Сначала я не связывал эти сны друг с другом. Все же спустя несколько месяцев я рассказал
оба сна группе биоэнергетических терапевтов на рабочем семинаре в Калифорнии. Мы посвятили
вечернюю сессию снам. В данном случае мы не старались подробно интерпретировать второй
сон. У меня было ощущение, которое говорило мне, что я слишком долго играл вторую скрипку и
инфантильность завладела моей личностью, а однажды это привело бы меня к беде. Я должен
был занять мое правильное место правителя королевства (моей личности, моей работы), так как
нес ответственность за нее. Я почувствовал себя лучше, приняв это решение.
Спустя полтора месяца я встретился с другой группой биоэнергетических терапевтов на
Восточном побережье и подробно изложил им эти сны. В этот промежуток времени у меня
появились дополнительные мысли относительно второго сна. Я почувствовал, что он был связан с
болью в моей шее. Во сне мне должны были отрубить голову; удар топора должен был прийтись
как раз на мою шею. Соответственно я начал с описания хронической боли в шее, которая, как я
теперь ощущал, появлялась, когда я не держал голову поднятой. На самом деле, когда я принимал
это положение, боль исчезала. И все-таки я знал, что я не мог делать это сознательно, используя
волю, потому что это смотрелось бы неестественно и не смог бы поддерживать это положение.
Держать голову высоко должно было означать выражение достоинства, которое должно было
соответствовать значению первого сна.
После изложения сновидений я сравнил их с некоторыми детскими впечатлениями. Я был
первым и единственным ребенком в семье. Моя мать целиком посвятила себя мне, зенице ока.
Всеми способами она заботилась обо мне, как о юном принце. С другой стороны, она всегда
считала, что знает все лучше, и часто была жестокой, когда я шумел. Она была честолюбива и
перенесла это отношение на меня. Мой отец также был предан мне. Его личность была полностью
противоположна моей матери. Он был добродушным и любил удовольствия. Он терпел неудачи в
своем маленьком бизнесе, несмотря на то что много работал. Я обычно помогал ему вести записи,
потому что быстро считал цифры. На протяжении моего детства мои мать с отцом вели борьбу
друг с другом в основном из-за денег, а я обычно находился посередине. С одной стороны, я
чувствовал, что лучше своего отца, но, с другой стороны, он был больше и сильнее, и я боялся
его. Я не верю, что страх перед отцом был создан им. Он был не злой и отшлепал меня только
однажды. Но моя мать вынудила меня состязаться с ним, несмотря на то что в жизни ни один
маленький мальчик не добился в этом успеха.
Я обнаружил, что никогда полностью не смог решить эту эдипову ситуацию, хотя она была так
ясна. Мой отец был тем инфантильным королем, которого я не мог свергнуть, а я оставался
молодым принцем, полным надежд, но предназначенным для второстепенной роли.
Когда я рассказал эту ситуацию и описал себя в ее свете, вдруг понял, что она закончилась.
Она была в прошлом. Все, что мне нужно было сделать, чтобы освободить себя, это снять
непрочную цепочку, которая связывала мои лодыжки. Мой отец умер за несколько лет до этого. И,
не думая об этом факте, я знал, что теперь стал королем и, как это обычно делают короли, мог
естественно держать голову высоко.
Интерпретация положила конец этому случаю, и я больше не обдумывал этот предмет, потому
что знал, где остановился. Также не думая об этом, в один день, я обнаружил, что боль в шее
прошла. И до сих пор я остаюсь свободным от нее.
С тех пор я осознал, что принимаю другое положение, общаясь с людьми. Некоторые
прокомментировали это изменение. Они говорили, что я стал мягче, легче двигаться, стал менее
вызывающим, меньше настаивал, чтобы другие принимали мои взгляды. Прежде я боролся за
признание — признание как мужчины, а не мальчика, как короля, а не принца. Но никто не мог дать
мне признание, если я отрицал его сам. Больше не было нужды бороться.
Я был очень благодарен этому исходу, но это не означало, что я закончил свое путешествие.
После снятия напряжения в своей шее я еще больше почувствовал напряжение в плечах и груди.
Однако оно не достигало уровня боли. Тем не менее я продолжал выполнять биоэнергетические
упражнения, работая с дыханием, с заземлением и толкая мешок с песком, чтобы освободить мои
плечи. С помощью заземления я хотел добиться ощущений в ногах. В моем сне говорилось, что я
был связан в лодыжках.
Еще одно переживание также относится к этому рассказу. Около двух лет назад я познакомился
с учительницей пения, которая была знакома с биоэнергетическими концепциями и понимала роль
голоса в самовыражении. Ранее я упомянул ощущение, будто моя мать перерезала мне горло. Это
создавало некоторые трудности при разговоре, крике, но особенно при пении. Я всегда хотел петь,
но редко делал это. Я боялся, что мой голос сломается и я начну кричать. В моей семье никто не
пел, когда я был ребенком. Итак, я решил взять несколько уроков пения у этой учительницы, чтобы
посмотреть, что из этого получится. Она убедила меня в том, что понимает мою проблему и, так
как это был частный урок, я могу просто идти вперед и кричать, если почувствую, что мне нравится
делать это.
Я пошел на урок в сильном возбуждении. Она начала с того, что я воспроизвел звук, любой
свободный и произвольный звук. Затем я спел слово «дьявол», которое позволило мне открыть
горло и петь полностью. Я позволил себе делать это. Я ходил кругами и долбил его. Мой голос
становился свободнее. В один момент я спел звук, который получился так легко, так полно, что,
казалось, будто я был звуком, а звук был мной. Он отражался через все мое существо. Мое тело
вибрировало.
К моему удивлению, я не чувствовал, что кричу. Я просто раскрылся и зазвучал. Теперь я знал,
что могу петь и некоторые звуки получаются красивыми и музыкальными. После окончания урока у
меня было состояние радости, которое я испытывал лишь в исключительных случаях. Конечно, я
продолжил уроки. Я упомянул этот случай, потому что уверен, что он сыграл свою роль в
следующем шаге. В течение следующего года я не уделял особого внимания своим снам, хотя они
не были далеки от моего сознания. Я думал о них случайно, как и о своих родителях. Затем, в
один день, меня осенило. Я понял, кто был тот король-инфант. Это было мое сердце. Второй сон
принял совершенно другое значение: я предал мое сердце. Не доверяя ему, я держал его
запертым в твердой грудной клетке. «Я» в моем сне было моим это, моим сознательным разумом,
моим интеллектом. Это «Я», интеллект, было доверенным советником, который должен был
делать дела для выгоды заключенного, короля-инфанта.
Когда я обнаружил, кто был король, я не сомневался в правильности этой интерпретации.
Конечно же, сердце — это король или должно быть королем. В течение многих лет я утверждал,
что человек должен прислушиваться к сердцу и следовать за ним. Сердце является центром и
сердцевиной жизни, а его правило — любовь. Оно также является инфантом, потому что сердце
никогда не стареет. Чувства в сердце ребенка и в сердце человека старшего возраста одинаковы
— это чувство любви или боли от неспособности любить. Но провозгласив этот принцип, я сам не
следовал ему полностью. Я использовал выражение «инфантильный король» с насмешкой, как
будто бы зрелость была функцией интеллекта. Далее я не простил свою мать за ту боль, которую
она причинила мне и которую бы охотно простило мое сердце. О, да: я предал короля, и он
подтвердил свою власть. «Прочь вместе с головой, — приказал он, -мне не нужны такие лживые
советники».
Но каким-то образом я был прав. В действительности я не предавал его, потому что защищал
его и действовал в его интересах. Как же теперь это походило на мою мать. Однако это было
правдой. Я знал жестокое разочарование от предательства, когда был ребенком. Я видел, как моя
мать поворачивается ко мне в гневе, когда все, чего я просил, -это быть поближе к ней. Я защищал
свое сердце, чтобы оно не могло быть больно ранено снова. К несчастью, защита приняла форму
заключения, закрытия канала коммуникации между сердцем и миром, и мое бедное сердце должно
было томиться до смерти. Сердечный приступ был предопределен.
Моя голова не кружилась, а мое сердце не страдало от приступа. Я стал свободен, когда
обнаружил, что во сне цепь вокруг ног не была железной, я был связан только иллюзией. Я мог
освободиться в любое время. Но до тех пор, пока мы не знаем, что есть иллюзия, а что —
реальность, прошлое действует со всей силой.
Пирамида
