Девушка так крепко вцепилась в руль, что у нее побелели костяшки пальцев. Она заставила шевелиться свои уставшие мысли, чтобы проанализировать все. Ее жажду отомстить за отца, за Роба затмили время и безумные события последних семи месяцев. Она была уже совсем не той девчонкой, которая беспомощно и одиноко стояла перед закрытым моргом, где находилось тело ее отца, и клялась отомстить неизвестному убийце. В отличие от Сола, ею больше не двигало стремление к возмездию и справедливости.
Натали взглянула на дом Фуллер. Нет, сейчас ею руководило нечто похожее на то, что подвигло ее стать учительницей. Оставить Мелани Фуллер в живых — все равно что бежать из школы, в которой среди ничего не подозревающих детей ползает смертельно ядовитая змея.
Руки Натали дрожали, когда она надевала пояс и вставляла в него тяжелые "пакеты с Си-4. В мониторе энцефалографа нужно было заменить батарейки, и она провела страшную минуту, вспомнив, что оставила дополнительное снаряжение в одном из мешков в микроавтобусе. Непослушными пальцами ей все же удалось открыть радиопередатчик и переставить батарейки.
Два контакта никак не приклеивались, и Натали оставила их болтаться, присоединив пусковой механизм к детонаторам Си-4. Главный детонатор был электрическим, но присутствовал еще и механический таймер обратного отсчета, и катушка запала, которую они с Солом рассчитали на временной отрезок в тридцать секунд. Натали похлопала себя по карманам в поисках зажигалки, которую она так долго носила с собой, но та, вероятно, осталась на острове вместе с остальным содержимым ее сумки. В бар дачке, между картами штата она обнаружила единственный пакетик спичек, что они прихватили из ресторана, когда останавливались в Тульсе, и сунула в карман.
Окинув взглядом вещи, разложенные на сиденье, девушка включила двигатель. Как-то, когда ей было лет семь, один приятель подбил ее прыгнуть с вышки в новом муниципальном бассейне. То была вышка для взрослых ныряльщиков, самая верхняя из шести, к тому же Натали плавать едва умела. Тем не менее она уверенно прошла мимо спасателя, оживленно болтавшего с девушкой и не обратившего внимания на семилетку, взобралась по лестнице, казавшейся бесконечной, подошла к краю узкой доски и прыгнула в бассейн, который находился где-то далеко внизу.
Тогда Натали понимала, точно так же, как и теперь, что стоит задуматься — и все будет кончено. Единственный способ осуществить какое-то действие — это не допускать ни единой мысли о последствиях. Она тронула машину и поехала по тихой улице, наверняка зная, как и в бассейне, что обратного пути у нее нет:
«Неужели это я?»
После возвращения старухи территория дома была обнесена кирпичной стеной в шесть футов с четырехфутовой железной решеткой поверх кирпичной кладки. Однако первоначальные узорные ворота с металлическими решетками сохранились. Они были заперты, но боковые зацементированные крепления выглядели не слишком надежными, фургон Натали резко свернул вправо, подпрыгнул на поребрике, так что лязгнули зубы, и въехал в ворота.
Верхушка ворот рухнула вниз, превратив ветровое стекло в паутину трещин, правое крыло машины задело декоративный фонтан и оторвалось, фургон пересек двор, подминая под себя кустарник и карликовые деревья, и врезался в фасад дома. Натали забыла пристегнуть ремень. От удара ее швырнуло вперед, а затем отбросило назад — на лбу набухла шишка, перед глазами поплыли красные круги, ей показалось, что ее сейчас стошнит. Во второй раз она так сильно прикусила язык, что снова почувствовала во рту привкус крови. Тщательно разложенное на сиденье оружие грохнулось на пол.
«Отличное начало», — смутно подумала Натали. И наклонилась, чтобы поднять кольт и амлульное ружье.
Коробка с ампулами вместе с дополнительными обоймами к «кольту» закатилась куда-то под сиденье. Она решила не возиться с ними — пока и то, и другое оружие у нее было заряжено.
Открыв ногой дверь, Натали ступила в предрассветную тьму. До нее доносился лишь звук воды, вытекавшей из разбитого фонтана и капающей из сплющенного радиатора фургона, но она не сомневалась — ее вторжение было настолько шумным, что могло поднять на ноги полквартала. У нее оставались считанные минуты сделать то, что она должна была сделать.
Натали намеревалась выбить входную дверь, обрушив на нее три тысячи фунтов автомобильного веса, но промахнулась. С «кольтом» за ремнем и ампульным ружьем в правой руке она толкнула дверь. Вдруг Мелани облегчит ей задачу? Но дверь оказалась заперта. Натали вспомнила, что видела раньше целый набор затейливых замков и цепочек. Она положила ампульное ружье на крышу фургона, достала с заднего сиденья топор и принялась за работу с той стороны, где находились петли. После шести мощных ударов пот уже стекал с нее ручьем, заливая глаза. После восьмого удара дерево возле петель подалось и стало расщепляться. После десятого удара дверь распахнулась, продолжая с левой стороны держаться на цепях и запорах.
Натали перевела дыхание, сдержала накатившую снова волну тошноты и отшвырнула топор в кусты. По-прежнему ни воя сирен снаружи, ни каких-либо передвижений внутри дома слышно не было. Зеленое свечение со второго этажа продолжало проникать во двор, освещая траву болезненным светом.
Натали вытащила «кольт» и загнала пулю в патронник, вспомнив, что осталось семь вместо восьми — после случайного выстрела в «Сессне». Взяв ампульное ружье, она помедлила. «Наверное, я выгляжу глупо со стволом в каждой руке», — подумала девушка. Отец сказал бы, что она похожа сейчас на его любимого ковбоя Хута Гибсона. Натали никогда не видела фильма с Хутом Гибсоном, но до сей поры тоже считала его своим любимым ковбоем.
Открыв пошире дверь, она вошла в темный затхлый коридор, не задумываясь о том, что будет дальше. Ее поражало лишь, что сердце у человека может колотиться с такой силой, при этом не разрывая грудной клетки.
Футах в шести от двери на стуле сидел Зубатка. Его мертвые глаза смотрели на Натали, сквозь отвисшую нижнюю челюсть была пропущена бечевка, на которой висел грубо выполненный плакат. В тусклом свете, лившемся со двора, Натали разобрала надпись, сделанную фломастером: «Убирайся!»
«Может, ее уже нет, может, ее уже нет», — подумала Натали, обходя Зубатку и направляясь к лестнице.
Из дверей столовой справа выскочил Марвин, а через долю секунды вход в гостиную перекрыл Калли.
Натали выстрелила Марвину в грудь ампулой с транквилизатором и бросила на пол теперь уже ненужное ружье. Левой рукой ей пришлось стремительно перехватить запястье Марвина, когда он занес мясницкий нож в смертоносном ударе. Ей удалось притормозить его движение, но острие все же на полдюйма вошло в ее левое плечо, пока она пыталась воспрепятствовать его напору, выворачивая ему руку и вращая парня в каком-то безумном танце. Калли обхватил их обоих своими огромными обнаженными лапищами. Чувствуя, как его пальцы сжимают горло, и понимая, что великану потребуется несколько секунд на то, чтобы сломать ей шею, Натали просунула «кольт» под левой рукой Марвина, уперлась стволом в мягкий живот Калли и дважды выстрелила. Звуки выстрелов были еле слышны.
На тупом лице Калли внезапно появилось выражение обиженного ребенка, пальцы его разжались, он попятился, по дороге ухватившись за дверной косяк, словно пол вдруг принял вертикальное положение. Невероятным физическим усилием, от которого буграми вздулись мышцы на его руках, он преодолел невидимую силу, увлекавшую его назад, и принялся карабкаться по этой воображаемой стене. Вытянув вперед правую руку, Калли старался найти Натали.
Опершись на внезапно начавшее проседать плечо Марвина, Натали выстрелила еще два раза — первая пуля прошла навылет через ладонь Калли и попала ему в живот, вторая срезала мочку левого уха так ровно, словно это был какой-то волшебный фокус.
Натали почувствовала, что ее душат рыдания, и закричала: «Падай же! Падай!» Но гигант не упал, он снова уцепился за дверной косяк и начал потихоньку оседать синхронно с Марвином, словно в замедленной съемке. Нож с грохотом упал. Натали успела подхватить голову негра, прежде чем он врезался лицом в отполированное дерево, уложив его у ног Зубатки, она повернулась обратно и начала поводить стволом из стороны в сторону, прикрывая дверь в столовую и короткий коридорчик в кухню.
Никого.
Все еще всхлипывая и хватая ртом воздух, Натали стала подниматься по длинной лестнице. По дороге она нажала на выключатель, но хрустальная люстра, нависавшая над прихожей и площадкой верхнего этажа, так и не зажглась. Еще пять ступеней — и Натали уже различала то зеленоватое свечение, сочившееся из-под двери спальни Мелани Фуллер.
Заставив себя собраться и замолчать, она расстегнула пояс со взрывчаткой и перекинула его через левую руку так, чтобы механический таймер, установленный на тридцать секунд, был повернут кверху. Его можно будет привести в действие одним нажатием кнопки. Натали бросила взгляд на монитор энцефалографа. На нем по-прежнему мигала зеленая лампочка, пусковой механизм был все так же соединен с детонатором Си-4. Она выждала еще двадцать секунд, чтобы предоставить возможность старухе сделать ход, если она собиралась делать его.
Стояла мертвая тишина.
Натали выглянула на площадку. Слева от входа в спальню Мелани стояло одинокое плетеное кресло — наверно именно в нем мистер Торн проводил свои ночные бдения. Заглянуть за угол, в темный коридор, уходивший налево в глубину дома, она не могла.
Услышав шум внизу, Натали обернулась, но увидела лишь три тела, распластанные на полу прихожей. Калли теперь лежал, уткнувшись лбом в пол. Натали снова повернулась к двери, подняла ствол «кольта» и ступила на площадку. Она ожидала, что на нее набросятся из темного коридора, приготовилась к этому и чуть не выстрелила в мрачную пустоту, но оттуда никто не появился. Коридор был пуст, выходящие в него двери — закрыты.
Натали подошла к дверям спальни Мелани. Откуда-то снизу вдруг послышалось громкое тиканье часов. Или какое-то движение, или легкий порыв воздуха коснулся ее щеки, но что-то заставило Натали в этот момент посмотреть вверх, на утопавший во мраке потолок и еще более темный квадрат — маленький люк, ведущий на чердак. Люк был открыт, и в его проеме застыло напряженное, готовое к прыжку тельце шестилетнего ребенка, — его недетское лицо искажала безумная улыбка, пальцы со стальными ногтями изогнулись, как когти.
Натали попыталась отскочить в сторону и одновременно выстрелить вверх, но Джастин уже летел вниз с громким шипением, так что пуля врезалась в дерево. Его стальные когти разодрали правую руку Натали и выбили у нее «кольт».
Она попятилась, подняв левую руку со взрывчаткой, как щит. Когда Натали была маленькой, каждый Хэллоуин она отправлялась на дешевую распродажу и покупала себе «ведьмины когти», приклеивала их на пальцы и щеголяла с трехдюймовыми наманикюренными ногтями. Однако накладные ногти Джастина были стальными и столь же острыми, как скальпель. Непроизвольно в мозгу Натали возникла картинка: Калли или какой-нибудь другой суррогат Мелани Фуллер изготавливает стальные тигли, заливает их расплавленным оловом и смотрит, как ребенок опускает в них пальцы, ждет, пока олово застынет и затвердеет.
Джастин снова бросился на Натали. Девушка прислонилась спиной к стене и инстинктивно подняла руку. Когти Джастина глубоко вонзились в пояс, прорвали брезент, пластиковую обертку и само вещество взрывчатки. Когда по меньшей мере два из них прорезали ее руку, Натали стиснула зубы, чтобы не закричать от боли.
С победным шипением Джастин сорвал пояс со взрывчаткой с Натали и швырнул его через перила. В коридоре послышался глухой удар, когда там приземлились двенадцать фунтов инертной взрывчатки. Натали опустила глаза и увидела свой «кольт», лежащий между двумя столбиками перил. Не успела она сделать и полшага к оружию, как к нему подлетел Джастин и, поддав его своей синей кроссовкой, отправил вниз.
Натали попыталась обойти Джастина справа, но мальчишка прыгнул, перекрывая ей дорогу. И тут она заметила массивное тело Калли, с трудом ползущее по лестнице. Он уже преодолел треть пути, оставляя за собою кровавый след.
Натали бросилась бегом в коридор и резко остановилась, понимая, что именно этого и хотела от нее старуха. Одному Богу известно, что ожидало ее в этих темных комнатах.
Джастин поспешно двинулся к ней, делая резкие движения своими ужасными когтями. Натали быстро повернулась и, схватив правой окровавленной рукой плетеное кресло, подняла его вверх. Одна из ножек кресла попала Джастину в рот, но он продолжал приближаться, размахивая руками, как одержимый. Лезвия его когтей ободрали ножки кресла и вырвали плетеное сиденье. Изогнувшись, мальчик бросился на Натали, норовя попасть в бедренную артерию. Не выпуская кресла из рук, она попыталась сбить его с ног и пригвоздить к полу, но он делал ложный выпад вправо, влево, наносил удар, отскакивал и снова бросался. Подошвы его кроссовок мягко поскрипывали на полированном полу.
Натали удавалось отражать атаки Джастина, но ее израненные руки уже начинали дрожать от усталости. Колотая рана на левой руке болела так, словно доходила до самой кости. С каждой атакой она отступала все дальше, пока не оказалась прижатой спиной к дверям спальни Мелани Фуллер. Несмотря на то что у нее не было времени на размышления, Натали живо представила себе, как дверь распахивается и она падает прямо в поджидающие ее старческие руки, навстречу клацающим челюстям...
Но дверь не открывалась.
Джастин, не обращая внимания на ножки кресла, впивавшиеся ему в грудь и горло, пытался дотянуться до Натали. Ему это никак не удавалось, и он, вцепившись своими когтями в деревянную основу сиденья, попробовал отнять у Натали ее единственное средство защиты или разломать его пополам. Летели щепки, но кресло продолжало держаться.
И тут откуда-то из глубины сознания до Натали донесся сухой, педантичный голос Сола: «Она использует тело ребенка, Натали, и его возможности. Преимущество Мелани — в ее страхе и ярости. Твое преимущество — в росте, весе, концентрации и способности сохранять равновесие. Воспользуйся этим».
Джастин зашипел, как закипающий переполненный чайник, и, пригнувшись, снова прыгнул на Натали. Над краем площадки уже показалась лысая голова Калли.
Натали встретила наскок Джастина, обеими руками выставив кресло перед собой и нажав на него всем своим весом, так, что мальчишка оказался между расщепленными ножками кресла. Он отлетел назад к полированным перилам. Старое дерево затрещало, но не сломалось.
Юркий как ласка и быстрый как кот Джастин вскочил на перила шириной в пять дюймов, мгновенно восстановил равновесие и приготовился прыгнуть на Натали сверху. Не медля ни секунды, девушка шагнула вперед, перехватила кресло, как бейсбольную биту, и, размахнувшись, нанесла такой удар, что Джастин полетел с перил как мячик.
Единый вопль вырвался из глоток Джастина, Калли и еще бесчисленного количества суррогатов за закрытой дверью Мелани Фуллер, но с ребенком, увы, еще не было покончено. Он успел уцепиться своими крючковатыми пальцами за массивную люстру, свисавшую чуть ниже уровня площадки, и принялся карабкаться вверх, балансируя на высоте пятнадцати футов над полом.
Не веря своим глазам, Натали уронила кресло, Калли добрался уже до последней ступеньки и продолжал подтягиваться. С чудовищной усмешкой на лице Джастин начал раскачивать люстру взад и вперед. С каждым разом его вытянутая рука оказывалась все ближе и ближе к перилам.
В свое время — по меньшей мере век назад — эта люстра могла бы выдержать вес, даже в десять раз превосходящий вес Джастина. Железная цепь и болты металлического якоря по-прежнему были крепкими. Но девятидюймовая деревянная балка, к которой крепилась арматура, уже более ста лет терпела влажность Южной Каролины, осаждавших ее насекомых и полное пренебрежение со стороны хозяйки. И вот балка не выдержала, и Джастин полетел вниз, увлекая за собой люстру, кусок штукатурки длиной футов в пять, электрические провода, болты и сгнившее дерево. Шум внизу был поистине впечатляющим. Осколки разбитого хрусталя брызнули во все стороны. Натали подумала про взрывчатку и «кольт», которые она там оставила, но они уже прочно были похоронены внизу под обвалом.
«А где же полиция? Соседи?» И тут она вспомнила, что в предыдущие вечера большинство домов на этой улице стояли с темными окнами, вероятно, их хозяева отсутствовали или были весьма преклонного возраста. Ее вторжение казалось ей достаточно громким и вызывающим, но вполне возможно, что никто не обратил внимания на машину и не сообразил, откуда доносится такой шум. К тому же ее наверняка не было видно с улицы из-за высоких кирпичных стен, которыми Мелани отгородилась от всех, а густая тропическая растительность в этом квартале могла заглушать и искажать звуки выстрелов. Или соседи просто решили ни во что не вмешиваться. Натали посмотрела на свои залитые кровью часы. Прошло менее трех минут с тех пор, как она вошла в дом.
Калли вылез на площадку и устремил на девушку свой идиотский взгляд. Беззвучно всхлипывая, Натали подняла кресло и трижды ударила им великана по голове. Одна из ножек, переломившись, отлетела к стене, а Калли, пересчитывая ступени, съехал вниз.
Натали с ужасом смотрела, как его залитое кровью лицо снова приподнялось, руки и ноги дернулись и он опять, повинуясь приказу старухи, пополз вверх по лестнице.
Скачать книгу [0.74 МБ]
Пирамида