24
КРОЗЬЕ
_70°_05'_северной_широты,_98°_23'_западной_долготы_
_31_декабря_1847_г._
Сочельник и Рождество на «Терроре» прошли тихо, почти незаметно, но второй Большой Венецианский карнавал в канун Нового года восполнит упущенное.
На протяжении четырех суток бушевали снежные бури - столь сильные, что несколько предшествовавших Рождеству дней никто не покидал пределы корабля и время вахт пришлось сократить до часа,- и сочельник и сам священный день отмечали в полумраке жилой палубы. Мистер Диггл приготовил праздничные обеды, состряпав с полдюжины разных блюд из последних остатков неконсервированной соленой свинины и рубленой зайчатины, замаринованной в бочках. Вдобавок кок - по рекомендации интендантов мистера Кенли, мистера Рода и мистера Дэвида Макдональда, а равно под строгим контролем судовых врачей Педди и Александра Макдональда - отобрал несколько банок голднеровских консервов, сохранившихся лучше других, в том числе черепаховый суп, говядину по-фламандски, фаршированного трюфелями фазана и телячий язык. Помощники мистера Диггл а очистили от плесени и нарезали последние головки сыра, оба дня подававшегося на десерт, а капитан Крозье пожертвовал последние пять бутылок бренди из тайных запасов винной кладовой, предназначенных для особых случаев.
Настроение оставалось похоронным. И офицеры в холодной кают-компании, и матросы в своем чуть более теплом кубрике (оставшегося в трюме угля уже не хватало на дополнительный обогрев жилой палубы, даже в Рождество) несколько раз пытались запеть, но все песни замирали после нескольких куплетов. Светильное масло надлежало беречь, и потому жилая палуба выглядела не веселее уэльского рудника, освещенного несколькими мерцающими свечами. Брусья шпангоута и бимсы покрывала ледяная корка, одеяла и шерстяные вещи мужчин оставались влажными. Повсюду шмыгали крысы.
Бренди немного подняло настроение, но не настолько, чтобы рассеять мрак, царивший на корабле и в душах людей. Крозье вышел в кубрик, чтобы поболтать с матросами, и несколько человек вручили ему подарки - крохотный кисет сэкономленного табака; резную фигурку бегущего белого медведя; большую картонную маску, изображающую человеческое лицо с выражением страха (преподнесенную, несомненно, в шутку и наверняка не без опасения, как бы грозный капитан не наказал дарителя за фетишизм); залатанную красную шерстяную фуфайку, принадлежавшую недавно умершему другу одного матроса; и полный комплект вырезанных из кости шахматных фигур от капрала морской пехоты Роберта Хопкрафта (одного из самых спокойных и скромных мужчин в экспедиции и того самого, который получил перелом восьми ребер, перелом ключицы и вывих руки во время нападения существа на маскировочную палатку сэра Джона в июне). Крозье поблагодарил всех, пожал каждому руку, похлопал по плечу и вернулся обратно в офицерскую столовую, где настроение было чуть повеселее благодаря неожиданному пожертвованию первого лейтенанта Литт-ла в виде двух бутылок виски, которые он тайно хранил почти три года.
Пурга прекратилась утром 26 декабря - снега намело на двенадцать футов выше носа и на шесть футов выше планширя правого борта в передней четверти судна,- и, откопав «Террор» из-под снежных завалов и расчистив отмеченную ледяными пирамидами тропу между кораблями, люди занялись подготовкой к мероприятию, которое они называли Вторым Большим Венецианским карнавалом - первым, заключил Крозье, считался карнавал, в котором он принимал участие в бытность свою гардемарином во время неудачной полярной экспедиции Пар-ри в 1824 году.
Непроглядным темным утром 26 декабря Крозье и первый лейтенант Эдвард Литтл поручили наблюдение за рабочими бригадами, занятыми на расчистке корабля и прилегающей к нему территории от снега, Ходжсону, Хорнби и Ирвингу, а сами совершили трудный и долгий переход через снежные заносы к «Эребусу». Крозье испытал легкое потрясение, увидев, что Фицджеймс продолжает терять в весе - мундир и брюки теперь были ему велики на несколько размеров, хотя стюард явно предпринимал попытки ушивать их,- и испытал изрядное потрясение во время разговора с ним, когда осознал, что командир «Эребуса» его почти не слушает. Фицджеймс производил впечатление человека, который только делает вид, будто поддерживает беседу, но на самом деле прислушивается к музыке, играющей в соседнем помещении.
- Ваши люди красят парусину там на льду,- сказал Крозье.- Я видел, как они готовят баки с зеленой, синей и даже черной краской. Для запасного паруса, находящегося в отлич ном состоянии. По-вашему, такое допустимо, Джеймс?
Фицджеймс рассеянно улыбнулся.
- Вы действительно полагаете, что парус нам еще понадобится, Френсис?
- Очень на это надеюсь,- проскрежетал Крозье.
Фицджеймс продолжал улыбаться слабой безмятежной улыбкой, приводившей Крозье в бешенство.
- Вам следует заглянуть в наш трюм, Френсис. Разрушительный процесс ускорился со времени, когда мы обследовали повреждения в последний раз, за неделю до Рождества. «Эре-бус» не продержится на плаву и часа. Руль расколот в щепки, а он был запасным.
- Можно поставить аварийный,- сказал Крозье, подавляя желание заскрипеть зубами и сжать кулаки.- Плотники могут укрепить треснувшие брусья шпангоута. Я планирую до наступления весенней оттепели вырубить во льду яму вокруг обоих кораблей, подобие сухого дока глубиной футов восемь. Таким образом мы получим доступ к наружной обшивке корпуса.
- Весенней оттепели? - Фицджеймс улыбнулся почти снисходительно.
Крозье решил переменить тему.
- Вас не беспокоит намерение людей устроить этот венецианский карнавал?
С полным безразличием к правилам хорошего тона Фицджеймс небрежно пожал плечами.
- С какой стати мне беспокоиться? Не знаю, как на вашем корабле, Френсис, но на «Эребусе» Рождество прошло в самой тягостной атмосфере. Людям необходимо какое-то развлечение для поднятия духа.
Относительно тягостной атмосферы Рождества Крозье ничего не мог возразить.
- Но бал-маскарад на льду, в кромешной тьме зимнего дня? - сказал он.- Сколько матросов погибнет, став жертвой зверя, подстерегающего там добычу?
- А скольких мы потеряем, коли спрячемся на кораблях? - спросил Фицджеймс, все с той же слабой улыбкой и рассеянным выражением лица.- И у вас же все прошло нормально, когда вы устраивали первый Венецианский карнавал с Хопп-нером и Парри в двадцать четвертом году.
Крозье потряс головой.
- Он состоялся всего через два месяца после того, как нас заперло льдами,- мягко сказал он.- Вдобавок и Парри, и Хоппнер были просто помешаны на дисциплине. При всей легкомысленности подобных забав и при всей любви обоих капитанов к театрализованным представлениям, Эдвард Парри всегда повторял: «маскарады без бесчинства» и «карнавалы без излишеств». У нас с дисциплиной дела обстоят хуже, Джеймс.
Фицджеймс наконец утратил рассеянный вид.
- Капитан,- холодно произнес он,- вы обвиняете меня в ослаблении дисциплины на моем корабле?
- Нет, нет, нет,- сказал Крозье, сам не зная, обвиняет он молодого человека или еще нет.- Я просто говорю, что мы торчим во льдах третий год, а не третий месяц, как было в случае с Парри и Хоппнером. Ослабление дисциплины, сопутствующее болезням и упадку морального духа, в подобных обстоятельствах неизбежно.
- Так не значит ли это, что тем более следует позволить людям развлечься? - спросил Фицджеймс, по-прежнему холодным тоном.
Его бледные щеки слегка порозовели при замечании начальника, истолкованном как критическое.
Крозье вздохнул. Теперь уже слишком поздно отменять чертов маскарад, осознал он. Люди закусили удила, и с особым воодушевлением подготовкой к карнавалу на «Эребусе» занимались именно те матросы, которые - как помощник конопатчика Хикки на «Терроре» - первыми поднимут мятеж, когда наступит момент. Искусство капитана, знал Крозье, заключается в том, чтобы не допустить наступления такого момента. Он действительно не знал, поможет карнавал делу или, наоборот, повредит.
- Хорошо, - после долгой паузы сказал он. - Но люди должны понять, что не вправе потратить ни куска угля, ни капли светильного масла, древесного спирта или эфира для спиртовок.
- Обещаю, будут только факелы,- сказал Фицджеймс.
- И никакой дополнительной выпивки или еды в день карнавала,- добавил Крозье.- С сегодняшнего дня мы перешли на урезанный рацион и не станем менять норму довольствия на пятый день по случаю карнавала, который никто из нас не одобряет в полной мере.
Фицджеймс кивнул.
- Лейтенант Левеконт, лейтенант Фейрхольм и несколько человек, стреляющих лучше среднего, будут ходить на охоту в оставшиеся до карнавала дни в надежде добыть какую-нибудь дичь, но люди понимают, что придется довольствоваться обычным рационом - вернее, новым, урезанным,- коли охотники вернутся с пустыми руками.
- Как они возвращались каждый раз в течение последних трех месяцев,- проворчал Крозье.
Более дружелюбным голосом он сказал:
- Хорошо, Джеймс. Мне пора.- Он остановил ся в дверях крохотной каюты Фицджеймса.- Кстати, зачем они красят паруса?
Фицджеймс рассеянно улыбнулся.
- Понятия не имею, Френсис.
Рассвет пятницы 31 декабря 1847 года (хотя в действительности никакого рассвета не было) выдался холодным, но тихим. Утренняя вахта, возглавляемая мистером Ирвингом, зафиксировала температуру минус 73 градуса. Ветра не ощущалось. За ночь все небо от одного горизонта до другого затянуло облаками. Было очень темно.
Большинству людей, похоже, не терпелось отправиться на карнавал сразу после завтрака - после введения нового рациона, занимавшего меньше времени против прежнего и состоявшего из одной галеты с джемом и неполной поварешки ячневой каши, основательно сдобренной сахаром,- но повседневные дела и обязанности требовали внимания, и Крозье согласился отпустить команду на празднество только по завершении всех дневных работ. Все же он дал согласие на то, чтобы матросы, сегодня свободные от служебных обязанностей - как то: драйка палубы, несение вахты, скалывание льда с мачт и такелажа, уборка снега, ремонтные работы, восстановление ледяных пирамид, учебные занятия,- приняли участие в последних приготовлениях к маскараду, и после завтрака около дюжины человек отправились на «Эребус», в сопровождении двух вооруженных мушкетами морских пехотинцев.
К полудню, когда матросам выдали по порции сильно разбавленного рома, владевшее командой возбуждение стало явным. Крозье отпустил еще шестерых человек, закончивших свою работу на сегодня, и послал с ними второго лейтенанта Ходжсона.
Во второй половине дня, расхаживая в темноте по палубе, Крозье уже видел яркий свет факелов сразу за огромным айсбергом, возвышавшимся между двумя кораблями. Ветер так и не поднялся, и звезды в небе не появились.
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида