и
крикнул Гуте: "Я пошел!"
- Когда вернешься? - спросила Гута, выйдя из кухни. Она уже
причесалась и подкрасилась, и на ней был не халат, а домашнее платье,
самое его любимое - ярко-синее с большим вырезом.
- Я позвоню, - сказал он, глядя на нее, потом подошел, наклонился и
поцеловал в вырез.
- Иди уж, - тихо сказала Гута.
- А я? А меня? - заверещала Мартышка, пролезая между ними.
Пришлось наклониться еще ниже. Гута смотрела на него неподвижными
глазами.
- Чепуха, - сказал он. - Не беспокойся. Я позвоню.
На лестничной площадке этажом ниже Рэдрик увидел грузного человека в
полосатой пижаме, который возился с дверным замком у своей двери. Из
темных недр квартиры тянуло теплой кислятиной. Рэдрик остановился и
сказал:
- Добрый день.
Грузный человек опасливо посмотрел на него через могучее плечо и
что-то буркнул.
- Ваша супруга ночью к нам заходила, - сказал Рэдрик. - Будто мы
что-то пилим. Это какое-то недоразумение.
- А мне-то что! - проворчал человек в пижаме.
- Жена вчера вечером стирала, - продолжал Рэдрик. - Если мы вас
побеспокоили, прошу прощения.
- А я ничего не говорил, - сказал человек в пижаме. - Пожалуйста...
- Ну, я очень рад, - сказал Рэдрик.
Он спустился вниз, зашел в гараж, поставил корзину с мешком в угол,
навалил на нее старое сиденье, оглядел все напоследок и вышел на улицу.
Идти было недалеко: два квартала до площади, потом через парк и еще
один квартал до Центрального проспекта. Перед "Метрополем", как всегда,
блестел никелем и лаком разноцветный строй машин, лакеи в малиновых
куртках тащили в подъезд чемоданы, какие-то иностранного вида солидные
люди группками по-двое, по-трое беседовали, дымя сигарами, на мраморной
лестнице. Рэдрик решил пока не заходить туда. Он устроился под тентом
маленького кафе на другой стороне улицы, спросил кофе и закурил. В двух
шагах от него сидели за столиком трое чинов международной полиции в
штатском, они молча и торопливо насыщались жареными сосисками
по-хармонтски и пили темное пиво из высоких стеклянных кружек. По другую
сторону, шагах в десяти, какой-то сержант мрачно пожирал жареный
картофель, зажав вилку в кулаке. Голубая каска стояла вверх дном на полу
рядом с его стулом, ремень с кобурой висел на спинке. Больше в кафе
посетителей не было. Официантка, незнакомая пожилая женщина, стояла в
сторонке и время от времени зевала, деликатно прикрывая ладонью
раскрашенный рот. Было без двадцати девять.
Скачать книгу [0.13 МБ]
Пирамида