целью демонстрации, то обнаружите, что они нам приписывают минимальную
ответственность за происшедшее - гораздо меньшую, чем при любом виде содержательно
ориентированной терапии. Это - одно из преимуществ тайной терапии. Отношений
зависимости она не создает.
Вместе с тем, наши клиенты доверяют нам, они чувствуют, что мы знаем, что делаем.
Или же они могут уходить с чувством ярости на нас, но с изменениями, добиться которых
они сами хотели. И, конечно, мы работаем очень быстро, что снижает вероятность
образования отношений зависимости.
В настоящее время в нашей частной практике, которая сильно сократилась, так как
мы занялись моделированием в других областях деятельности, мы рассказываем нашим
клиентам истории. Человек приходит ко мне, но я не хочу, чтобы он мне что-то
рассказывал. Я просто рассказываю ему разные истории. Тут мы используем из всех
полезных стереотипов только метафоры. Вы можете прочесть об этом в прекрасной книге
Дадида Гордона «Терапевтические метафоры». Я не должен выслушивать длинные
рассказы о несчастьях клиента - я рассказываю ему очень занимательные истории,
рассказы. Клиент обычно озадачен или разьярен тем, что платит мне деньги за то, чтобы
выслушать анекдоты. Но нужные им изменения все-равно возникают - конечно, не
благодаря мне, что прекрасно. Это другой способ убедиться, что отношений зависимости
не возникает. Вы действуете настолько скрыто, что у клиента не возникает ни малейшей
мысли о том, _что_ вы действительно делаете. Изменения же, к которым он стремится,
возникают сами по себе.
Есть ли здесь кто-нибудь, кто был у Милтона Эриксона? Он рассказывал вам
истории, верно? И через шесть, восемь или двенадцать месяцев вы обнаружили в себе
изменения, которые были как-то связаны с этими историями?
Мужчина: Да.
Это типичный самоотчет. Через полгода человек внезапно замечает, что он изменился,
но как это получилось, он совершенно не представляет. Потом он вспоминает о
Милтоне, который рассказывал о висконсинской ферме или о чем-то еще. Когда вы были
у Эриксона, переживали ли вы чувства легкой дезориентации, какого-то очарования,
зачарованность его речью?
Мужчина: Мне было скучно.
Милтон использует скуку как одно из самых мощных средств. Если бы он был здесь, то,
вероятно, первое, что бы он сделал, это утомил бы вас. Вы бы впали в полусонное состояние
и оказались бы в его власти. Я сам начинаю скучать слишком быстро, поэтому эту
тактику не использую. Семидесятишестилетний Милтон, сидя в своем инвалидном
кресле, мало заботится о том, сколько времени это у него занимает. И он делает это
превосходно.
В течении этих двух дней мы преуспели в том, что постарались максимально загрузить
ваше сознание, использовать до конца ваши сознательные ресурсы, перегрузить их. Это
была наша сознательная цель, так как мы понимаем, что обучение и изменение
происходит на подсознательном уровне. Мы открыто обращались и к сознанию и к
подсознанию каждого из вас, чтобы ваше подсознание образовало соответствующие
репрезентации, необходимые для вашего обучения. Через несколько недель или месяцев
вы будете приятно удивлены тем, что в вашем поведении появилось что-то новое.
И мы хотим внушить вашему подсознанию, чтобы оно использовало естественные
ресурсы сна и сновидений для того, чтобы рассмотреть каждое переживание, возникшее
у вас в течении этих двух дней и выделить те вещи, которые, как считает ваше
подсознание, вам нужно знать и все будет происходить, пока вы будете сладко и спокойно
спать, чтобы по прошествию дней, недель, месяцев, вы обнаружили, что способны делать
такое, о чем не знали, что обучались этому на нашем семинаре, чтобы на подсознательном
уровне постоянно возрастал и расширялся ваш репертуар реакций на людей, которые
обращаются к вам за помощью...
И вы даже не будете знать, что ваши реакции возникли здесь.
Когда я последний раз видел Милтона Эриксона, он мне кое-что сказал. Пока я сидел
там, напротив него, это не имело никакого смысла. Многие из его скрытых метафор не
имели для меня смысла. Но одно его высказывание я разгадывал очень долго. Милтон
сказал мне: «Вы не считаете себя терапевтом, но вы - терапевт». Я ответил: «Ну, это не
совсем так». Он тогда сказал: «Хорошо, давайте предположим, что вы -терапевт, который
работает с людьми. Наиболее важно здесь то, ...если вы претендуете на это... что надо
понять...что в действительности вы не терапевт... вы просто претендуете... Но если вы будете
претендовать на это действительно хорошо, то люди, с которыми вы работаете, будут
претендовать на то, чтобы совершать изменения. Но они забудут о том, что они
претендуют... на всю оставшуюся жизнь. Но пусть вас это не обманывает., не давайте себя
одурачивать».
Потом он посмотрел на меня и сказал: «До свидания».
Если бы он получил ответ «нет», то я понял бы это так: намерение этой части не состоит
в том, чтобы отказываться от общения на уровне сознания. Это сообщение о том, что она,
эта часть не доверяет ему. Т.е. она не хочет сообщать сознанию содержание информации.
Я это уважаю. Я действительно убежден в том, что подсознание имеет обязанность не
допускать в сознание ту информацию, с которой оно не может справиться.
У нас был такой период, когда мы занимались только глубоким, очень глубоким
гипнозом. Однажды к нам пришел человек и сказал, что очень и очень многие вещи не дают
ему быть счастливым. Я спросил: «Не хотите ли вы мне сказать, что это за вещи?» А он
ответил: «Нет, я хочу войти в состояние транса и все изменить. Именно поэтому я пришел
на гипноз». Принимая его поведение, я сделал гипнотическую индукцию, ввел его в глубокий
транс, отбросил его сознание и сказал: «Я хочу говорить лично с вашим подсознанием». У
меня не было никакой идеи, о том, что бы это могло значить. Однако, если сказать это
человеку, то он это сделает. Он разговаривает с вами, это уже не тот человек, с кем вы
говорили раньше. Поскольку он знает вещи, которые тот не знал. Я понятия не имею,
сам ли я создал это разделение или оно существовало еще до меня. Я попросил сделать и я
это получил.
В данном конкретном случае его сознание было, мягко говоря, глуповато. Его
подсознательные ресурсы, однако, проявили себя несомненно умно. Итак, я спросил: «Я
хочу узнать от вас, так как вы, несомненно, знаете гораздо больше о нем, нежели я, в каком
изменении своего поведения он нуждается?»
Ответ, который я получил, звучал так: «он-гомосексуалист».
«В каком же изменении он нуждается?»
«Он хочет изменить это, так как все это основано на ошибке».
«Какой ошибке?»
Обьяснение, которое я получил от него подсознания, заключалось в следующем: самый
первый раз, когда он попытался утвердить себя физически, противостоять насилию, он
лежал в больнице для удаления гланд, ему было 5 лет. Кто-то положил ему на лицо эфирную
маску, а он старался сорвать ее и продолжал бороться уже тогда, когда находился в
состоянии анестезии. Анестезия связалась с чувством злости. После этого, каждый раз,
когда он чувствовал злость или испуг, он пытался бороться, но его тело впадало в состояние
оцепенения. В результате его сознание решило, что он гомосексуалист. Он жил как
гомосексуалист в течении 25 лет.
Его подсознательные ресурсы говорили: «Мы не можем позволить сознанию узнать об
этой ошибке, потому что это знание разрушит его.»
И я согласился с этим. Ему совершенно не надо было знать, что все его отношения в
Пирамида