вечеринка, я за ней... м-м-м... ну, немножко ухаживал и пошел
ее провожать. Мы очень мило беседовали по дороге, потом она
вдруг сказала: "Ну, пора расставаться", поцеловала меня в щеку,
и не успел я опомниться, как она уже нырнула в этот дом. Я,
признаться, подумал тогда, что она там живет...
-- Понятно, -- сказал Андрей. -- На вечеринке вы,
вероятно, пили?
Саари сокрушенно хлопнул себя ладонями по коленям.
-- Нет, господин следователь, -- сказал он. -- Ни капли.
Пить мне нельзя, врачи не рекомендуют.
Андрей сочувственно покивал.
-- А вы не помните, случайно, были у этого здания печные
трубы?
-- Да, конечно, помню. Должен вам сказать, вид этого
здания как-то поражает воображение, так что оно и сейчас стоит
у меня перед глазами. Там была такая черепичная крыша и три
довольно высокие трубы. Из одной, помнится, шел дым, и я
подумал еще тогда, как у нас все-таки много еще сохранилось
домов с печным отоплением...
Момент настал. Андрей осторожно положил карандаш поперек
протоколов, чуть подался вперед и пристально, значительно
сощуренными глазами уставился на Эйно Саари, саксофониста:
-- В ваших показаниях имеют место несообразности. Во
первых, как обнаружила экспертиза, вы, находясь на улице
Попугаев, никак не могли видеть ни крыши, ни печных труб
трехэтажного здания.
У Эйно Саари, завравшегося саксофониста, отвисла челюсть,
глаза растерянно забегали.
-- Далее. Как установлено следствием, улица Попугаев в
ночное время не освещается вообще, и потому совершенно
непонятно, каким образом в кромешной ночной темноте, за триста
метров до ближайшего фонаря, вы различили такую массу деталей,
цвет здания, старинный кирпич, медную ручку на двери, форму
окон и, наконец, дым из трубы. Я хотел бы узнать, как вы
объясняете эти несообразности.
Некоторое время Эйно Саари беззвучно открывал и закрывал
рот. Потом он судорожно глотнул всухую и проговорил:
-- Ничего не понимаю... Вы меня совсем растеряли... Мне
это просто и в голову не приходило...
Андрей выжидательно молчал.
-- Действительно, как я об этом раньше не подумал... Ведь
на этой улице Попугаев было совершенно темно! Не то что домов
-- тротуара под ногами не видно было... И крыша... Я же стоял у
самого дома, у крыльца... Но я совершенно отчетливо помню и
крышу, и кирпичи, и дым из трубы -- такой белесый ночной дымок,
как будто освещенный луной...
-- Да, странно, -- произнес Андрей деревянным голосом.
-- И ручка на дверях... Такая медная, отполированная
многими прикосновениями... этакое хитрое сплетение цветов,
листиков... Я бы мог ее сейчас нарисовать, если бы умел
рисовать... И в то же время темнота была абсолютная -- я лица
Эллы не различал, только по голосу чувствовал, что она
улыбается, когда...
В расширенных глазах Эйно Саари появилась какая-то новая
мысль. Он прижал руку к груди.
-- Господин следователь! -- сказал он отчаянным голосом.
-- У меня в голове сейчас сумятица, но я отчетливо понимаю, что
свидетельствую против себя, навожу вас на подозрения. Но я --
человек честный, родители мои были честнейшие, глубоко
религиозные люди... Все, что я вам сейчас говорю, есть полная и
чистейшая правда! Все именно так и было. Просто раньше мне это
не приходило в голову. Была кромешная тьма, я стоял у самого
дома, и в то же время я помню каждый кирпичик, а черепичную
крышу вижу так, будто она вот тут, рядом со мной... и три
трубы... И дымок.
-- Гм... -- сказал Андрей и постучал пальцами по столу. --
А, может быть, вы не сами все это видели? Может быть,
кто-нибудь вам об этом рассказывал?.. До случая с госпожой
Стремберг вам приходилось слышать о Красном Здании?
Глаза Эйно Саари вновь смятенно забегали.
-- Н-н-н.. не припоминаю... -- проговорил он. -- Потом --
да. Уже когда Элла пропала, когда я ходил в полицию... когда
был уже объявлен розыск... потом было много разговоров. Не до
этого... Господин следователь! -- сказал он торжественно. -- Я
не могу поклясться, что я ничего не слышал о Красном Здании
раньше, до исчезновения Эллы, но я могу поклясться, что ничего
не помню об этом.
Андрей взял ручку и принялся писать протокол. Одновременно
Скачать книгу [0.31 МБ]
Пирамида