обработать глупого новичка. Максим отделался от него не без труда, а когда
Зеф вдруг захрапел сытым довольным храпом, еще долго лежал без сна,
вспоминая, сколько раз его здесь уже обманывали люди и обстоятельства.
Нервы его расходились. Он вспомнил процесс, отвратительный и лживый,
весь заранее отрепетированный, подготовленный еще до того, как группа
получила приказ напасть на башню, и письменные доносы какой-то сволочи,
которая знала о группе все и была, может быть даже членом группы, и фильм,
снятый с башни во время нападения, и свой стыд, когда он узнал на экране
себя самого, палящего из автомата по прожекторам... нет, по юпитерам,
освещавшим сцену этого страшного спектакля... В наглухо закупоренном
бараке было отвратительно душно, кусались паразиты, воспитуемые бредили, а
в дальнем углу барака при свете самодельной свечки резались в карты и
хрипло орали друг на друга привилегированные.
А на другой день обманул Максима и лес. Здесь шагу нельзя было
ступить, не наткнувшись на железо: на мертвое, проржавевшее насквозь
железо, готовое во всякую минуту убить; на тайно шевелящееся, целящееся
железо; на движущееся железо, слепо и бестолково распахивающее остатки
дорог. Земля и трава отдавали ржавчиной, на дне лощин копились
радиоактивные лужи, птицы не пели, а хрипло вопили, словно в предсмертной
тоске, животных не было, и не было даже лесной тишины - то справа, то
слева бухали и грохотали взрывы, в ветвях клубилась сизая гарь, а порывы
ветра доносили рев изношенных двигателей...
И так пошло: день - ночь, день - ночь. Днем они уходили в лес,
который не был лесом, а был древним укрепленным районом. Он был буквально
нафарширован автоматическими боевыми устройствами, самодвижущимися
пушками, ракетами на гусеницах, огнеметами, газометами, и все это не
умерло за двадцать с лишним лет, все продолжало жить своей ненужной
механической жизнью, все продолжало целиться, наводиться, изрыгать свинец,
огонь, смерть, и все это нужно было задавить, взорвать, убить, чтобы
расчистить трассу для строительства новых излучающих башен. А ночью Вепрь
по-прежнему молчал, а Зеф снова и снова приставал к Максиму с расспросами
и был то прямолинеен до глупости, то хитроумен и ловок на удивление. И
была грубая пища, и странные песни воспитуемых, и кого-то били по лицу
гвардейцы, и дважды в день все в бараках и в лесу корчились под лучевыми
ударами, и раскачивались на ветру повешенные беглые...
День - ночь, день - ночь...
- Зачем вы хотели его остановить? - спросил вдруг Вепрь.
Максим быстро сел. Это был первый вопрос, который ему задал
однорукий.
- Я хотел посмотреть, как он устроен.
- Бежать собрались?
Максим покосился на Зефа и сказал:
- Да нет, дело не в этом. Все-таки танк, боевая машина...
- А зачем вам танк? - спросил Вепрь. Он говорил так, словно рыжего
провокатора здесь не было.
- Не знаю, - проговорил Максим. - Над этим еще надо подумать. Их
здесь много таких?
- Много, - вмешался рыжий провокатор. - И танков здесь много, и
дураков здесь тоже всегда хватало... - Он зевнул. - Сколько раз уже
пробовали. Залезут, покопаются-покопаются, да и бросят. А один дурак - вот
вроде тебя - тот и вовсе взорвался.
- Ничего, я бы не взорвался, - холодно сказал Максим. - Эта машина не
из сложных.
- А зачем она вам все-таки? - спросил однорукий. Он курил, лежа на
спине, держа цигарку в искусственных пальцах. - Предположим, вы наладите
ее. Что дальше?
- На прорыв через мост, - сказал Зеф, хохотнув.
- Почему бы и нет? - спросил Максим. Он положительно не знал, как
себя держать. Этот рыжий, кажется, все-таки не провокатор. Массаракш, чего
они вдруг пристали?
- Вы не доберетесь до моста, - сказал однорукий. - Вас тридцать три
раза расстреляют. А если даже доберетесь, то увидите, что мост разведен.
- А по дну реки?
- Река радиоактивна, - сказал Зеф и сплюнул. - Если бы это была
человеческая река, не надо было бы никаких танков. Переплывай ее в любом
месте, берега не охраняются. - Он снова сплюнул. - Впрочем, тогда бы они
охранялись... Так что, юноша, не пыли. Ты попал сюда надолго,
приспосабливайся. Приспособишься - дело будет. А не станешь слушать
старших, еще сегодня можешь узреть Мировой свет.
- Убежать нетрудно, - сказал Максим. - Убежать я мог бы прямо
сейчас...
- Ай да ты! - восхитился Зеф.
- ...и если вы намерены и дальше играть в конспирацию... - продолжал
Максим, демонстративно обращаясь только к Вепрю, но Зеф снова прервал его:
- Я намерен выполнить сегодняшнюю норму, - заявил он, поднимаясь. -
Иначе нам не дадут сегодня жрать. Пошли!
Он ушел вперед, шагая вперевалку между деревьями, а Максим спросил
однорукого:
- Разве он политический?
Однорукий быстро взглянул на него и сказал:
- Что вы, как можно!
Они пошли за Зефом, стараясь ступать след в след. Максим шел
замыкающим.
- За что же он сидит?
- За неправильный переход улицы, - сказал однорукий, и у Максима
опять пропала охота разговаривать.
Они не прошли и сотни шагов, как Зеф скомандовал: "Стой!" и началась
работа. "Ложись!" - заорал Зеф. Они бросились плашмя на землю, толстое
дерево впереди с протяжным скрипом повернулось, выдвинуло из себя длинный
тонкий орудийный ствол, пошевелило им из стороны в сторону, как бы
примериваясь, затем что-то зажужжало, раздался щелчок, и из черного дула
лениво выползло облачко желтого дыма. "Протухло", - сказал Зеф деловито и
поднялся первым, отряхивая штаны. Дерево с пушкой они подорвали. Потом
было минное поле, потом холм-ловушка с пулеметом, который не протух и
долго прижимал их к земле, грохоча на весь лес; потом они попали в
настоящие джунгли колючей проволоки, еле продрались, а когда все-таки
продрались, по ним открыли огонь откуда-то сверху, все вокруг рвалось и
горело, Максим ничего не понимал, однорукий молча и спокойно лежал лицом
вниз, а Зеф палил из гранатомета в небо и вдруг заорал: "Бегом, за мной!"
и они побежали, а там, где они только что были, вспыхнул пожар. Зеф
Скачать книгу [0.27 МБ]
Пирамида