О'Нил негромко рассмеялась:
– Телекомпания Эн-би-си.
– Точно. О нем я тоже не слышал. Арлена начинает громко ржать.
– Ну и совпадение!
Курц покачал головой:
– Я не верю в случайные совпадения. На самом деле, это Арлена так надо мной подшутила. У нее своеобразное чувство юмора. Одним словом, в конце концов нам удалось найти выпускника школы из окрестностей Буффало, _не_ являющегося телевизионной знаменитостью, и мы…
Зазвонил телефон, и О'Нил сняла трубку. Курц был рад небольшому перерыву. Ему приходилось врать напропалую.
– Да… да… хорошо, – говорила О'Нил. – Понимаю. Ладно. Договорились.
Когда она положила трубку, Курцу показалось, что ее взгляд стал более холодным.
Дверь распахнулась. В комнату ворвались полицейский из отдела убийств по имени Джимми Хатэуэй и молодой фараон, которого Курц никогда прежде не видел, и взяли Курца под прицел своих 9-мм «глоков». Оглянувшись, Курц увидел, что Пег О'Нил достала из сумочки «зиг-рро» и целится ему прямо в лицо.
– Руки на затылок, осел! – крикнул Хатэуэй.
На Курца надели наручники, его обыскали – разумеется, он оказался совершенно чист, ибо зачем брать «пушку» на первую встречу с полицейским надзирателем, – и поставили лицом к стене, после чего молодой полицейский вытряхнул у него из карманов мелочь, ключи от машины и мятные конфеты.
– Больше ты этого долбаного козла не увидишь, – объявил Хатэуэй О'Нил, подталкивая Курца к двери. – Он возвращается в Аттику и на этот раз оттуда никогда не выйдет.
Курц оглянулся последний раз на Пег О'Нил, прежде чем еще один толчок не выпихнул его в коридор. Выражение ее лица оставалось непроницаемым.
ГЛАВА 12
Курц понял, что допрос будет не из легких, когда Хатэуэй, полицейский из отдела расследования убийств, опустил жалюзи на однонаправленное зеркало, занимавшее всю стену кабинета, и выдернул шнур магнитофона из розетки на полу. Вторым дурным знаком стало то, что Курцу защелкнули руки наручниками за прямой спинкой металлического стула, привинченного болтами к полу. Третью наводку Курц получил из темных пятен на видавшем виды деревянном столе и таких же пятен, разбрызганных на линолеуме под привинченным к полу стулом, хотя он и попытался убедить себя в том, что эти пятна могут объясняться пролитым кофе. Но, возможно, самым красноречивым намеком стало то, что Хатэуэй натянул резиновые медицинские перчатки, какими пользуются санитары для защиты от СПИДа.
– С возвращением, Курц, мать твою, – сказал Хатэуэй, когда жалюзи были опущены.
Быстро сделав три шага вперед, он наотмашь ударил Курца по лицу.
Тряхнув головой, Курц сплюнул кровь на линолеум. Хорошая новость состояла в том, что сейчас у Хатэуэя не было массивного золотого кольца, которое он носил раньше на правой руке. Возможно, он его снял, чтобы не порвать резиновые перчатки. У Курца на подбородке у уголка рта до сих пор оставался едва заметный шрам, последствие похожего разговора с Хатэуэем, состоявшегося почти двенадцать лет назад.
– Я тоже рад тебя видеть, лейтенант, – сказал Курц.
– Я _детектив!_ – рявкнул Хатэуэй.
Курц пожал плечами, насколько это было возможно со скованными наручниками руками.
– Мы не виделись более одиннадцати лет, – произнес он, снова сплевывая кровь. – Я полагал, за это время ты все-таки умудрился сдать экзамен на лейтенанта. Или по крайней мере на сержанта.
Шагнув вперед, Хатэуэй снова ударил Курца, на этот раз сжатым кулаком.
Курц на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, молодой полицейский говорил:
– …ради бога, Джимми!
– Заткнись! – остановил его детектив Хатэуэй.
Обойдя стол, он взглянул на часы. Курц предположил, что у полицейских совсем немного времени для беседы без протокола. «Очень хорошо», – подумал Курц, пытаясь справиться со звоном в ушах.
– Где ты был вчера утром, Курц? – рявкнул Хатэуэй.
Курц покачал головой. Ошибка. Комната дернулась и закружилась. Лишь наручники позволили ему усидеть на стуле прямо.
– Я спросил, _где_ ты был вчера утром? – повторил Хатэуэй, подходя ближе.
– Адвоката, – с трудом проговорил Курц.
Его рот по-прежнему был полон крови, но, по крайней мере, все зубы, кажется, остались на месте.
– Что?
– Я хочу адвоката.
– Твой адвокат помер, подонок, – сказал Хатэуэй. – У этого вечно больного дохлятика Мюррела четыре года назад случился сердечный приступ.
Курцу это было известно.
– Адвоката, – повторил он.
В ответ Хатэуэй достал из кобуры под мышкой свой 9-мм «глок» и вытащил из кармана пиджака крошечный «смит-вессон» 32-го калибра. Он швырнул револьвер на стол перед Курцем. Классический расклад «он первый бросился на меня».
– Джимми, во имя всего святого! – воскликнул молодой полицейский.
Курц никак не мог понять, это у них отрепетировано или же молодому действительно не по душе действия Хатэуэя. Но если это стандартный фарс с «хорошим» и «плохим» полицейскими, из парня получится неплохой актер.
– А может быть, мы обыскали его недостаточно внимательно, – заметил Хатэуэй, уставившись на Курца своими бледно-голубыми глазами.
Курцу и раньше казалось, что у этого полицейского не все дома, но сейчас у Хатэуэя, похоже, совсем крыша съехала.
Хатэуэй дослал патрон в патронник своего «глока».
– Где ты был вчера утром, Джо, мальчик мой?
Курцу это уже начинало надоедать. За последнее десятилетие ему неоднократно приходилось обсуждать с другими заключенными Основополагающую директиву «никогда не убивай полицейского». Для того чтобы оживить спор, Курц всегда отстаивал точку зрения «а почему бы и нет?». При этом он, как правило, имел в виду Хатэуэя.
Отвернувшись от красномордого полицейского, Курц постарался думать о другом.
– Ах ты жалкий ублюдок! – бросил Хатэуэй.
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида